Влюбленная Смерть

- Ты точно согласна пойти на это?- переспросила ведьма, глядя Лиле в глаза.
Лиля почувствовала, как по ее телу бегут мурашки, внутри все сковал леденящий холод липкого, мокрого как снег страха. Но в ее воображении вдруг вспыхнули и засветились зеленые Олькины глаза, по телу разлилось что-то горячее, нежное, страстное, яркое… Конечно, она пойдет на это… Конечно, ради этого она готова оказаться в аду…
- Да.


- Лиль, не переживай, все будет хорошо, девочка моя. Ведь ничего же неизвестно. Возможно, Тёмка жив! Может, его выбросило где-то на необитаемый остров как Робинзона Крузо? Представляешь?!
- Галь, мне от этого не легче. Зачем я отпустила его в этот круиз? Тёмка даже плавать толком не умеет! Он же переводчик, а не моряк! Далась ему эта русская делегация спортсменов-подводников! Конечно, они же спортсмены, к тому же подводники, плавать умеют… Вот они и выжили все! А мой Тёмочка теперь непонятно где! Возможно уже на дне давно, вместе с кораблем… - Лиля залилась громким плачем. Галя обняла ее, положив подбородок на плечо, потерлась теплой веснушчатой щекой о белую Лилину щеку, тепло поцеловала в губы, что заставило девушку рыдать еще больше:
- Издеваешься? Так Тёмка делал! Галка-а-а-а…. У нас же свадьба на июнь была назначена… Я этого не переживу!!!
- Лиль, все! Хватит! Ведь никто не говорит, что он погиб. Тело не нашли. Поиски продолжаются. Вернется твой благоверный, жив-здоров, целехонек! Такие, как он, не тонут!!!
- Уже пол года прошло… Никто там ничего уже не будет искать…
- Лиль, ну все, перестань. – Девушка запустила пальцы в длинные густые темные волосы подруги, начала плавно и нежно гладить ее по голове, шее, плечам. – В первую очередь тебе нужно сменить имидж. Сделай стрижку, купи купальный костюм с отливом и в Ялту!
- Ты советуешь мне развлекаться, когда мой жених непонятно где??
- Девочка моя, тебе просто нужно развеяться. Поедешь в Ялту на море, отдохнешь, посмотришь на свой клуб. Пора заняться делами, детка. Тебе отец подарил крутой ночной клуб в центре набережной, а ты киснешь здесь, в Киеве, и даже не знаешь, не разорился ли он еще! Безобразие для дипломированного специалиста-экономиста!
- Магистра… - грустно всхлипнула Лиля.
- Тем более! Все! Решено. Едешь в Ялту.
- Не знаю я, Галь. А ты?
Галя поправила свои рыжие, как кусочек предрассветного солнца, волосы, посмотрела в Лилины аметистовые от слез глаза и сказала:
- Не-а. Я на солнце сгорю. У меня кожа слишком чувствительная. Я же Спичка! Последний раз спрашиваю, едешь или да?
- Да.


