физиономиями особо любимых коллег.
Пока хрустящая коробка медленно ползла вниз, я достал из кармана куртки планшет, куда сбрасывал информацию от Тузика и перечитал его последний отчёт. Сплошные победные реляции: контакт налажен, пошла информация, ещё немного и взаимовыгодный обмен состоится в полном объёме.
- Обмен? - сам себя спросил я и спрятал планшет, - что этот дебил имел в виду?
Казалось, кто-то хихикнул за спиной, но обернувшись, я не обнаружил ничего, кроме правил пользования лифтом. В тот же момент двери щёлкнули, разъезжаясь и я сообразил: напряжённые нервы интерпретировали остановку в подобие смешка. Чёрт, срочно к тёлкам и нажраться!
В гараже оказалось холодно, темно и сыро. Только в ремонтном боксе, куда неделю назад загнали БТР ВВшников, пересекались лучи двух мощных прожекторов и периодически ухал пневматический пресс. Но меня больше интересовал другой источник света: окошко в будке охранника и я медленно прошествовал мимо рядов зарешёченных боксов, где стояли, как оперативные тачки, не задействованные в сегодняшних операциях, так и личные автомобили сотрудников. В основном – мусор, как бронированная Тойота шефа, но попадались и любопытные экземпляры, на которых я уже успел погонять. Впечатляла Ламборджини Свванидзе, с полностью переделанной ходовой. У машинки корпус приподняли почти в два раза и установили дополнительный движок. Ух, зверюга! Если грызуна замочат, нужно будет отжать тачку себе.
Лёха Скобелев скучал, лениво гоняя по периметру портала каких-то попискивающих монстриков и шевелил пальцами босой ступни. Вторая нога, как и полагалось, пряталась внутри блестящего берца.
- А, Царь! – он обрадовался и монстры с радостным визгом спрятались в глубинах терминала, - потрындим? Мне ещё пять часов, а я кофе насосался и спать не могу.
- Наша служба, Алексей, - строго заметил я и взял ключи от своего бокса, - и опасна, и трудна. А твоя, лодыря кусок, так и вовсе не видна. Вот скажу своему любимому папочке, пусть устроит внезапную проверку, тогда будет тебе развлечение на всю задницу.
- Агент? Да брось ты, - охранник махнул рукой, вновь впадая в сонную прострацию, - когда он покинет свой кабинет для проверки – наступит конец света.
- Так говорил Заратустра, - я ухмыльнулся, - аминь и пока.
А вот и моя животинка! Трёхсотсильное , двухколёсное…Беспородное нечто. Когда мы накрыли банду жестянщиков, я не смог удержаться и отобрал мотоцикл у их главаря, но падла так и не признался, в каком из подпольных гаражей соорудили подобное чудо. А жаль, мне предлагали очень хорошие бабки, если я сумею найти ещё парочку, таких же.
Перед тем, как покинуть гараж, я открыл оружейный шкафчик и долго изучал своё богатство. Остановился на укороченном штуцере двенадцатого калибра. Хрен его знает, с чем придётся столкнуться, а такая херь пробьёт даже кевларовый броник. Проверено. Ну всё, теперь можно выдвигаться.
Мотоцикл легко вознёс меня к наружным воротам, где я, некоторое время, просто лузгал семечки и трепался с охраной. Спешить всё равно не имело смысла, поэтому можно было спокойно слушать ворох бородатых анекдотов про тёщу и правительство. Потом пацаны сказали, что семок осталось мало, ночь ещё длинная и не валил бы я, Царь, по делам. Всегда понимаю, когда вежливо просят, поэтому пообещал предоставить шефу рапорт о нарушении дисциплины и под дружный гогот выкатился наружу.
Ночной город, это – нечто. Ещё помню время, когда башни домов светились множеством окон, ярко горели фонари, а улицы заполнялись полноводной рекой, перемигивающихся фарами, автомобилей. Толпы людей слонялись взад-вперёд, ныряя в кафе и рестораны или без всякой цели замирая перед витринами, зеленея в их призрачном сиянии.
