Бремя эпидемий (рассказ)

ты его дублера под своей шикарной юбкой прячешь?
Петруха мгновенно все понял, всю «философическую» глубину вопроса сразу оценил, поэтому закаменел скулами и впился в девицу-красу- стрижену косу голодным вурдалаковским взглядом. Краса моментально скисла, стухла и протухла.
- От союза чернож…ых скотоводов, - прошептал он зловеще. – Или вам еще документы показать?
- Не надо! – она резво выскочила из-за стола и мигом скрылась за дверью директорского кабинета.
- Каких еще скотоводов? – послышался через пару напряженных мгновений из-за этой двери визгливый голос избалованного капризного ребенка.
-Они сказали - черно…
- Мало я тебя драл! – опять завизжал наш будущий собеседник. – Нет такого союза! Это, наверно, опять какие-нибудь жулики! Пусть идут к Чиграшу! Пусть он с ними разбирается!
Нет, слушать и дальше, как исконно русский Иванов-заде-магома-оглы оскорбляет исконно русскую пусть дуру, но ведь одновременно и женщину, будущую мать, твою мать, было выше моих сил. Поэтому я открыл дверь и молча шагнул в кабинет. Петруха поступью Командора из бессмертных «Маленьких трагедий» товарища Пушкина А Сэ шагнул следом. Мы молча сели за приставной стол и молча обратили свои взгляды на маленького толстенького человечка, утонувшего в директорском кресле.
- Брысь, - скомандовал Петруха секретарше. – Этот… -  и указал на человечка - …минут на двадцать занят. А может и больше. Как карта ляжет. А, похоже, ляжет она кисло. Понятно, что кисло для него.
- Что вам нужно? – взвизгнул Гурген. - Вы кто, господа?
- Господа давно в Париже, - ответил Петруха классикой. -  А мы – смерть твоя.
У Гургена отвисла нижняя челюсть. Чтобы вывести его из  предынфарктного состояния, я показал удостоверение. Гурген впился в него внимательным взглядом, неграмотно шевеля губами.
- А-а-а! Очень-очень-очень! Людочка, солнышко, кофейку, пожалуйста! С коньячком! С лимончиком!
- Мы на работе, - сглотнул слюну Петруха и вдруг резко подался корпусом к шарахнувшемуся от него любителю людочек с коньячком и  лимончиком.
- Но об этом – тс-с-с… - и, воровато оглянувшись, приложил палец к губам. Нет, лично я всегда был против таких его импровизаций на грани фола. Но нужно признать: в некоторых случаях они действовали на противника-собеседника очень эффективно. Во всяко случае, задержавшаяся было секретарша ойкнула и пулей вскочила из кабинета.
- Гурген Ашотович, что вы можете сказать о гражданке Бручинской? – как можно официальнее спросил я.
- О какой?
Я обиженно поджал губы. Петруха, не отрываясь от лицезрения нашего собеседника, с проворством удава медленно свел глаза к переносице.
- Ах, о Нонне! – тут же сообразил несообразительный Гурген и торжественно-молитвенно прижал к своей бабьей груди свои пухлые ручки. -   Ничего! В смысле, жаль! Очень-очень-очень! Хороший женчин, хороший! Замечательний! Скаромний, аккуратний! Настоящий женчин! Больше ничего не знаю. Мамой клянусь.
- И про папу, пожалуйста, не забудьте, - предупредил я тактично. – И про бабушку с дедушкой. Равно как и про всех остальных достойных обитателей вашего славного кишлака.
- Понял, - кивнул Гурген и за пять минут во всех красках и цветах радуги живописал, что за стервь и «билять» была эта «хороший женчин».
-А что это за история с дешевой свининой?
- С какой свинин? – пробормотал он (опять начал врать, нехороший! Опять надо пугать!). – Я свинин не кушаю! Нет-нет-нет, ничего не знаю!
Боится, гад. Интересно, чего это он так испугался? Не должен он так пугаться, если дело пустяковое. Интересно. Очень интересно…
- Я повторяю свой вопрос…
-Аллахом клянусь – не знаю! Это все ее дела! Нонны!
