Прайд. Книга 6. Маятник исхода. Часть 3

правый кулак под мышку левой руки. Должно быть условный знак местной шпаны, потому как Шпенька небрежно копировал его и торопился дальше, не забывая подбадривать нас гортанными выкриками: «Шелле, шелле!»
Какой тут, к чёрту «шелле», когда едва не падаешь на скользких досках. Вот, упал. Хорошо успел выставить руки и лишь измазал джинсы на коленях. Чёрт, да за эти три дня, я превратился в одну сплошную, грязь. Правда, на фоне местных жителей, даже моя грязь смотрелась благородно. Вот, например, парень, идущий навстречу; такое ощущение будто его забросали мокрой глиной, а потом вырыли.
- Чё это у него см ордой? – громко прошипел Паша, - Хрень какая-то…
- Может – лишай, - да, зрелище действительно неприятное, - а может – проказа. Просто держись от них подальше. И так, кажется, собрал всех долбанных блох. Я весь чешусь.
- Помыться бы…
- Угу, принять горячую ванну и выпить какавы с чаем. Блин, Паша, мне в их речку стрёмно залазить! Помыться ему! Само отпадёт.
Шпенька остановился, переговорить с каким-то бородатым мужиком, растительность на лице которого явно недавно встречалась с открытым огнём и теперь напоминала, по цвету и виду, древесный мох.
Пока они тарахтели, я огляделся. До этого, скорость ходьбы и попытки не шлёпнуться в грязь, отнимали всё внимание.
Чёрт возьми, это городок бы, как следует очистить, помыть и даже туристов не стыдно было бы водить. Ну да и дороги нормальные проложить. Зданиям, конечно, насчитывалось лет и лет, но выглядели они вполне пристойно, хоть и крайне грязно. Правда, дождливая погода и сумерки, мало-помалу подползавшие из узких переулков, скрадывали большинство трещин, вмятин и потёки грязи, но ведь видно же, что постройки пытались украсить какими-то фигурками, лепными украшениями. Да и фигуры печальных ангелов, которые встречались в разных местах города, создавали определённый романтический настрой. Когда-нибудь, когда тёмные времена закончатся, сюда повадятся туристы и разглядывая отреставрированные постройки, будут бормотать: «Эх. Побывать бы в прошлом». Я тоже так говорил. Если вернусь домой, выброшу из головы подобные глупости.
Шпенька, продолжая непринуждённую болтовню, достал из кармана нож и приставил к шее собеседника. Тот хотел было возразить, но посмотрел на нас с Пашей и тяжело вздохнув, вынул из-за пазухи звякнувший мешочек. Парочка прохожих спокойно миновала нашу группу, сделав вид, что ничего особенного не происходит. Крысинолицый паренёк похлопал бородача по плечу, пробормотал: «гутте» и мотнул нам головой, пошли, мол. Интересно, а если нашего проводника загребут за ограбление, мы пойдём соучастниками?
- Ты видел? – Паша возбуждённо ухватил меня за руку, - Он же его на бабки выставил! Среди бела дня, у всех на глазах!
- Ну, уже вечер, - пробормотал я, - Да и глаз то тех, почти не было. Паша, черти бы тебя взяли, как до тебя не дойдёт: здесь свои порядки. Видишь, всё спокойно, мы идём дальше и мужик пошёл своей дорогой. Не прирезали, вот и ладненько. Улыбаемся и машем.
Когда мы повернули за угол двухэтажного здания с вычурным балконом, я начал узнавать местность. Точно, вон там мы ехали сразу, после того, как свернули от реки. А вот и та самая арка с одноухим ангелом. Сейчас, под дождём, он казался особенно печальным, а потеки на щербатых щеках напоминали следы от слёз.
- О, тут мы точно были, - заметил Паша и потряс головой, точно выкупавшийся пёс, - Ещё пара шагов и мы дома.
- Какая радость, - буркнул я, - А может, всё таки, того?.. Попробуем сами?
- Не, не, - Павел заметно оживился, видимо в предвкушении встречи с Наташей, - Я без Наты – никуда! Вся эта хрень, рано или поздно, закончится, всё вернётся назад, вот увидишь.
Шпенька остановился и указал пальцем на распахнутые ворота, за которыми возвышалась монументальная постройка умершего богатея. Рыбака, кажется, я не слишком внимательно слушал пояснения Ильи. Наш проводник явно не собирался приближаться к дому, а лишь нахохлился, пристально глядя в тусклые окна. Да, в надвигающихся сумерках, огромная постройка смотрелась достаточно зловеще. Даже, если не знать, кто там внутри. А мы знали.
Шпенька разразился длиннющей тирадой, в которой пару раз мелькнуло тревожное: «нисфарату». Нас предупреждали последний раз.
- Спасибо за помощь, - паша протянул Шпеньке руку и тот, с некоторым удивлением, оглядел розовую ладошку, - Ну, не знаю, как вы тут это делаете.
- Данке шон, - я демонстрировал чудеса знания немецкого, явно удивляя, как Пашу, так и Шпеньку, удивлённо супящего брови, - И ауф видерзеен.
