был никчёмен. На побегушках у всех. А потом он придумал стри-кибер, кибер-ножницы, которые превращают человека в летающий серп, и над ним больше не смеялись.
Стрижиный док. Док-стри... Докстри.
02.09
Время событийное, жизненное, а не то, которое в шестерёнках часов, сумасшедшее какое-то чередование представляет собой: взлёты, болота, скользкие горки... Вообще, телекинез: как я тут очутился? Тянулось-тянулось путешествие, круча над головой росла, бац, ты у подножия. А с планами, со всякими, дела обстоят ещё веселей, лучше и не загадывать. Поперёк долины узкая полоса... Ручеёк? Кустарник? Совсем не кустарник вблизи оказывается! Не то, чтобы и ручеёк... Разрезана долина. Шипит, шумит поток, видны лишь брызги и пена на дне пропасти. Поворачивай, другие горы тебя ждут. Закат прячут, манят: иди к нам.
Время – как ландшафт Жука, суровый, живописный и чокнутый...
Происходить всё важное начинает – вдруг, с не угадываемого тобою момента. Однако в отношении тебя – подгаданного идеально, так, чтоб не был готов! Смехотворно не готов, до отпавшей челюсти, до недоверчивого: «Шуточки?..» Ага – Фортуны.
Несерьёзен, несобран кто-то, кто заведует течением времени, занят увлекательным хобби, а не рутиной «тик-так». Ленится распределить события поравномерней. Ждёт, пока почта накопится, и вываливает всю, вытряхивает: разбирайся! Отвечать же на некоторые письма – крайние сроки подошли...
К Отто подошли, вовсе не ждавшему писем, смирившемуся с тем, что величественные пики – непокорённый мираж.
Отто проводил день за днём в Арбе и на безобманном поле Гранд Падре, прислушиваясь к нему, к рукам, подушечкам пальцев, к стеклу шариков. Как игрок серьёзнел и возрастал с каждым днём. В ряду восковых печатей он успел перекрыть даже тех, кого Паж собирался подкупить, расчищая путь своему человеку. Когда все печати игрока перекрыты, его вызов могут принимать или не принимать, как обязательный соперник - он выбыл. В этом году противник клинча рисковал не собой, а вовсе каким-то флаконом, ему неизвестным, так что желающих, кто б сомневался, прибавилось по сравнению с прежними годами... И резко убыло – стараниями Отто.
Паж имел одновременно твёрдую уверенность в том, что на последних, отборочных партиях чумные птенцы заставят отступить марбл-асса Отто... Выбьют его с Гранд Падре, как из гнезда канарейку... Одновременно имея и уверенность в том, что если судьба захочет пошутить, то птенчиками Отто она не промахнётся.
Отто становился помехой. Отто давно стал непреходящим, дурацким, незнакомым каким-то беспокойством... За него, дурака! Вроде и намекал: отойди ты! В сторонке постой!.. Ну и что, что твой флакон? Был твой, стал – общий! От всего континента. Вроде как, не слышит.
Паж решился бодаться с упрямым телёнком, торговаться за отступные. Несложно же это оказалось! Настолько, что встаёт вопрос: а по-дружески нельзя было попросить? Н-нет... Нет.
Дело не в том, сколько раз Паж отказывал ему. А в том, до какой степени запредельно странным представляется просить игрока: «Пропусти-ка ты поединок всей своей жизни!» С какого перепугу, спрашивается? Левая пятка твоя так захотела?
В чем Паж отказывал ему? Да во всём. Постоянно.
Узок мир демона моря при всей кажущейся широте. Со дна - до стрижиных «фьюить», через постоянный Ноу Стоп. Континентальные рынки пробегал с фляжкой в руке: переговорить, свести, развести людей. Лёд заказчикам отдать, экзотику глубоководную, если повезло, и обратно в Шаманию, фонариком по книге скользить, бесплодно, настойчиво. «Кому ты паж?» Кому?
