бежать и смеяться, и он смеялся ещё больше, понимая это.
Они добежали до карьера, когда дождевые тучи уже прошли их деревню стороной – и солнце ослепительно светило через рваные куски облаков, размётанные по небу. И где-то вдалеке, уже в другой деревне, светили вспышками молнии. Юлька устала и шла развинченной походкой, посматривая назад на Ваську. А он шёл за ней, или шёл просто вперёд, или не шёл вовсе – он только старался закрывать глаза почаще, дышать поглубже и улыбаться, сам не зная чему.
-Ну и как тебе?- спрашивала девочка, забегая назад.
-Радостно… и неудобно,- сказал он.
-Ты – мокрый!- заявила она и засмеялась,- Ты наконец-то вымок!..
-А вот и ничего смешного…
-А вот и смешно!
-А вот и не очень…
Они дошли до оврага, в котором лежал неглубокое озерцо, и увидели, как с его поверхности испаряется лёгкий пар…
Юлька без слов полезла вниз, соскальзывая по песку и упираясь ногами в корни деревьев, выступающие наружу. Пару прыжков – и она на дне карьера. Васька полез за ней, цепляясь руками сзади, и вдруг соскользнул и проехался на спине до дна.
Юлька сразу отбежала по мокрому песку и, стоя у самой воды, стала трогать её кончиком сандалии.
-Ох чёрт…- прошептал Вася и смущённо улыбнулся,- Юль, слушай, посмотри мне спину, я, кажется, зацепился немного…
Она быстро развернулась и подбежала к Ваське, сидящему прямо на земле и рассеянно оглядывающемуся по сторонам.
-Ну, давай…
Он задрал себе футболку, и Юлька зашла сзади. Через какое-то время она положила ему руку на лопатку.
-Вот здесь,- сказала она,- поцарапался.
-И как?..
-Ну… вата торчит. Зашить надо.
Васька развернулся к ней и опустил глаза.
-Слушай, зашей мне, а?.. Я просто там не дотянусь, а сделать это…
-Хорошо. Иголку с нитками давай…
Васька медленно достал из кармана катушку с воткнутой в неё иголкой и протянул себе за плечо, подавая Юльке. Она приняла это из его рук и упала сзади него на колени. Васька упёр свой взгляд перед собой, посмотрел на вымокшие поношенные ботинки…
И вдруг он почувствовал боль – это было так неожиданно и невозможно, что он вздрогнул. И в этот момент он замер, у него перехватило дыхание, и он сам не мог в это поверить – но он чувствовал абсолютно всё. Пускай это было неприятно, больно, но это было.
-Ё-моё…- прошептал он. И он уже не мог даже улыбаться. И он снова почувствовал эту колющую боль, прикосновение руки…
-Всё… Вась, а ты…
Он вскочил с земли и ошарашено посмотрел на девочку.
-Вась… ты чего?..
Он выдохнул и кинулся вверх по корягам. Он выполз из карьера, вскочил на ноги и тут же свалился, встал и побежал вперёд. Над далёкой берёзовой рощицей уже блестело жёлтое солнце, играя свежими каплями, и по небу носился запах мокрой земли и травы. Это было какое-то томительное перерождение в сознании – и Васька бежал, и бежал, стараясь не думать ни о чём, что было бы опасно, он только еле сдерживал в себе это жуткое широкое чувство, выбивающееся наружу.
«Сигареты… Сигареты купить,- думал он в панике, и вдруг с лёгкостью на сердце понял, что не хочет сейчас идти за ними,- а ну и к чёрту их!..»
Он отбивался руками от упругих ветвей, он со всего размаха ударился руками в поручень и раскрутил скрипучую карусель. Потом ещё раз, и ещё… он держался за неё и разгонял снова и снова, а потом заскочил на деревянную косую площадку и, раскинув руки в стороны, крикнул и засмеялся. Он закрыл глаза и выдохнул. Карусель крутилась, раскалывая влажную тишину пронзительным скрипом… Васька повалился на спину, обняв рукой перекладину, и открыл глаза, наблюдая, как мимо проносится склонившаяся берёзка, рваный кусок чистого неба и поток солнечных лучей… он смотрел вверх, чувствуя, как что-то живое зашевелилось в его душе – ясное небо и гонимые ветром клочья облаков. Скрип и стук. Боль и теплота рук. Зеркальная берёза… протяжный металлический скрип и мысли – лёгкие и спутанные. Вечернее солнце… И Васька чувствовал, что он может чего-то не успеть, но ему не хотелось торопиться всеми силами. Он подумал, что ему надо идти домой. «Домой?..» он засмеялся. Он отклонил голову назад и засмеялся не в голос, начиная задыхаться. Он царапал пальцами по размякшей древесине площадки, его трясла тихая истерика… И он уже не боялся себе признаться, почему.
Он пришёл домой вечером, когда мать с дочкой уже сидели за столом и только приступали к ужину. Он пришёл, радостный, счастливый, на входе он обнял Настасью и дёрнул Юльку за косичку, и всё никак не мог успокоиться.
Ночью он уже без опасений лёг с ними спать. Он прислушивался к их лёгкому дыханию посреди прохладной темноты, рассматривал узоры от теней деревьев, лежавшие на печке и за ней… Бесшумно, он раз за разом ощупывал своё тело, доказывая себе, что ничего не изменилось, и оно по-прежнему не является живым. Но то воспоминание, яркое и мощное – воспоминание о настоящем ощущении, о настоящей физической боли, ни на момент не угасало в нём. Временами ему даже казалось, что рана продолжает саднить, но он тут же останавливал себя, не желая перегнуть палку с этим.
