Рваный бег

по-разному. Те, что выходили на площадку, счастливы, а которые отсидели на скамейке, хотя и улыбаются, всё же обижены. И много им понадобится времени, чтоб успокоиться. И ещё, если ты запасной, и тренер вдруг выпускает тебя на замену, то, как бы ты ни разминался, как бы ни готовился, вряд ли сумеешь сразу войти в игру; бывают исключения, но редко. Ты наверняка всё знаешь, всё умеешь, возможно, лучше тех, кого ставят в старте, но ты часто не готов психологически, не сразу почувствуешь игровой ритм, а значит, будешь ошибаться, делать потери, и на тебя точно так же будет роптать скамейка, на которой ты опять вскоре окажешься.

— Фолить — так фолить! Что ты как красна девица?! Отруби ему руки! Почему он у тебя с фолами забивает? Я тебя спрашиваю?!
«Учи, не учи — без толку!»
— Отруби ему руки!
«Зачем я?.. Соперники — тоже люди, баскетбол для них — такая же работа, и лиши их её… Лучше не думать об этом».
— Растяпа!.. Он тебя и обокрал, и потом чуть ли не из-за пазухи забросил… Ну как так можно?
«Этого бы паренька к нам — проблем бы не знали. Упрямый, против всех законов играет, вот мы с ним и не справляемся».

«Куда он всё пялится?»
— Андрей, соберись!.. Или посажу!
«А, вон куда. Эти глаза и я уже начинаю находить среди десятков тысяч других глаз, где бы она ни сидела. В таких девчат влюбляешься сразу и навсегда. Андрюха — салага, многого не понимает, не ценит… Но это ведь мешает игре, команде, а значит, всё это надо безжалостно пресекать. Сколько раз сам отговаривал близких, сколько раз просил их не приходить? Их присутствие всегда чувствуется — даже если не знаешь, где они сидят. И это действительно сказывается на игре. Ты совершаешь массу необъяснимых ошибок, потерь или — не можешь сотворить чуда, обыкновенного, спортивного, которого ждут от тебя зрители, команда, тренер. Бывают, правда, и те, кто ловит кураж в присутствии любимых и родственников. Но ведь и кураж не всякий хорош, не всякий пойдёт на пользу команде. Команда должна побеждать, а у тебя лично — пусть хоть ноль в статистике».

— Судило! Научись свистеть!
«Совсем ребят задёргал, не даёт играть. Откуда они такие берутся? Хорошего судьи не видно на площадке, его не видно, а всё идёт своим чередом, всё под контролем. Вмешательства — в крайнем случае. Здесь же уровень судьи ниже уровня игроков, причём намного».
— Свистун!
«Надо успокоиться. Не хватало, чтобы команду наказали. Поддавливать-то стоит, но аккуратнее… Хорошо, хоть не подсуживает, а то несколько свистков — и сломана игра».
— Не держат — бей! Твоя же точка! Смелее!
«Эх, фонарь! Ну что за бросок? Чего мандражирует?»
— В защиту вернуться, отработать!..

«Откуда она здесь?.. Как дома! Хоть накинула бы чего. Совсем никакого стыда. И, кажется, я с ней… Да, это та самая вчерашняя блондинка из ресторана. Точно, Василий тогда спросил, которая мне больше нравится, я ответил — и потом всё так сразу. И ни тебе секретов, ни тайн, ни томлений, ни терзаний. Захотел — получил. Просто, естественно, даже чересчур естественно, сплошное естество. Как животные, самцы, самки… Она, конечно, симпатичная. Однако, стыдно, не могу смотреть ей в глаза. В глаза не могу, а украдкой всё подглядываю, как нагнулась, повернулась, прошлась, качнула бёдрами. Вот попал-то! Ирина не узнает ничего. Да если и узнает, чего теперь? А, будь что будет!»

— Гарик, враскачку его, враскачку! И задёргай, замучай рывками. Чтоб думать он у тебя не успевал. Рано или поздно отвалится.
«Им придётся страховать и бросать своих игроков. Кто-нибудь из наших обязательно останется один... Только бы сил хватило. Должно хватить».
— Так, так! И перегрузку мне создайте!