Давно установившийся распорядок. Заказчиков много, все – серьёзные люди, богачи, борцы или полудемоны сами. Придонный, вяжущий лёд разных ядовитых градаций котировался у любителей. Будучи штукой редкой и дорогой, он позволял добытчику не отказывать себе в нужном и понравившемся.
Отто звал, выспрашивал, набивался то туда, то сюда, Паж отнекивался. На Мелоди – ну, его, спеть вайолет – не умею. Ага-ага... В Шаманию – закрыли тему, и будь добр, при посторонних не произноси. На морские знакомства напрашивался – зачем тебе?
На Цокки-Цокки Отто его тоже зазывал. В неформальной увидеть обстановке полудемона, буку, молчуна. Опять отнекивался. И вдруг согласился. За отказ от игры против клинчей. Раскинув мозгами так...
«По-дружески телёнку сказать: «Отступи ты с поля Гранд-Падре?..»
Паж прокрутил ожидаемый диалог в уме:
– Чума? По какой причине он, а не я должен встать против латника на краю безобманного поля?
– Потому что они – клинчи, а ты нет! И ты – не шаманиец!
– Так делай! Что бы оно ни значило, сделай меня шаманийцем!
Тупик, приехали.
«Без вариантов... О чём там Отто упоминал, когда ещё Шамания не втемяшилась ему? О рынках цокки, например. Вчера, не далее как... Подходит, пусть... Завтра, когда будет хвастаться, кого на Цокки-Цокки обыграл, и на какое желание играли, тогда вплотную и обговорим, без виляний. Ну, типа, ему, чего он там хочет, мне – Гранд Падре».
Желания на рынках цокки вполне однотипные... Это не значит, что похвастаться нечем, наоборот!.. И марблс там катают, их не катали разве что по морскому дну! Но цокки - не игровые рынки.
Выбор Пажом предмета уступки, как самого недорого, походя сделанный выбор, оказался едва не легкомысленней поползновений самого Отто на визит к Гранд Падре. Отто по крайней мере достоверно знал область, в которую вторгается, марбл-ассом будучи, не расслаблялся, тренируясь каждый день. Решение Пажа говорило о том, лишь, как далёк был от... Как давно не...
Забыл про стрелы огненные ныряльщик холодного Великого Моря.
Обобщающее название «цокки» рынков происходит от манеры чокаться, выплёскивая и ловя, смешивая воду, от сог-цок, являясь именем собственным для наиболее обжитого и популярного Цокки-Цокки.
Синоним «сог-цок», произнесённого с солящим вверх, разбрызгивающим жестом щепоткой – синоним цокки.
Произносится название отрывисто, высоким, поднимающимся тоном, с ударением на все четыре слога. С улыбкой и с прищелкиванием языком! Цоканье языком само по себе говорящий жест. Однократно не в счёт, а дважды или больше - намёк, приглашение. Воспоминание: «Помнишь, как мы с тобой...» Вопрос: кто он тебе? Кто она тебе, ей, ему? Тот голубок продаёт себя? Горлица, смотри, что у меня есть, как насчёт?..
Цокки-Цокки – рынок наслаждений, уединений, лежбищ, плясок, игр, песен, торга и неторга, непрекращающегося Соломенного Дня. Воды в сосудах туда не приносили. Самый мирный из всех – рынок знакомств и наслаждений. И знакомств без наслаждений. И наслаждений без знакомств.
Рынки цокки хороши своей безопасностью, усовершенствованные с той целью, чтоб сделать невозможными похищения. Защищённость, а не желание уединиться – причина их существования. Повсюду рукотворная крыша, потолки натянутые. Обычно это рынки-дома. Области Сад если наличествуют, то в виде крытых двориков.
Как для земных торговых шатров, для рынков цокки характерны пологи на раме.
Это всё отлично, но психологически маловато. Обрезанный купол шатра и открытое небо вторичны, угрозой воспринимается пирамидка. Надо, чтоб пирамидку не поднять. В лидеры вышили те рынки цокки, устройство которых позволило залить их водой. Сначала её подкрашивали, ароматизировали эфирными маслами. Затем опытным путём обнаружили, что слой масла и слой воды, в смысле препятствования торговой подставке, не отличаются. Масло выигрывает по сумме условий, оно не должно как вода лежать озером или болотом, плёнки достаточно. А если озером и болотом, валяться в масле куда приятней, чем шлёпать по воде! Так эти рынки сделались сухими, но промасленными, где-то неощутимо, где-то до уровня мелководья.
