Это МОЯ жизнь

 Ведерников Сергей И.
Это моя жизнь
Рассказ
 «Вот и ещё один день рождения», - подумала Лида, ещё не открывая глаз.  «А что сегодня? А сегодня всё то же самое», - промелькнуло в сознании, да так словно и не было вопроса, а было лишь постоянное эхо, каждый день дающее этот ответ; и опять глухой тоской наполнилось всё тело, и хотелось бы заплакать, но плакать она уже разучилась.
 Надо было, наверное, подняться, однако в комнате, чувствовалось, было холодно, и всё же, откинув ватное одеяло, она села, опустив ноги на пол. Съёжившись, кое-как достала вязаную кофту и спортивные брюки «с начёсом» со старенького с выцветшей обивкой кресла, по бокам которого пришлось в своё время прибить специальные накладки для кошек, точивших когти, и поэтому постоянно портивших его обивку. Торопливо одевшись прямо поверх ночной рубашки,  встала, с досадой посмотрев на растянутые в коленях «пузырями» брюки, прибрала постель, а затем глянула на комнатный термометр, подаренный племянницей, показывавший четырнадцать градусов, и возмущённо подумала, что и после десяти дней, как начался отопительный сезон, теплее в доме не стало, несмотря на жалобы соседей в жилищную контору.
 За раздвинутыми занавесками, за окном, была тоскливая осенняя погода в самом худшем её проявлении: шёл дождь, нудный и бесконечный, судя по глубокой облачности на небе, сопровождающийся довольно сильными порывами ветра, нещадно рвущими ещё не опавшую местами листву тополей. Подумалось, что в такую погоду хозяин и собаку на улицу не выгонит, но ей, очевидно, придётся всё же собраться и сходить в магазин.
 Лида прошла на кухню, где под ноги ей бросились кошки, крутившиеся до того около широкого блюдечка с остатками молока. Трясь об её ноги, они задирали головы и подобострастно заглядывали ей в глаза. Отрезав ломоть серого хлеба, она отделила мякиш от корки и положила его в то самое блюдечко. Кошки, обнюхавшись, всё же принялись за еду без особой охоты.
 Эмалированная кастрюля с облупившейся кое-где эмалью служила ей чайником. Хозяйка наполнила её над посудомоечной раковиной с одним краном для холодной воды, поставила на огонь газовой плиты, тревожно посмотрев на недавно установленный газовый счётчик и подумала, что надо ставить и водяной, на что у неё нет денег. Открыв настенный шкаф, достала баночку дешёвого кофе, но решила, что сегодня может позволить себе выпить чашку «Якобс», остатки которого стояли ещё со времени приезда в гости племянников, ночевавших иногда в её квартире, - те изредка приезжали в город из деревни, где она жила летом, - соскребла эти остатки в пластмассовую кружку и положила сахар. Когда вода в кастрюле закипела, налила кипяток, а чтоб не ждать, пока кофе остынет, добавила туда же холодной воды из-под крана, затем намазала ломоть хлеба смородиновым вареньем, заготовленным летом, и принялась завтракать.
 Позавтракав, всё с тем же плохим настроением прошла из кухни в комнату. Дождь за окном не унимался. Широкий двор перед домом, с мокрыми чёрными стенами деревянных сараев, с бельевыми верёвками под окном и посреди двора, со свисающими с них небольшими сосульками, с двумя сиротливыми, унылыми тополями за сараями, был всё так же тосклив. Ей нужно было обратить внимание на сосульки, свисавшие с бельевой верёвки, чтоб потом присмотреться к тому, что падало на голую и блестящую землю: вместе с некрупными каплями дождя на грунт ложились мелкие крупинки снега, легонько подпрыгивая при падении. Говорят, есть примета, что постоянный снег ляжет через месяц после первого, но, во всяком случае, было ясно, что зима уже приближается. Стало досадно, что погода расстроила её планы, состоявшие в том, чтоб в свой день рождения сходить на кладбище, навестить могилы родных и близких. Утешала лишь мысль, что снег выпадет не скоро и ещё можно будет успеть в последний раз убраться на их могилах до наступления зимы.
