Путь Черной молнии книга I

один был одет в военную форму, но без знаков различия, а другой в гражданскую одежду. Отыскав в камышах лодку, мужики быстро переправлялись на их сторону. Затем Мирон и Михаил заметили, как человек десять НКВД-эшников устремились за беглецами в погоню.
  Пришлось подняться в пихтовый лес и занять удобные позиции, а что беглые побегут именно сюда, Мирон был уверен, тайга клином подходила к реке. Когда два человека пробежали мимо, Балагурзин и Берестов открыли прицельный огонь по чекистам. Опешившие от внезапного нападения неизвестных, преследователи залегли и только после того, как двое из них безжизненно распластались на земле, сотрудники НКВД были вынуждены прекратить погоню и спуститься к реке. Мирон поднялся во весь рост и грозно прикрикнул на беглецов:
– Стой! Руки вверх! А ну, граждане хорошие, встали лицом к дереву и быстро отвечайте на вопросы. Вы кто и почему вас преследуют НКВД-эшники?
– Мы только что бежали из-под стражи, недалеко в деревне Михеевка органы НКВД арестовали около сорока человек.
– Кажется, в нашем полку прибыло,– улыбнувшись, сказал Михаил и опустил револьвер.
– Предлагаю углубиться в лес на значительное расстояние, а затем продолжить знакомство, – Мирон обвел всех взглядом.
– Не возражаем,– ответили дружно Илья и Петр, обрадованные внезапным стечением обстоятельств, положительно обернувшихся в их сторону.
– Я знаю тут недалеко землянку, но сначала мы пройдем по ручью, чтобы собаки не нашли нас по следу, там и отсидимся,– предложил Илья.
– Вы значит местные? – спросил Мирон.
– Так точно.
– Ты военный?
– До сегодняшнего дня находился в составе РККА,– ответил Илья,– а тебя это смущает?– Михеев обратил внимание на хмурое выражение лица вооруженного мужчины.
– А ты, как думаешь? – недоверчиво спросил Мирон.
– Ладно, мужики, потом будем выяснять свои политические взгляды, а сейчас бежим в тайгу,– предложил Михаил Берестов.
Четверо мужчин доверившись проводнику - Илье, углубились в пихтовый лес и исчезли за густыми кустами смородины.
Михеев вел группу уверенно, он знал здесь каждую ложбинку, каждый ручей. Сколько раз ему пришлось охотиться в этих краях и с отцом и одному, так что он мог с закрытыми глазами найти любое место. Добравшись до ручья, беглецы сначала напились вволю, а затем долго шли по воде и наконец, добрели до небольшой таежной речки «Лосихи», ее воды текли вглубь непроходимой тайги. Остановились на привал, и первым заговорил Илья:
– Я так понимаю, что вы тоже без еды?
Михаил Берестов снял с плеча котомку, достал сверток и, развернув его, выложил на траву лук, соль и краюху хлеба.
– Да, не густо,– покачал головой Петр.
– Что будем делать?– спросил Илья.
– Сначала расскажи о себе,– предложил Мирон,– судя по твоему откровению и обмундированию, ты служил в Красной армии, и честно говоря, мне с такими не по пути.
– Много ты обо мне знаешь, если взялся судить с ходу,– огрызнулся Илья,– сам - то ты кто будешь?
Мирон вытащил наган и, взведя курок, направил стволом в грудь Михееву Илье.
– Я первый спросил, так что отвечай.
– Э-э, мужики, вы чего распетушились? Мы все сейчас в одном положении находимся, поймают – сразу к стенке поставят без суда,– Берестов пытался одернуть затеявших ссору мужчин.
– Хорошо, я отвечу,– согласился Илья,– до сегодняшнего дня я служил в РККА в звании капитана и никак не предполагал, что мой знакомый снимет с меня все регалии и арестует, как «врага народа».
– Ты можешь толком объяснить,– попросил Мирон.
Михеев Илья рассказал о своих злоключениях, произошедших за последние сутки.
