Злой рок

                                                     Таежный рассказ
                                                           
                                               

                                                             
     Подъем уходил все круче. Чаще и чаще попадалась ель – сначала в одиночку, потом островками. Наконец пошел сплошной густой ельник – по всей широкой с седловиной сопке, под названием Росомаха.
  Мужчина – лет тридцати пяти, высокий - худощавый, одетый в военный бушлат и в ондатровую шапку, на ходу заряжал двуствольное, с вертикальными расположениями стволов – ружье.
  Еще в прошлом сезоне в это же время, по первому снегу на  этой сопке, он добыл множество боровой дичи.
  Темная лайка по клички Байкал, рванул вперед, и через минуту круто загнутый крючковатый хвост его уже мелькал на соседнем косогоре.
   За спиной мужчины, метрах в пяти шел его сын, лет десяти. Он был одетый в пуховую, светлую куртку, голову прикрывала, вязаная, зеленого цвета шапочка, из-под которой торчали светлые прямые волосы.
  На всякий случай подумал мальчик, нужно зарядить одностволку, но тут же передумал, боясь отстать. « Еще успею »…
  Следы вкривь, вкось, вдоль и поперек испещрили поляну. Страницу таежной жизни, знакомую, как знакома всем грамотным людям таблица умножение, прочел мужчина.
  У корней высокой густой елки – ямка с обтаявшими и уже застывшими краями, рядом – другая, третья: это ночевали тетерева. Потревоженные узорно – четким – лисьим следом к лункам, взорвавшись в снежной пыли, они улетели, обронив несколько черных перьев. Вот размашистый и до бестолковости простой след зайца, пробежавшего ночью. А вот прострочила лесная мышь, настигнутая в один прыжок лисой. Все это, сфотографировала
чувствительная пленка снега, только смотри! Еще не совсем ясно разбирает хитрую таежную грамоту мальчик: но уже не спутает он, след оленя со следами сохатого!
  Еще раз пересекли след лисы, которая тропила зайца…
  Но, что это – вон там, у кромки мелкого ельника?.. Дернулся мужчина, и упало, словно оборвавшись, сердце мальчика: там четко пролег знакомый след:  «Сохатый!..»
  Мужчина припал на колено, для верности осторожно потыкал рукавицей след:
  - Видишь Денис, совсем свежий! Бык!.. Прошел спокойным шагом на рассвете…
  Денис по лицу отца и по знакомому ему следу, тоже прочел без ошибки:  «Сохатый!» И в глазах у мальчика, как и у отца, как и у Байкала, наверное, встал зверь – темно – коричневый, высокий, с огромной лопатой на голове, которую он скоро должен сбросить.
  Байкал бросился вперед. Опережая Дениса, побежал и отец, на бегу читая захватывающую повесть: Здесь лось потоптался на одном месте, должно быть, к чему-то прислушиваясь. Затем он, потревоженный собакой и людьми, длинными скачками скрылся по наклону вниз.
  Подъем пошел все круче и круче, и Денис бегом, едва успевает наклоняться от веток. Когда его отец мелькнул на следующем увале, мальчишке показалось, что он был уже без шапки.
  На не большом бугорке одна нога поскользнулась, и Денис, перевернулся в воздухе, больно ударился о валун.
  - Ух-ты! Ведь упал все-таки, - сказал он, отряхиваясь от снега и потирая ушибленное колено; прихрамывая, потянулся по убежавшему круто в сопку следу.
  Байкал яростно залаял. Мужчина понял, что собака лает не на зверя, скорей всего она посадила глухаря.
  Чуть слышный долетел голос Байкала и до Дениса.
  - Далеко ведь убежали! – возмутился мальчик, еще усерднее налегая в сопку.
  « Только бы не согнал кобель, только бы не согнал », - думал мужчина, стараясь, все время выпрямлять путь.
  На высокой, густой ели, прижавшись к стволу крутя головой, сидел огромный темный глухарь. А внизу прыгал и лаял Байкал.
  - Крепко посадил! Не напугать бы! – прошептал охотник.
  Обходя далеко против ветра, дымясь, как загнанная лошадь, крался мужчина, без шапки и бушлата. Подходит, чуть слышно мягко наступая на снег, скрываясь за деревьями. Уже близко. Уже видно Байкала. Еще шаг, еще полшага… только не спугнуть!
  Охотник припал к стволу. Глаз схватил большой темный клубок и торчащий клюв…
  Точно кнут, щелкнул в холодном воздухе выстрел и, задевая сучки перистыми боками, упала с высокой ели древнейшая и таежная птица.
  - С первой добычей, - сказал он. И, встряхивая за лапы обмякшего глухаря, добавил: - Ох, и вкусный себе чулюм сварим.
  Оттерев снегом с головы птицы, сгустки крови, охотник почувствовал, что он в одной рубахе и что она коробом застыла на спине. В азарте преследования охотник не помнил, когда он сбросил бушлат.
  Денис подобрал отцову шапку, наткнулся на бушлат: « Тяжело будет! » Загрузившись, он потянулся в сопку, останавливаясь через каждые пять-шесть шагов. Шел с трудом, сгибаясь под ношей.
  - А ведь не донесу. Тяжело все-таки!
  Денис повалился на снег и в изнеможении закрыл глаза. Открыл их лишь, когда вернувшийся отец тронул его за плечо.
  - Изнемог, сынок! Эх ты, охотник тоже! – насмешливым тоном сказал отец.
  Денис огрызнулся:
  - Тебе хорошо, ты налегке, а я… Тяжело в сопку-то!
  Стараясь скрыть хромоту, мальчик вновь пошел за отцом.