- Афвитзен, - кивнул парень и пожал плечами, - Готте бихатич.
Всё, он развернулся и нырнул в один из переулков, оставив нас вдвоём. Паша тотчас, едва не бегом, рванул в сторону дома, а я очень медленно пошёл следом, нащупывая рукоять оружия под одеждой и размышляя: смогу ли применить клинок, если…Если что? Понять бы самому. Ну ведь не станут же они, в кого бы не превратились друзья, грызть своих товарищей? Ох, не знаю, не знаю…
Тяжёлая дверь, обитая металлом, носящим следы ударов чем-то острым, ещё не успела закрыться и я придержал её, осторожно заглянув внутрь. Темно. Что, некому камин и свечи зажечь? Впрочем, видимо очаг ещё тлел, потому как в лицо пахнуло теплом и я услышал тихий треск угольев. Ладно, войдём.
Паши уже не было: видимо рванул в спальную. Недалеко от входа лежало опрокинутое кресло. Такое ощущение, что его швырнули в сторону двери. Хм, Александр Македонский, конечно герой, но какого хрена тут происходило, пока мы отсутствовали?
Я подошёл к камину, настороженно оглядываясь по сторонам: никого. За толстой решёткой равнодушно перемигивались затухающие угли, но света от их мерцания почти не было. Остальные кресла оказались пусты и я задумался, почёсывая подбородок. Куда подевались остальные? Пошли гулять? Что-то Паша приумолк…
Слишком много вопросов.
Из спальной послышалось приглушённое бормотание Павла и чей-то, едва слышимый, ответ. Вроде бы голос женский, но отсюда не разобрать. Теперь снова Паша и в его голосе я отчётливо разобрал тревогу. Угу. Я осторожно достал подаренный кинжал и освободил от тряпок. Багровый отсвет умирающих углей скользнул по лезвию и я подбросил в камин пару чурбаков: хоть какой-то, да свет.
Рукоять клинка очень удобно легла в ладони и ощущая мерзкий привкус во рту, я сделал шаг в сторону двери, за которой находилась спальня. Паша теперь говорил почти непрерывно и в его речи определённо звучала усиливающаяся паника. Внезапно товарищ тихо вскрикнул и в то же мгновение что-то тяжелое упало на пол. Чёрт, мне очень не хотелось идти туда, но выбора не оставалось вовсе.
На подгибающихся ногах я вбежал в комнату и остановился. Здесь оказалось абсолютно темно и в этом полном мраке светились три пары жёлтых глаз. Все, почти у пола. И ещё, я увидел три ладони, светящиеся призрачным синим огнём.
Я запустил руку в карман джинсов и вытащил зипповскую зажигалку, из Галькиной коллекции, которую мы поделили вчера. Онемевшие пальцы крутанули колёсико и во тьме вспыхнуло крошечное пламя. Потом я выронил зажигалку и бросился в гостиную, едва не выронив и оружие. Твою мать, я там и голову мог оставить! Буквально.
В мерцающем свете огонька я увидел Павла, неподвижно лежащего на полу. Около тела сидели на коленях Витя, Галя и Наташа. Их ладони лежали на обнажённой груди товарища, а на лицах застыло выражение неземного блаженства. Мои бывшие товарищи питались. Так, как требовало их новое естество.
В гостиной стало несколько светлее, потому что брошенные мной чурбаки уже успело оседлать весёлое пламя. Мне же было совсем не до шуток: у входной двери стоял Илья и смотрел исподлобья тускло мерцающими глазами. Позарез требовалось удрать отсюда, пока не примчалась троица упырей из спальни. Со всеми я точно не справлюсь.
- Пусти, - сказал я, сделав пару шагов вперёд и поднимая оружие на уровень груди, - Дай выйти.
- Видишь ли, дружище, - тихо сказал Илья, который и не подумал убираться с дороги, - Кажется нам, для питания, крайне необходима человеческая энергия. Просто позарез, как нужна.
- С чем я вас, мудаков и поздравляю! – оружие дрожало в руке, - Паша успел оценить ваши новые пристрастия. Выпусти, говорю!
- Если мы не станем питаться, то умрём, - так же спокойно продолжил Илья, -  и я, пожалуй, предоставлю выбор: или ты пообещаешь привести сюда кого-то другого или я буду вынужден использовать тебя.
- Ах ты, кусок говна! – прошипел я и почти без замаха, ткнул его кинжалом, - Получай!
Не вышло. Я даже сам не понял, как умудрился промахнуться, но кинжал вылетел из рук, а сам я растянулся у ног бывшего товарища. В то же мгновение, точно электрический разряд пронзил тело, скручивая его в одну, плотно сжатую, пружину из боли. Сквозь багровый туман я видел, как Илья, вцепившийся пальцами в моё горло, запрокидывает голову от наслаждения.
Полыхнуло так, как могло бы в эпицентре ядерного взрыва. Невыносимая боль осталась, но я больше не ощущал касания огненных пальцев к коже. Сияющий силуэт мелькнул перед глазами и торопливый задыхающийся женский голос пробормотал:
- Так далеко! Держись, милый! Я тебя нашла.
- Зара! – прошептал я, почти забытое имя, - Зара…