– Так вы оказывается сродные братья,– кивнул Мирон на Петра,– и куда всех арестованных на барже теперь направят?
– В Томск, и боюсь, что всех ожидает, куда суровая участь, чем когда-то вас судили, давая по три, пять лет лагерей.
– Хорошо,– согласился Мирон,– но как нам друг другу доверять? Я душой и телом был предан своему отечеству – России, а ты кому служил? Большевистским вандалам, обратившим русский народ в покорное, советское быдло. Ты сам сейчас сказал, что твой батя до прихода большевистской власти был середняком, и что советы забрали у него все хозяйство, распределив по бедным семьям. Вас же ограбили, а ты пошел служить этим идолам. Теперь ты понимаешь, за что чекисты загребли твоих родных и тебя вместе с ними, вы для них являетесь затаившимися, классовыми врагами. Судя по твоей жизни, ты первый предал свою Родину, и я не могу встать с таким человеком в один строй. Я, конечно, тебе сочувствую, что твоего отца арестовали и многих из вашей деревни, но ты еще не уволен из рядов Красной армии, и мне претит дальше продолжать с тобой общение.
Илья, не споря и, не перебивая Мирона, внимательно выслушал и спокойно, ответил:
– Мирон, ты воевал за царя-батюшку и его отечество, вы – военные, окружающие своего царя, спросили его, за что же он вас предал? Почему в тяжелую годину отрекся не только от престола, а отдал русскую землю на поругание иноземным завоевателям. Вам жилось проще, когда власть была в ваших руках,– Илья выставил руку вперед, не давая себя перебить,– мы в деревнях не особо ощутили смену власти, потому что были слишком далеко от революций. Я пошел служить в армию для трудового народа и с гордостью, что могу быть полезен своей Родине, но, к моему великому сожалению, за годы службы все изменилось. Чуть ли не все руководство армии оказалось немецкими и японскими шпионами, опытные командиры были объявлены врагами народа и расстреляны. Нам, офицерам среднего командного состава, что было делать? Когда руководители партии: Троцкий, Зиновьев, Рыков, Бухарин оказались преступниками, а наши непосредственные командиры армии: Тухачевский, Уборевич, Фельдман, Якир, Эйдеман стали немецкими шпионами.
– Неужели ты не узрел, что большевики уничтожили всех, кто был им неугоден? – спросил Мирон,– а теперь взялись за народ: интеллигенцию, служителей церкви, бывших офицеров царской армии и крестьянство. Смех, да и только – какой-то абрек должен управлять государством, пусть он сначала обучится грамоте, постигнет всевозможные науки, чтобы грамотно воссоединять разные слои общества, а не на примере бедноты безграмотной лезть в управление колхозами. Правильно, для них середняк – эксплуататор, хапуга, а теперь уже и «враг народа». Посмотри на это рабоче-крестьянское быдло – невоспитанное, необразованное, направленное своими красными вождями на массовое сумасшествие. Им вдолбили в голову, что они вольны в осуждении всех, кто против советской власти, эта орда кого хочешь, уничтожит. Для них главное – это вождь, пастух, держащий в руке кнут, а в другой пряник, а в конкретной случае, пучок сочной травы.
– Но в целом – это народ.
– Народ?! А где же среди этой массы интеллигенты, русские офицеры, священнослужители, единоличное крестьянство? Они, все вместе взятые, для советской власти – классовая буржуазия, которой по мнению советов, нет места среди рабочих и крестьян. Па-ра-докс!! Умноженный на безумие.
– Теперь вижу, что - то ужасное сотворили там – наверху, согласился Илья.