                                                                     ***

  К таежной избушке дошли ночью, и как ни крепился Денис а, не дождавшись ужина, уснул.
  Проснулся поздно. В избушке было натоплено, как в бане. На столике стоял котелок с вареным из глухаря супом, лежал разрезанный черный хлеб, и тут же стоял уже остывший чайник. Денис попробовал встать, но не смог. Сел на нары и долго растирал опухшее колено.
  - Добегался, вот теперь и не куда не выдешь!
  К обеду Денис вылез из избушки и оглянулся: кругом стоял лес, в самое небо упирались голые сопки – сальные тундры.
  - Хорошо же здесь!
  На охоту Денис не пошел:
  - На две недели пришли, еще наохочусь, не натрудить бы ногу, - сказал он самому себе.
  К вечеру стал поджидать отца, подтопив печурку.
  Стемнело, а мальчик все не заходил в избушку, все ждал, поглядывая по сторонам, и ему казалось, вот сейчас из-за сосен выскочит Байкал, а за ним отец.
  Чайник выкипел. Денис набил его снегом, к ручью ночью пойти побоялся и снова поставил на нагоревшие угли.
  « Далеко зашел. Как же он пойдет в такую темень? »  – беспокоился он.
  Продрогнув, мальчик зашел в избушку, подкинув дров, но поминутно выскакивал за дверь. Ему чудился шорох отцовских сапог и повизгивание Байкала.
  « Хорошо бы им сейчас придти, чайник опять вскипел »,  - подумал Денис.
  Вдруг за дверью кто-то взвыл, и такая тоска была в этом вое, что мальчик побледнел.
  Вой смолк. Взвизгивая, заскребся Байкал.
  Денис толкнул дверь. Заиндевевший пес повалился на пол и заскулил. Денис без шапки выскочил на мороз и закричал:
  - Папа! Папа! Па-п-ка!..
  - … ка… ка… а, - подхватило эхо.
  Долго еще стоял Денис, вглядываясь в темноту, у ног завыл выскочивший из избушки Байкал.
  « Уж, не на медведя ли наткнулся, - с тревогой подумал Денис, - задавит ведь ».
  Только перед рассветом, обняв пса, Денис заснул. Проснулся на рассвете и вскочил.