Было дотемна пасмурно. Изредка начинал накрапывать дождь, но всякий раз быстро прекращался, чтобы через некоторое время пойти снова. Дорога на кладбище была усеяна слежавшимися заплесневелыми чёрными и серыми прошлогодними листьями и рыжими, точно припорошенными ржавчиной, сосновыми иголками. Почему-то казалось, что эта дорога никогда никуда не приведёт. Впереди надрывно тарахтел трактор, который невозможно было обогнать из-за узости колеи.
Хоронили ребят, попавших в автомобильную аварию. Когда всё было закончено, посыпал снег.
«Ну, вот, если считать с ветеранами, то полкоманды здесь, полкоманды там, можно организовывать турнир».

После похорон команда быстро и как-то незаметно угомонилась: не хлопали двери, не шуршали шаги в чутком вечернем коридоре.
Перед тем как лечь, Игорь долго стоял у окна, смотрел на качающиеся под порывистым ветром чёрные, насквозь промокшие ветки дерева. Те, подобно щупальцам гигантского осьминога, всё наползали и наползали на желтизну фонаря, ближе, ближе, пока не обжигались и не одёргивались. Затем всё повторялось снова.
Поскрипывала форточка, парусила дымкой тюлевая занавеска, а на потолке паутиной сплетались тени того же дерева.
Так бывает и перед ответственными играми: надо отдохнуть, а сна нет. Если и получится уснуть, всё равно беспокойство не отпускает. Ты испытываешь какое-то юношеское волнение, болезненный озноб, беспричинную боязнь неведомо чего. И предстоящая игра кажется тебе самой главной в жизни, от неё зависит всё, никаких дум на посторонние темы, ничего иного не существует, лишь игра. Но в детстве ты ещё не умеешь делить игры на важные и неважные, и каждая для тебя — решающая. Лишь бы дождаться, дотерпеть, а что будет потом... Это перед игрой нет сна, а потом, наоборот, всё будет как во сне: наконец-то, соединятся вместе томительное ожидание, волнение, азарт, желание победить и эпизоды, бесконечная череда эпизодов, из которых соткана жизнь.
Игорь неоднократно вставал, чтобы подтянуть простыню, взбить подушку — всё было ни к чему: не засыпалось. Пробовал считать, расслабиться и ни о чём не думать, да не выдерживал долго. В уме возникала какая-нибудь мысль, выдёргивала за собой другую, та — следующую, и так без конца и краю. То вдруг становилось душно и неудобно, Игорь ворочался, сбрасывал одеяло, но уже вскоре искал его — донимал холод.
Странно: вроде бы и с бытом всё налажено, и мечты юности сбылись. Ты занимаешься любимым делом и получаешь за это деньги, но всё равно что-то постоянно мучает тебя, гнетёт, выводит из равновесия. И, кажется, никогда ты не сможешь объяснить это какой-то конкретной причиной, не сможешь разложить по полочкам свои раздумья, сомнения, переживания.

— Проснитесь! И поймите ж, наконец! Чтобы победить, мало играть хорошо, грамотно. Каждый эпизод требует полной самоотдачи, через отрешение, через не могу! Сверхусилие, сверхстарание, сверхусердие, надо всякий раз преодолевать себя — и только тогда придёт победа.

«Ну, кем я его заменю?.. Не сейчас, нет. Сейчас — кем угодно. А во второй половине, когда наш традиционный провал начнётся… Он единственный, кто сумеет удержать ребят, я со скамейки не сумею!
Награды, отставки — какая ерунда! Сколько их было?!
Тогда расформировали состав… за второе место, а ведь многим не было и тридцати — им бы играть и играть».

Ребята с пониманием относились к тому, что команду оберегали от лишних контактов с окружающим миром. С одной только медицинской точки зрения, подобное уединение на загородной базе приносило весьма заметные результаты: не будь этого карантина, игроки, замученные ежедневными двух- или даже трёхразовыми тренировками, легко подхватывали бы всевозможные простудные и вирусные заболевания — и, распусти их по домам, в одночасье слегли бы полным составом. Кому тогда выходить на площадку, кому решать поставленные на сезон задачи?