- Рады приветствовать Вас, Лилия Денисовна, в Вашем ночном клубе. – Управляющий произнес это таким заискивающе приторным тоном, что Лилю чуть не стошнило на дорогой палас VIP-зала. – Дела идут прекрасно. Клуб процветает. Можете ни о чем не беспокоиться, Лилия Денисовна…
Девушке надоело слушать слащавого управляющего, ей захотелось отвлечься на что-то. Она начала осматривать обстановку клуба. Заведение для тех, кто не спит по ночам, называлось «ЛиЯ», от «Лиля и Ялта», у ее отца на большее не хватило оригинальности. Само помещение было стилизовано под ночной лес. На потолке сияли бутафорские звезды-подсветки, стулья и столики были в форме огромных лесных цветов, а укромные кабинки – естественное сплетение сосновых веток. Лиле здесь нравилось все больше и больше, каждые пять минут распыляли приятный аромат хвои – все пахло свежестью, не было дымного накуренного воздуха. Более всего ее поразил танцпол, стилизованный под огромную лесную поляну, где, по идее, по ночам должны были собираться нимфы, фавны и прочая лесная нечисть и плясать под звуки флейт юных дриад. На самом же деле здесь собиралась ялтинская и приезжая «золотая» молодежь и отрывалась под звуки клубной музыки. Иногда здесь устраивались костюмированные вечеринки, тогда можно было встретить всяких «кроликов», «диких кошечек», «медведей», и непонятно откуда взявшихся в хвойном лесу «львов» и «тигриц». Лиля обратила внимание на сцену. Она продолжала стилистику леса, но ее явно портили два огромных неоновых шеста, которые странно выделялись своим ультрасовременным технологичным видом среди милых сосен и елей. Зазвучал транс, и Лиля поняла, в чем была «фишка» шестов: они начинали переливаться зелеными и темно-зелеными узорами сосновых веток – такой своеобразный бесконечный фонтан. К шестам вышли танцевать две девушки, одетые в прозрачные светло-зеленые туники, которые потом непринужденно сбрасывались, оставляя девушек в соблазнительных костюмах Евы. У танцовщиц были длинные, почти до пят, светло-русые волосы, венки полевых цветов на голове, на которые, естественно, мало кто обращал внимание.
Вдруг одна из девушек бросила взгляд на Лилю. Этого мгновения было достаточно, чтобы Лиля почувствовала страх. Он не был холодным, липким и отвратительным. Это был страх сладкий, чувственный, терпко-вяжущий, такой, который ощущаешь перед чем-то новым, интересным, как перед первым свиданием или перед вручением награды, которой ждала всю жизнь. У танцовщицы были ярко-зеленые, почти изумрудные, такие глубокие и наполненные какой-то вселенской грустью глаза, а ее кораллово-розовые, тонко-очерченные губы улыбались, обнажая, словно створки раковины, белые жемчужины ровных зубов. Из оцепенения Лилю вывел приторный голос управляющего:
- Лилия Денисовна, Вам нравится, как танцует Ольга?
- Не знаю… я… - Лиля почувствовала, что краснеет. Она была очень удивлена проницательностью управляющего, она просто хотела, чтобы это чувство стало ее Тайной.
Управляющий понял все. За много лет работы в подобных заведениях ему часто приходилось видеть подобные смущения, на которых потом очень удобно играть и получать все, что необходимо, от начальства. Поэтому он, не колеблясь, понизил голос и спросил:
- Вы хотели бы с ней познакомиться?
- Да.