                                                 

                                                                ***


  На глухариный выводок отец напоролся в вершине ручья, у сплошного ветровала.
  Неудобное место для охоты: камень и сплошь навалены ветром елки и сосны.
  Байкал стронул выводок. Охотник побежал на лай прямиком, но глухари снялись и улетели на самую верхушку сопки. Подъем был тяжелый, буряломник с каменистой россыпью.
  Дважды собака «садила» птиц на деревья, но оба раза, не допустив охотника, птицы срывались, летая по кругу.
  Запарился охотник. Устал и Байкал, все время на виду гонявший птиц. В третий раз кабель посадил глухаря на высокой сосне. Как всегда, охотник подобрался на выстрел, и в голове его радостно мелькнуло: « Наконец то, мой ».
  Когда глухарь подраненный упал с высокой сосны, Байкал пытался схватить убегающую птицу. У кабеля была скверная привычка – утаскивать птицу подальше от хозяина и там же съедать.
  Хозяин успел подбежать с криком: « нельзя… я тебе проглот!.. »  Присел, со всей силой махнул на собаку, прикладом, двуствольной, бескурковой - ижевкой, а в этот злосчастный момент, стволы оказались у живота охотника. Не зря все-таки в народе говорят: « Раз в год и палка стреляет ». И вот случилось, страшное и непоправимое!.. Раскаленный свинец, в упор, разорвал брюшину, вонзаясь в кишки…
  Правый ствол был заряженный картечью, и от сильной встряски ружье выстрелило. Если бескурковое  оружие не поставить на предохранитель, то оно  от встрясок и ударов ложей, производит самовольный выстрел.



                                                                  ***



  Наутро Денис и Байкал по следу нашли отца.
  На пропитанном кровью снегу, скорчившись, лежал человек, с вываленными кишками…
  С большим трудом, волоком тащил мертвого отца, беспомощный маленький человечек. Потом заботливо таскал камни в одну кучу, чтобы прикрыть труп от зверья.
  - Папочка! Какое страшное дело, как же ты мог так? Папочка!..
  Отцовским ружьем Денис стал разгребать снег, расчищая место между двумя валунами. Мох и мелкие камни, выбирая, укладывал в стороне. Байкал, до этого не отставший от Дениса ни на шаг, теперь лежал рядом с мертвым хозяином, положив острую морду на вытянутые лапы.
  Наконец Денниц приготовил могилу.
 « Первым же ветром занесет снегом, - подумал он. – Зверь не тронет ».
  Даже рукам отца, огромным и окоченевшим, он придал нужное положение. Торопливо, как на похоронах своего дядьки, которые Денис хорошо помнил, он набросал высокий холм из камней. И только когда кончено был все, почувствовал, что он здесь один, что надвигается ветер, что сопки начинают куриться и что ему страшно.



                                                              ***



  Спешившему со всей силы Денису казалось, что не успей он вовремя дойти до избушки, то снежная метель закрутит, его собьет со следа.
  - Не сбиться бы, - шептал он задыхаясь.
  А высокие сопки словно переползали с места на место…
  К избушке Денис добрел мокрый и усталый. Дрожащими пальцами разжег дрова.
  - Вот так, Байкалка, нет больше нашего отца! Что же мы с тобой скажем маме?
  Повизгивая, Байкал вертелся у самых ног.
  Денис не мог унять своих слез, и поэтому старался занять себя чем-нибудь, чтобы не думать о гибели отца, об урагане за стенами избушки: колол дрова, набивал ими печурку.
  Вспомнив, что он и Байкал целый день не ели, Денис уселся над столом и, открыв банку тушенки, с хлебом съел половина, а половина банки отдал собаки.
  - Вот и добежали, а ты уж думал… - обращаясь к Байкалу, снова заговорил Денис и замер: совсем рядом от избушки с грохотом рухнула старая сухая сосна.
  Когда Байкал поел, мальчик теснее прижался к нему. Вспомнился страшный мертвый отец.
  - А ведь холодно ему под камнями, ох как холодно, пока его не засыплет снегом…
  Стараясь отогнать эти страшные мысли, Денис снова заговорил с собакой:
  - Уйди-ка от печки, опалишь шерсть, дурачок.
  И от того ли, что в избушке становилось тепло, от того ли, что устал за этот трагический день, да и перед этим провел тревожную ночь, голова Дениса клонилась все ниже и ниже, пока не уткнулась в мягкую шерсть Байкала.
  … И снова Денис проснулся очень рано.
  - Ушло за ночь тепло, - сказал мальчик, нашаривая спички, чтобы зажечь в печке огонь.
  Байкалу обрадовался как другу. Пес, выгнув спину и вытянув сначала одну, потом другую лапу, зевнул.
  - Ну, что