 Старый ламповый телевизор пока ещё работал, показывая три программы, две из которых были мало внятными по чёткости и по звуку, но и на них можно было что-то посмотреть, приложив некоторые усилия. Передавали новости, основной из которых была та, что в Москве необычно рано выпало много снега, из чего следовало ожидать на днях и здесь того же самого. Отыскав сериал, что смотрела постоянно не столько с интересом, сколько с тем, чтоб чем-то занять время, устроилась в кресле и укрылась старой шалью, а когда показ кончился, достала из книжного шкафа сборник кроссвордов и занялась их разгадыванием.
  Время приближалось к обеду, когда голодные кошки вернули её к действительности тем, что взобрались к ней на колени, но не улеглись спокойно, как часто бывает, мурлыча и вылизывая себя, а требовательно клали лапы ей на грудь, легонько, но настойчиво царапая её кофту, так, как хозяйка месит тесто своими руками. Погода за окном не изменилась, но делать было нечего: пришлось стряхнуть кошек с колен и начать одеваться. Сняв «трико», она надела колготки и юбку, не меняя больше ничего, а затем обулась в резиновые сапоги с вязаными шерстяными носками, которые сама вязала длинными зимними вечерами, хотя никогда не любила это занятие; и тут вспомнилось, как после смерти отца, когда она училась в десятом классе, а брат лишь в пятом, у неё прохудились валенки с задней стороны, в пятках. Непонятно, почему вытиралась именно эта часть валенок, когда подошва была ещё вполне целой, скорее всего, по той причине, что валенки не сидели на ноге плотно, не шевелясь, а несколько скользили по пятке при ходьбе, но как бы там не было, нужно было их ремонтировать. Брат уже умел подшивать валенки, самостоятельно переняв навыки у отца, и он их подшил. Когда Лида увидела результат работы, её возмущение вместе с требованием переделать работу обрушилось на брата, пришившего на задники валенок разные по цвету заплаты: одну – белую, другую – чёрную, однако тот ответил отказом, мотивируя это тем, что у него нет материала для работы, и только вмешательство матери заставило его со слезами на глазах исправлять ошибку.
  Надев берет и кожаный плащ, подарок невестки, ранее ношенный ею, Лида взяла с полки над вешалкой зонт и, проверяя, раскрыла его. Зонт раскрылся как-то неправильно, криво, и оказалось, что одна из его спиц была поломана. Делать было нечего, нужен был ремонт, поэтому пришлось снять плащ, достать из шкатулки катушку ниток и связать ими сломанную спицу, а место скрутки обмотать изолентой. После ремонта зонт выглядел приемлемо, и она смогла наконец-то выйти из дома.
  Улица была пустынна, и даже вдалеке не маячила чья-либо фигура.  Ледяные брызги дождя, подхватываемые порывами ветра, временами залетали под зонт, оседая мелкими каплями на лице и одежде. Тревожила только одна мысль, чтоб зонт не сломался окончательно. Впрочем, всё обошлось, и она благополучно дошла до магазина, бывшего в квартале от дома. Знакомая продавщица приветливо встретила посетительницу, отряхивавшую зонтик у порога. В маленьком мясном магазинчике покупателей не было, и явно скучающая хозяйка была рада общению. Посетовав на погоду, сошлись во мнении, что уж лучше бы настала настоящая зима.