Всё изменилось. Огромные стёкла витрин разбиты все, до единого, а те, немногочисленные магазины, которые откроются с рассветом, больше напоминают бомбоубежища. Есть и ночные, где над бронепластиной выдачи тускло вспыхивает зелёный огонёк. Эти места особо опасны и если внимательно присмотреться, можно различить в темноте ближайших подворотен огненные точки сигарет.
Здания, своей абсолютной чернотой, напоминают каменные монолиты и лишь кое-где заметны короткие вспышки. Но свеча это или какая ночная тварь – непонятно. Крыши зданий – совсем другое дело: назойливая поросль огнёвки, почему то облюбовавшая именно эту часть построек, полыхает на фоне тёмного неба, навевая воспоминание об уничтоженном атомной бомбой Лас-Вегасе. Красиво! Если не приближаться.
Машины, замершие у обочины, на тротуаре или просто посреди дороги, поросли пушистой дрянью, медленно пожирающей их металл. Если, как следует, пнуть автомобиль, он рассыплется в пыль, а ты получишь сильный ожог незащищённых частей тела. Поэтому, пусть себе стоят.
Других людей, кроме шакалов, притаившихся в темноте переулков, на улицах нет: комендантский час, поэтому вокруг стоит напряжённая тишина и лишь рокот моей «зверюги» рвёт её в клочья, которые медленно осыпаются за спиной.
Я выехал на перекрёсток и всю мою романтику, как ветром сдуло. Огромный БТР, «Чебурек» перегородил Маяковского так, словно собирался поселиться в этом месте надолго. Ну мать же так! Я что, должен четыре квартала объезжать? Посмотрим, кто это.
На борту боевой машины флуоресцентной краской намалевали череп с крыльями на фоне ядерного взрыва. Знакомые ребята. Мы уже встречались пару раз и весьма не понравились, мать бы их так, друг другу. Кажется их летёха, урод с рассечённой губой, что-то ляпнул о мародёрах, а я заподозрил его мать в неразборчивых половых связях. Почти час, после этого, мы тыкали стволами друг в друга и срывали голоса, пока не прибыл разводящий.
Стоило приблизиться и башенка «чебурека» повернулась ко мне, тускло отсвечивая линзой, а в переулках лениво шевельнулся мрак, словно там притаилось по автоматчику. О, а вот и знакомый урод с новым шрамом на вытянутой физиономии. Уже майор, ух ты!
- Приказываю остановиться! – как и прошлый раз, принципиально без шлема, - знакомая личность. Не могу сказать, что рад видеть.
- Взаимно, - я остановил мотоцикл, ощущая неприятное онемение в затылке. Как всегда, когда мне целятся в спину, - мне нужно проехать в семнадцатый квадрат.
- Точнее, - майор скривился и потёр бледную полосу, пересекающую правую щёку, - у нас спецоперация на Кубанской.
- Мне – дальше, на Строительную.
Он пристально рассматривал меня и его унылая морда отражала напряжённое размышление. Впрочем, о чём может размышлять тупой солдафон, ещё и побывавший под атомным взрывом?
- Если нашими людьми будет зафиксирована противоправная деятельность, - я не удержался и улыбнулся, - я имею право отдать приказ открыть огонь на уничтожение правонарушителя, кем бы он ни был. У меня имеются необходимые полномочия.
Это он мне, менту, говорит.
- Я на задании, - мы сверлили друг друга взглядами, - если твои дуроломы вздумают мешать, я их там и оставлю.
- Добро, - он хлопнул по броне и ломота в затылке тотчас прошла, - Костя, сдай назад.
«Чебурек» недовольно рыкнул и попятился, едва не впаявшись в соседнее здание, но пространство для проезда освободил. Я медленно тронулся, издевательски отдав честь майор непроизвольно вскинул руку к пустой голове. Вот дебил! Два солдата в полном боевом с тяжёлыми «ляписами» просто молча проводили меня тёмными забралами шлемов и отвернулись.