— Разобрать своих! Плотнее, плотнее!.. Я кому говорю? Запереть их в зоне! Почему они свободно выводят мяч? Где подстраховка? Внимательнее надо быть. Сёма, ты понял меня? Не вижу. Ты кого держишь?.. Вот и прилипни к нему… как банный лист! И разговаривайте друг с другом при смене, подсказывайте! Язык что ли отсох? Не стесняйтесь!

«Это теперь стало обычным отдавать игры, стоит только попросить, потребовать, что-то пообещать, дать денег. Раньше об этом и заикнуться не смели, и подумать.
Как-то давным-давно играли на выезде… Ещё в перерыве посыпались угрозы — сами соперники намекали, а зрители так вообще в открытую, — что не выпустят, если не отдадим встречу. Дрогнули поначалу, было с чего: на балконе появились ребята с цепями, железками. Но потом взяли себя в руки — и разорвали противника, тридцатник им привезли. На улицу выходили как раз меж этих, с цепями и железками. Жутко было — но так и не решились нас тронуть, не знаю почему. Может, зауважали, а может, побоялись ответного выезда».

— Смотрите-ка, Игорёк, ты уже нашей водой стал мыться — горячей, ветеранской. Как времечко-то летит!
«Да, времечко летит. Где они теперь, старенькие уличные площадки, гаревые дорожки, где они, зарядки и кроссы в дождь и снег? Не те уж сегодня условия, совсем не те, а ведь всё равно жаль чего-то, чего уже не вернуть никак».

«Опять этот провал. Хоть часы по нему сверяй: четвёртая минута второго тайма».
— Минуту в паузе… Минутный перерыв!
«Чего предпринять?.. Опять на пустом месте. Из-под сачка не забиваем, на ведении — потери… Отрывались-отрывались — всё насмарку!»

Пятеро крепких парней, обычно полных сил и уверенности, стояли, окружив тренера, уступавшего любому из них в стати, нервно переминались с ноги на ногу и дырявили взглядами пол — точно нашкодившая малышня в ожидании взбучки. Чеканно жёсткие слова наставника и были для них такой взбучкой, и не только они.
— …Вы меня поняли?.. Не слышу! — Но вдруг тренер сам делался жалким и застенчивым. — Ребятки, умоляю, сыграйте, как умеете! И всё, больше ничего. Ну, пожалуйста!
Трудно сказать, какая часть минутного перерыва имела решающее значение, но перелом в игре наступал неизменно.

Старший сразу принял Игоря за своего, лишь виду до поры не показывал. Кого-то очень напоминал ему этот талантливый и трудолюбивый паренёк.
— Второй Михалыч растёт, — шепнул однажды на ухо помощник. — Манера, финты, приёмы и даже характер.
Услышав это, Михалыч как будто бы рассвирепел, подозвал к себе Игоря, назвал бестолочью и отправил переделывать упражнение, после чего расплылся в добродушной улыбке.
С тех пор, думая о подопечном, тренер невольно вспоминал себя в молодости. И сам, случалось, начинал путаться в том, кого в конкретный момент касались его думы и воспоминания.

Чего бы ни случалось в жизни, Игорь верил: есть лекарство — спорт, баскетбол, — которое всегда выручит, поможет преодолеть невзгоды, сбросить с плеч излишнее напряжение. Но однажды и баскетбол оказался бесполезным — когда ушла Ирина.
«Я тебя люблю, — как-то призналась она, а потом, подумав, добавила, — но это ещё ничего не значит». Долго гонял он в мыслях эту фразу.
Вернувшись с очередного турнира, Игорь позвонил Ирине и от родителей неожиданно узнал, что она замужем. Ухмыльнулась мать, передала трубку отцу, а тот словно отомстил за прошлое. А всего-навсего у них была ссора, самая обыкновенная, каких много, какие случались и прежде. Но чтоб так сразу всё решить, и притом в одиночку — у Игоря это в голове не укладывалось.
С неделю он не выходил из дому — валялся на диване, уставившись в потолок, — ещё с неделю-другую куролесил по друзьям и кабакам, выезжал за город, в лес, истоптал все окрестные парки и