Масла сближали столь разные сферы, как цокки и борцовскую, последнюю «дискредитируя» что ли... Предметом шуток сделав. Фазаны кичились, что масла не входят в их стиль, виры игнорировали насмешки, а на правом крыле – шути, если жизнь тебе не дорога.
Кто лишку темпераментный забыл найти крючок для одежды, обратно промасленный полетит верхом, виляя подальше от трассы и крупных облачных рынков. Или демонстративно не сторонясь! Встречая приветственные усмешки, раскланиваясь: жизнь удалась, чего и вам желаю!
Несколько слов о физиологии полудроидов.
Они чувствительны, податливы и выносливы много сверх людей прошлых эпох.
Не утратив специфику испокон веков доставляющих наслаждение мест тела, дроидская часть существа распространила его сплошь, без ограничений. Когда тугой клубок желания уже не имеет, куда сжиматься и как опутывать переплетённые тела, он вырывается насквозь через каждую пору тела.
Определяющий момент их цокки-радостей – полнейшая необусловленность желаний чем бы то ни было: возрастом, социальными предрассудками, временными циклами. Что сделало удовольствия разнообразней и – поверхностней. Сила наслаждения для полудроида зависит от силы воображения. От того, кто с кем. В гораздо меньшей степени от того, что именно они вытворяют. Торжество субъективности.
На рынки цокки заходят и ради тривиальных связей «сог-цок», и ради простых знакомств без оного, случайных ласк, что на эротику-то тянут едва, ради атмосферы цокки, подглядываний. Никому не мешает, напротив общее варево возможно лишь в таком котле.
Понятие фетиша в эпоху высших дроидов невозможно в принципе. Фетиш, старым языком – отклонение, более человеческим – специфика, а если близко к истине – сопровождающий момент. Для полудроидов нет вторичного, сопровождающего. Всё норма, всё служит наслаждению.
Пристрастие к рынкам цокки – рядовое коллекционерское пристрастие. Кто-то начинает и бросает коллекции, кто-то собирает и продаёт, кто-то всю жизнь одну собирает, чужим вовсе не показывая. Так можно посещать цокки лишь с другом и ради него. Ради определённого типа ласк, игр.
Коллекционерское цокки, пока не надоест. К любви и образованию пар, связанных в первой расе, имеет косвенное отношение, если вообще имеет. Если один из партнёров не дроид.
Обретший пару полудроид меняет не формальный, а фактический статус, преображается. Удовольствие, сопровождавшее его прежние цокки связи, ласки, поцелуи, как бы ушло из них, как аромат, отставив лишь послевкусие. Полудроид кожей распознаёт те действия, что разъединяют с любимым и избегает их так же естественно, как работают рефлексы самосохранения. Любовные треугольники невозможны в эпоху высших дроидов. Зато колючие многоугольники цокки – в преизбытке! Хотя эгоизм, собственничество не в почёте. Кто кого ревновать не станет, это влюблённая пара.
Для одиноких цокки рынки – вроде исследования новых, безграничных земель, жадное и увлекательное. А для тех кто, случись такое несчастье, утратил возлюбленного – пустой звук. Перенесшие утрату не ищут утешения на Цокки-Цокки, как изгнанники не поводят время за разглядыванием чужих рам и прихожих Собственных Миров, так они утешения не найдут.
На букву «ц» начинаются преимущественно мальчиковые рынки – «цокки». На «с», «сокки» – смешанные, хотя «сокки» - партнёрша. Девичьих нет. Почему? Да парни пролезут куда угодно! Кто же их станет гнать, когда они такие душки?! Парням на сокки – лафа... Настоящая же причина – просто из-за численности.
Девушек, пребывающих вне Собственных Миров ощутимо