  Купив дешёвый «суповой набор» и полкилограмма «обрезей», некондиционного мяса, точнее, мясных отходов, которыми кормила кошек, сварив их предварительно, Лида решила побаловать себя ради дня рождения, попросив ещё «куриных грудок», намереваясь к тому же пригласить вечером соседку к себе в гости,  чем и поделилась с продавщицей. Доброжелательно поздравив покупательницу, та заявила, что, очевидно, надо запастись чем-то ещё, соответствующим такому случаю  и погоде тоже. Посмеявшись шутке, они поговорили ещё о том, о сём, коротая время, пока не пришла ещё одна покупательница.
  В соседнем гастрономе, где был винно-водочный отдел, не оказалось той марки водки, которую они изредка пили умеренно и по поводу с пожилыми соседками по своему двухэтажному двенадцати квартирному дому, брать же другую не хотелось. Ей помнилось тяжёлое время восьмидесятых, когда умерла мать, а она, бывшая на пенсии по уходу за ней, и вовсе бедствовала из-за отсутствия денег; выручал лишь огород в деревне. Тогда приехал в отпуск сын односельчанина, служивший капитаном в какой-то воинской части. Решив подработать во время отпуска, тот занялся перепродажей водки, скупая её дешевле, где можно, и продавая дороже. Лида не знала, заработал ли он что-нибудь, но гонимая нуждой, купила на деньги, что оставил ей брат, приезжавший в отпуск, сколько-то бутылок водки и попыталась продавать её с минимальной выгодой. Её радовали даже те гроши, что она получала после продажи каждой бутылки, но тут по деревне пополз слух, что водка, какую она продавала, «палёная», опасная для здоровья. Она продала всё-таки то, что у неё ещё оставалось, но уже по своей цене, не надеясь на выгоду, а позднее узнала, что тот слух распускал Егор, односельчанин и отец того офицера – отпускника.
  Идти в другой магазин не хотелось по такой погоде и пришлось довериться продавщице, предложившей не дорогую, но хорошую, по её словам, водку.
  Дождь не переставал. В квартире было так же холодно; а на вынутом из внутреннего кармана плаща мобильнике не высветилось ни одного сообщения, как не было ни одного входящего звонка не только сегодня, но и за последний месяц, к чему можно было бы уже привыкнуть; но всё же горько сознавать себя не нужной никому при наличии братьев, родной и двоюродных сестёр и более чем десятка племянников.
  Выбрав пару кусков мясных отходов получше, она положила их кошкам, а сама поставила варить щи, решив, что кошки обойдутся пока тем, что им дали, а корм для них сварит позднее.
  Звук работающего старенького холодильника с чётко ощутимыми рокочущими нотами сменился почти лязгающими звуками, а сам холодильник вдруг затрясся так, что пакет с мясом, положенный на него сверху, начал двигаться – это выключился мотор. Открыв холодильник, Лида сняла крючок, сделанный из канцелярской скрепки и придерживающий наполовину отпавшую дверцу морозильника, открыла его и положила в маленькую пустую камеру продукты, потом вынула оставшуюся с вечера жареную картошку и банку с маринованными огурцами и помидорами, намереваясь пообедать. Подогрев картошку на сковородке, нехотя поела и, почистив картошку для щей, снова взяла сборник кроссвордов, разместившись за кухонным столиком.
  Приближался вечер. Щи и еда для кошек были готовы, теперь нужно было поджарить куриные грудки, а когда и это дело было сделано, она с некоторым испугом вспомнила вдруг, что ей надо искупаться, затем набрала воду в электрический титан и включила его, подумав, что теперь пользоваться им стало ещё дороже.
  Помывшись обстоятельно, прямо в ванной комнате, где было теплее, одевшись и насколько можно тщательнее просушив свои недлинные седые волосы, именинница позвала в гости соседку, из квартиры напротив, которая жила тоже одна, без детей, изредка всё же навещавших её, а потом  позвонила по телефону ещё двум знакомым женщинам из соседнего подъезда, приглашая к себе. Одна из них обещала прийти, вторая же отказалась, сославшись на занятость. Нужно было ещё позвонить подруге, жившей в другом городе, с которой они были дружны более