Ольга Санина. О-ля-Са-ни-на… Медленно, мелодично, отрывисто и плавно одновременно… Девочка моя… Теперь ты сняла свою маску, свой образ русалки. У тебя совсем не русые волосы, а короткие, темные… с такой стрижкой ты похожа на мальчишку, на милого, нежного, тринадцатилетнего мальчишку… Твоя кожа слегка смуглая, теплого, телесно-бежевого цвета, оттенка сладкого кофе с молоком… Твои губы точеные, чувственные, полные, манящие… Но больше всего я люблю твои глаза… ярко-зеленые, изумрудные, два огромных драгоценных сияющих камня, пронзительные, огромные, но бесконечно грустные… Ты потеряла все…
- Давно ты работаешь здесь?
- Уже год.
- А откуда ты?
- Я из Одессы. Я балетмейстер, и, вдобавок, кандидат наук искусствоведения. Но не захотела я работать в родном вузе. Потому что влюбилась… в учителя школы искусств. Он вел индивидуальные занятия по фортепиано. Я поняла, что пропала, когда услышала, как он играет прелюдии Шопена. С детства у меня было огромное желание научиться играть на фортепиано, при этом слухом меня забыли наградить. Но моя тяга к искусству от этого не пропала. Родители меня отдали в балетную школу. Мне понравилось. Тем более, что я обладала природной пластикой и чувством ритма, быстро все схватывала, уже с 8 лет участвовала в конкурсах. Я решила двигаться дальше. Но как-то раз, при подготовке к очередному конкурсу, я повредила ногу. О танцах не могло быть и речи. Мне предложили сделать карьеру в теории танца. Вуз, диссертация… Но тут я случайно попала на репетиции оркестра местной школы искусств… Никита всегда приходил раньше всех, разыгрывался, играл что-то любимое или импровизировал. Я стояла под дверью и слушала, не осмеливаясь зайти. Каждое утро я приходила на их репетиции на пол часа раньше, чтобы его послушать. И познакомились мы потому, что он чуть не прибил меня этой дверью, когда выходил. Его фраза: «Простите, Оля, я не думал, что Вы стоите так близко к двери» меня покорила. Он знал мое имя… Откуда? Оказывается, он давно наблюдал за мной, ходил на мои выступления на конкурсах. Знал и о том, что я перестала танцевать из-за травмы… Мы поженились через два месяца после знакомства. Все было так хорошо! Но сказки имеют свойство заканчиваться. Автокатастрофа. Никита погиб… Мои родители тоже… Я не могла оставаться в Одессе, мне не хотелось жить. Я продала квартиру, собрала вещи и приехала в Ялту. Затем устроилась в этот клуб. Сейчас снимаю квартиру в районе Вертолетной площадки. Желание жить так и не появилось, а умереть – смелости не хватает. У меня никого не осталось… Я одна…
- Ты не одна, Оль… Я понимаю тебя… Мой жених погиб в кораблекрушении….
Я не знаю, почему я сказала, что Тема погиб, а не пропал без вести. Возможно, в тот момент мне хотелось быть такой же несчастной, мне хотелось перенять ее боль, чтобы ей стало хоть немного легче. Я машинально взяла ее за руку и тут же ее отдернула… Меня как током ударило. Потом мы проговорили до глубокой ночи… Оля сказала, что ей пора домой. Я не могла ее отпустить.
- Уже поздно… Может останешься у меня? Я живу в «Ореанде», это в двух шагах.
- Я привыкла возвращаться домой поздно. Такси возьму…
- Что ты будешь делать там совсем одна?
- Найду чем себя занять… Буду жалеть себя, например…
- Оля…
Я не осмелилась произнести мое желание вслух, но моя умная девочка все поняла:
- Ты хочешь провести со мной ночь?
- Да.


Тише… тише… чтобы не разбудить…Вот так… Пять часов утра… блин… Такси вызывать придется… Ага, вот ее сумочка… Сейчас… О, здорово! Пятьсот баксов! Так. Теперь на зеркале помадой что-то душещипательное, типа: "Солнышко, ты воскресила меня"… Нет, слишком пафосно… Поймет, что не искренне, полезет в сумочку, проверит кошелек… Нужно что-нибудь попроще… м-м-м… А, вот! "Лиля, солнышко мое, прости… "

"Лиля, солнышко мое, прости"… Ангел подарил нежность и свободу… только на одну ночь.… Где ты, Оля, где? Зачем ты ушла, мое спасение, моя свобода, мое счастье? Что я сделала не так? Почему от меня уходят люди, которые мне дороги? Я отталкиваю любимых, приношу всем окружающим меня несчастья. Я во всем виновата…"
Лиля шла по вечерней ялтинской набережной. Чувство боли, одиночества невыносимо сдавливало сердце. Лиля искала участия, хоть какого-то сочувствия в окружающих. Но даже огни фонарей казались холодными и пустыми. Море, неприветливо черное, сумрачное, темное, шептало что-то траурное, страшное.
Девушка безучастно бросала равнодушные взгляды на прохожих, здания, деревья, море… Взгляд остановился на отблеске лунного отражения в воде. Полная луна.… Такая теплая, нежная, вселяющая надежду… Лиля вдруг почувствовала холодное прикосновение к плечу. Обернулась. Перед ней стояла девушка лет 25 в легком черном шифоновом платье, которое подчеркивало невероятную белизну ее кожи и стройность фигуры. На груди девушки красовалась серебряная звезда, блестящая и яркая, будто ее только что сняли с неба. Внешность незнакомки одновременно и притягивала, и внушала мистический страх: красивые большие зеленые глаза ("такие же, как у Оли", - заметила Лиля), нежная улыбка, черные длинные волосы, аккуратно уложенные под серебряную диадему с небольшим черным опалом по середине.
- Простите, - голос девушки - приятный женский альт, - но мне кажется, я знаю, как Вам помочь.
- В смысле?
- Я знаю, как вернуть Олю.
- Вы знаете, где она? Как мне ее найти?
- Не все сразу. –