- А какие дела-то? – с настырностью хронического идиота не отстаю я.
На моего собеседника было страшно смотреть. Не человек – кусок склизи.
- Аллахом…!
- Ты будешь, сука, говорить или я тебя последний раз спрашиваю? – вступил в спектакль зверский Петруха и от души грохнул кулаком по столу. Да-а-а, вот как поступают настоящие мужчины: чуть чего- сразу стол вдребезги. Хорошо, что не морда. Опять же две контузии в Чечне – это вам не шутка. Таким людям как-то сразу хочется верить. Да и попробуй только не поверить!
- Ну? -  и Петруха снова занес над несчастным мебельным изделием свою беспощадную кувалду.
Следующие пятнадцать минут мы слушали нашего вмиг ставшего очень словоохотливым собеседника с неослабевающим вниманием. Рассказ стоил того. Я только одного не понимал: или он – патологический супертрус, и еще до нашего прихода кто-то очень серьезно прочистил ему мозги. Или наоборот – слишком хитрый-мудрый и безукоризненно ведет свою хитромудрую партию. В любом случае, не настолько же он был тупоголов, чтобы не понимать: в нормальной бандитской семье после изложения посторонним людям таких подробностей сами рассказчики больше пяти минут не живут.
- Вагоны пришли позавчера, а товар должны были перегрузить сегодня утром, - сказал он. - Сами понимаете – свиной грипп. Надо быстрее продавать.
- А, может, и мясо не просто зараженное, а  з а р я ж е н н о е? Вы поняли что я имею в виду? – спросил я многозначительно. В ответ – подобострастное кивание: так точно. Совершенно не понял. Мамой клянусь.И всем нашим орденоносным кишлаком.
- Не понял, говоришь? Ну, ладно, еще не вечер… Вернемся к нашим баранам. То есть, хрюшкам. А, может, они действительно с душком? Вот они  их и гонят по дешевке… - усомнился я в его полной искренности.
- А ветконтроль? – вполне резонно возразил он. – Да и к тому же заморозка. Мороз – враг. Любой вирус убьет.
- И все равно, уважаемый Гурген Ашотович, что-то связывается, а что-то нет. Везти за тридевять земель для того, чтобы дешевить? Зачем? Какой смысл?
- Ты, эпидемия, не крути! – угрожающе приподнялся со стула Петруха.
- Мамой клянусь! Честно говорю!
- Честно… - проворчал Петруха. – Мой дед таких честных пачками расстреливал в ваших туркестанских степях.
- За что? ( Еще чуть-чуть, и наш собеседник натурально бы расплакался.)
- Ни за что! Энкавэдэ! – и достойный внук своего беспощадного деда повернулся ко мне.
- Антон Николаевич, гландами чую: здесь плюс ко всему букету еще и наркота. А весь этот свиной триппер, если, конечно, он на самом деле есть – для прикрытия. И еще: этот Приреченск-Задрищенск, я вспомнил, по сводкам в начале года проходил, -  и, наклонившись, прошептал. -  Надо немедленно
шерстить эти вагоны. Ломай Буденного. Пусть дает ОМОН и договаривается с армейцами.
- А что, обязательно сейчас и здесь это говорить? – прошептал я громко в ответ, наблюдая в зеркале напротив за выражением лица нашего гостеприимного хозяина. Наш с Петрухой расчет оказался правильным; Иванов сидел, изображая вселенскую скорбь, тоску и уныние одновременно, но вот только уши у него, как у насторожившейся овчарки, стояли торчком. Подслушивает, гад! Подслушивай, подслушивай! Специально для тебя говорим, специально для тебя, курносенького, комедь ломаем! Не думай, гадюка, что только ты один – достойный ученик Станиславского и Немировича-Данченко! Сейчас, здесь мы твоими собственными руками и начинаем ворошить все это твое осиное гнездо!            

- Все-таки поласковей надо, Петя, с гражданами. И посдержанней, - попенял я напарнику, когда мы, провожаемые испуганно- затравленным взглядом секретарши Людочки, спустились в холл первого этажа.