– Сталин и его окружение – вот главные палачи. Мало того, они своих цепных псов в лице Ягоды, Агранова, Лурье уничтожили, так вычистили всю чекистскую, старую гвардию. И поделом им! Но зачем народ истреблять? Твой отец, брат или односельчане, в чем их вина?! Разве они враги своему народу? Только часть всего общества сидит в комбедах и управлениях колхозов и под распитие самогонки сочиняют частушки о благодатной жизни в совдепии, а затем своего же соседа без угрызения совести сдает поганым чекистам для расстрела. Посмотрите, что творится кругом: людей ночью, а то и средь бела дня спокойно забирают и увозят в неизвестность. Илья, разве ты не слышал, что творится в Томской или Новосибирской тюрьмах. Только за этот неполный год было арестовано тьма - тьмущая народа. Мы с Михаилом сидели в лагерях и насмотрелись на «цветущую» жизнь нашей Родины. Нет, благодарим, но больше жить по - ихнему у нас нет желания. Мы избрали свой путь и до конца будем бороться с коммунистической сволочью. А ты?! Куда ты приткнешься, когда узнаешь, что в подвалах Томского НКВД расстреляют твоего отца, или твоего – Петр. Вы снова простите своего великого Сталина и дадите ему на откупную всю Рассею?
– Значит, ты считаешь, что советская власть поработила весь народ? – спросил Илья.
– Конечно! Ты вспомни историю. Когда император российский Александр-II отменил крепостное право? В 1861 году, а Сталин закрепостил крестьян, загнав в колхозы, и превратил их в амию рабов. Пролетарский класс тоже сделал рабами, загнав их на фабрики, как в старые времена царь Петр-I разрешил боярам привязывать рабочих к заводам. А сколько, в общем по стране сидит народа в лагерях? Делай вывод: Сталин превращает свой народ в крепостное стадо или иными словами в заключенных.
– Мирон, когда в жизнь человека врывается горе, то он вправе изменить свои взгляды на происходящее. Ты прав, смерть своих родных я никогда, никому не прощу, и не стану ждать, когда руководство страны сменится, чтобы после этого отбелить одних палачей и поставить на место ушедших других.
– Ты действительно так думаешь? – удивился Мирон.
– У меня в Новосибирске осталась жена и двое маленьких сыновей, я не знаю, что с ними сотворят, когда на меня придет приказ в спецкомендатуру, но уверен, что их не оставят на свободе.
– Илья, ты должен смириться с этим, своей семье, ты уже ничем не поможешь,– успокаивал брата Петр, – так же, как я своей, хотя у меня есть шанс, ночью пробраться в деревню и отправить их подальше от Михеевки.
– Да они сегодня же понагонят туда войска НКВД и оставшихся не арестованными ваших жителей, заметут за милую душу,– резонно заметил Мирон.
– Что нам остается, зарыться, как медведям в берлоги и не вылезать из тайги? – не соглашался Илья,– я сейчас же, на этом месте принимаю решение – отомстить за аресты всем подонкам, собравшимся в правлении.
– С рогатиной пойдешь на них, али как? – Мирон ухмыльнулся. Он понимал, что им предстоит объединиться в одну группу и решительность Ильи его импонировала.
– Ты одолжишь мне на ночь свой револьвер?
– Подожди Илья, не горячись,– остановил его Мирон,– если ты нападешь на сельсовет, то твою мать и сестер подведут под расстрел, как пособников врагов народа. Здесь нужно немного выждать, чтобы никто не пострадал.
– А мне кажется, что их и так заберут,– мрачно заметил Петр.
– Если уже не забрали,– поддержал Михаил.
– Да мужики, с двумя наганами и тремя десятками патронов мы много не навоюем, нам нужно оружие.
– Что ты предлагаешь? – вскинул удивленно брови Михаил Лукич.
– Подождите,– я кое-что придумал,– Илья разбросал листья и, очистив землю от травы, стал чертить палочкой схему.– Я предлагаю напасть на Топильниковское НКВД, оружия там на всех хватит, даже с лихвой, а заодно и продуктами разживемся.
– Тебе приходилось там бывать? – спросил заинтересованно Мирон.
– Да, я знаю, где расположено управление, и солдат там не много, думаю, что ночью дежурят от силы два человека. Правда в спецкомендатуре бойцов больше, но можно сыграть на внезапности и под покровом темноты захватить штаб. Мне бы сейчас фуражку и петлицы, я вполне бы сошел за