Спецоперация у них, видите ли! Опять примутся рассекать по району, пугая бомжаков и мелкое жульё, а потом вернутся на базу, спишут соляру и боеприпасы, чтобы получить спецпай и отпуск на пару суток. У нас от одного салаги больше толку, чем от этого металлического гроба.
Ну вот, точно! Не успел я добраться до Строительной, а в небо стрельнул алая ракета, рассыпавшись искрами среди пылающих крыш и тут же ударили глухие ду-дут «ляписов», вкупе со звонким та-да-да «полена». Спокойной ночи, жители Багдада! Впрочем, в этом районе осталось очень мало жителей, а те, которые не сбежали, привычные к такому.
Пропетляв между четырьмя грудами металлолома, некогда бывшим последними бэхами, я остановился у развороченного парадного и осмотрелся. Вроде бы никого. Вот и славно. Мотоцикл я оставил, там же, где обычно, около слегка пожёванного трупа неудачника, пытавшегося слямзить мою зверушку позапрошлый раз. Воняло, но оно и к лучшему – меньше шансов привлечь постороннее внимание.
Мотоцикл с лязгом пустил металлические корни и тихо пискнул, погружаясь в сон. Ласково похлопав по бензобаку, я достал штуцер и направился к разорванному листу металла, некогда преграждавшему вход в подъезд. Прореху оставил не автомобили и не выстрел, а какое-то животное, забежавшее из лесу. Эту рогатую хрень ещё несколько раз видели на улицах, а потом тварь словно растворилась, не оставив и следа, кроме прорвы изуродованных зданий.
Сжимая ружьё, я осторожно похрустел подошвами берцев по битому стеклу и кускам бетона. Пришлось включить наплечный фонарик: темно, как в жопе. И это, учитывая работающий генератор в подвале, который запросто тянет все лифты и освещение в квартирах! Просто Тузику оказалось лень восстанавливать проводки и он тупо отмазался, сославшись на нехватку кабеля. Ленивая еврейская сволочь!
Ладно, хоть не придётся карабкаться на двадцатый этаж, хоть спрашивается: за каким хреном моему яйцеголовому вообще пришло в голову проводить опыты на такой верхотуре? Дебильный учёный!
Что-то тихо звякнуло в тишине подъезда и я тут же обернулся, ощупав синим лучом щербатые стены с неприличным граффити и старыми пулевыми отверстиями, выбитыми дверями и кучами нечистот. Никого. И дверь лифта с тускло мерцающей кнопкой вызова. Стоворки разъехались и я осторожно заглянул внутрь6 кабина продемонстрировала зеленоватый свет океанских глубин и относительно чистые стены: видимо никому не приходило в голову, что зараза ещё способна перемещаться.
Пока лифт транспортировал меня на место, я последний раз проверил: патрон в патроннике, затвор ходит легко, запасные – под рукой, пистолеты сняты с предохранителей и без задержек вынимаются. Отлично, если на меня не нападёт неведомая грёбаная хрень, отправившая к чертям вторую бригаду УБН, со всем остальным я должен справиться.
Двадцатый этаж. О, а здесь свет есть. Ну, правильно сказал: козёл – он козёл и есть: когда я прошлый раз бил ноги на вздыбленной плите, никто и не подумал включить лампы на стене. Если Тузик ещё жив – насую ему в его вечно грустное хлебало.
Только вряд ли. Дверь в нашу конспиративную квартиру оказалась приоткрыта и я вроде бы расслышал чей-то густой бас. Впрочем, звук незнакомого голоса совпал со звуком закрытия двери лифта и мог просто почудиться.
Осторожно сунув ствол в щель полуоткрытой двери, я повёл им в сторону, расширяя проход. Наружу вылетело несколько квадратных листков бумаги, назойливыми бабочками кружась по подъезду. Ещё больше их лежало на паркете под ногами и кажется, каждый был исписан мелким аккуратным почерком. Тузик писал похоже. Какого хрена? Почему я раньше этих бумажек не видел?
Тишина. Квадратный холл подмигивал мне мерцающим светом из гостиной, а за дверью в ванные притаилась тьма. Хорошо, как скажете; туда не пойдём
В самом центре прихожей лежала опрокинутая