-Вот оклемается сейчас уважаемый заворуй Гурген Ашотович и накатает в наш главк благодарственное письмо. Ужо пропишет нам генерал-майор Некрасов хорошую ижицу.
- Испугал девку яйцами! – легкомысленно фыркнул Петруха. – Лично мне терять нечего. Славка Гордей давно к себе в охрану зовет. Сутки – двое, пятнадцать штук. Красота!
- Не пойдет, - качаю я головой.
- Еще как! – возразил напарник. – Да за пятнадцать-то тысяч я кого хочешь так засторожу – небо с овчинку покажется!
- Вот о чем я, Петя, и говорю! Нету в тебе чуткости, нету деликатности. Это все от недостатка воспитания и дефицита культурного общения. Нужно быть нежнее с людьми, Петя. Люди – это наше все. Это непреходящая, ети его мать, ценность.
- А если он урод? – Петруха привык мыслить конкретными образами. Общее понятие «люди» ему ничего не говорит.
- Это тебе, Петя, все равно, кто перед тобой: передовой труженик или неудачный плод несчастной любви. А людям обидно.
-Слышали! – махнул рукой этот неисправимый дуболом. – «Он был банкир, она была с завода!». Старая песня о главном. Где этот мудрила-то экономический? -  и он оглянулся в поисках Вовы Журина. -  Жрать хочется как из пушки!
- Не жрать, а кушать, - нарисовался прямо из воздуха «мудрила». –  И вообще, господин лейтенант, неплохо бы вам научиться более почтительному обращению к старшим по званию.
- И этот со своими реверансами-политесами! – взвыл голодный «как из пушки» господин лейтенант. – Завоспитали всего! Малость повремените со своими педагогическими нотациями. И пойдемте быстрее из этого гадюшника. Где здесь ближайшая рыгаловка?        
   
Из сообщений средств массовой информации: « Около сотни стран закупили лекарство ТАМИФЛЮ на случай пандемии птичьего гриппа. Счет идет на миллиарды долларов. Пандемии не случилось, а срок годности лекарства заканчивался. И тут как-то подозрительно и очень вовремя появляется свиной грипп. Всемирная Организация Здравоохранения запускает информацию от новой смертельной напасти  и объявляет ТАМИФЛЮ единственным действенным лекарственным средством против нее. На межправительственном уровне следует срочная рекомендация о продлении срока годности лекарства с пяти до семи лет. То есть, по сути приказано было реанимировать просроченные запасы, что всегда являлось грубейшим нарушением  всех правил фармакологии. За швейцарской фирмой, выпускающей данное «чудодейственное средство», стоит подлинный хозяин – американская фармацевтическая компания «Гилеад», возглавляемая бывшим дважды министром обороны США Дональдом Рамсфельдом и бывшим директором Всемирного банка Полом Вулфовицем, получившим после его широко известного скандального появления в турецкой мечети негласное прозвище «мистер дырявые носки».

На следующий день я и Петруха снова были на рынке: нужно было еще раз поговорить с Кукиным Андреем Платоновичем, частным предпринимателем, владельцем собственной палатки, и познакомиться, наконец, с подозрительными дешевыми свинюшниками. Хотелось примерить к ним вчерашнее откровение  Гургена,  выяснить (или хотя бы попытаться) насколько искренна их дешевость и чего им, гадам, нужно на самом деле. Альтруизм нынче не в моде, так что, хлопцы, давайте начистоту: гриппозными хрюшками торгуете или того веселее – мертвятиной?
Но права старая истина: человек полагает, а Господь располагает. С самого начала мы столкнулись с непредвиденной неожиданностью -  никто в мясных рядах ни сегодня, ни вчера господина Кукина не видел, и не горит желанием, потому что (цитирую) «Андрюха – это крыса та еще, они с покойной Нонкой были два сапога - пара», и где его черти носят, никому не известно даже предположительно. А если бы знали – все равно бы не сказали, (опять цитата) «потому что вы, ребята, из ментовки, а здесь люди не дурака валяют, а работают». Но, как говорится, кто ищет, тот никогда не дрищет: повезло. А вы к Маньке сходите, посоветовала нам