Зато он почти что ясно понял, что на этом не заканчивается его жизнь – что это новый её виток, значимый даже больше, чем всё, что было до него.
-Я хочу быть полезным.- сказал он как-то утром.
-Полезным?..- переспросила Настасья.
-Работать или ещё что-то…- начал рассуждать Васька,- Но я хочу что-то делать для вас. Я пойду работать.
-Куда?
-Я не знаю… Съезжу в город, спрошу… Вообще, всегда хотел водить междугородний автобус, но меня… по росту могут не взять.
-И когда же ты поедешь?..- задумалась Настасья.
-Да хоть сегодня… Съезжу быстро туда и обратно. Пока всё узнаю…
-Тогда давай вместе поедем, раз уж тебе на месте не сидится. Я оплачу налоги на землю, и приедем сюда. Поживём здесь пару дней, а потом уедем в город – у меня как раз отпуск закончится…
И Настасья согласилась оставить Юльку на несколько часов – не шалить и оставаться «за старшую», и Юлька, как настоящая взрослая, поклялась вести себя хорошо и далеко никуда не уходить. Она, внимательно проследив, как мама с Васькой уходят за калитку, пошла в свою общую комнату и села на кровать, достав из-под подушки пяльцы для вышивания.
Город оказался не таким, как Ваське показалось вначале. В этот раз он заметил и множество тенистых сквериков, и небольшую аллейку Славы в центре рядом с домом культуры и даже всевечную статую Ленина, стоящую, по-видимому, во всех российских городах в том или ином качестве. Парень уже без страха и неприязни разглядывал лица людей, смотрел, чем они занимаются – как сидят на остановке или стоят в магазине, как торгуются на улице с проезжающими. Он смотрел это всё и краем глаза, и когда Настасья зашла в здание налоговой, а он остался снаружи.
-Ну что? В Автобусный парк?..- посмотрела она игриво, облегчённо выходя из налоговой.
-Так меня же не возьмут…- насупился Вася.
-Но если ты этого очень хочешь, то, может, и возьмут.
-Я просто… в магазине работать не хочу.- прошептал он.
Но автопарк оказался небольшим – всего несколько старых междугородних автобусов, некоторые маршруты которых бывали вообще раз в несколько дней. Но более всего странным показалось Ваське то, что, только зайдя в здание автопарка, к ним сразу подошёл один из водителей – невысокого роста полноватый мужичок, в кепке и с густыми, тронутыми сединой, усами. Этого человека здесь звали Трофимыч, он был очень уважаем даже со стороны администрации и, что более удивительно, пребывал в очень хороших отношениях с Настасьей. Он с радостным воскликом обнял её, пожурив как дочку, и Настасья обрадовалась этой встречи не меньше.
-Ух, Настёнка!.. Давно не видел как!.. А дочка? Юлька-то как поживает?
-Хорошо, спасибо,- улыбалась Настасья,- Вот в третий класс переходит… Сообразительная, непоседа…
-Ах, как замечательно!.. А я ей вчера как раз гостинец из Тулы привёз…
-О, догадываюсь!- обрадовалась девушка.
-Ага, он самый,- лукаво улыбнулся Трофимыч,- я вам на городской звонил, а вы не принимаете… Потом уж подумал, что на дачку свою скатили! Ну вот и хорошо, что ты додумалась зайти, а то засох бы… гостинец. Сейчас, я… А хотя пойдёмте вместе!.. Ой! Настён, а этот кадр кто такой?
-Вася,- смущённо ответил парень и робко посмотрел мужчине в глаза, боясь, что тот заметит что-то неладное. Но мужчина, видимо, вовсе не стал вдаваться в подробности и нисколько не удивился.
-Вася?..- добродушно спросил он,- и чем же обязан?..
-Он устроиться хочет…- проговорила Настасья,- на работу водителем. Но, понимаете… У него паспорта нет, да и…
-Малолетний, что ли?..
-Нет. Мне девятнадцать.- ответил Вася скоро,- просто… я паспорт посеял, а новый…
-Он просто детдомовский,- внимательно смотря на него, помогла Настасья,- так что с паспортом заминка… А работать он очень хочет, и именно водителем.
-Дороги мне нравятся… Ездить люблю.
-А возить?- неожиданно усмехнулся Трофимов, а потом вновь стал серьёзен,- Ну, если хочется тебе, значит, придумать что-то нужно… В водители тебя, ясное дело, сейчас не возьмут без бумажки, но насчёт перевозок… Я могу поговорить с Михой, он у нас типа дальнобойщика – возит вещи из Смоленска в Волоколамск, у них там какие-то свои связи… Вот к нему могу тебя попробовать определить в помощники, ему нужен был кто-то… А ты у нас парень тот ещё!..- сказал он и потрепал его за плечо,- вишь, мелкий, а небось и сгодиться!
-Сгожусь!..- с равнодушной готовностью произнёс Васька.
-Ай молодец!- поддакнул Трофимыч и посмотрел на Настасью,- ну ты тогда поезжай к дочурке, а этого кадра мы здесь пока оставляем, попробуем его в дело ввести, а то негоже чтобы молодёжь – и без дела!
Девушка засомневалась было, но Васька смог настоять на своём, и он уже отлично понимал, что будет сейчас на равных условиях с остальными людьми, и это хоть и было немного неприятно, но всё же необходимо. И в первую очередь – для него же самого.
Миха оказался человеком скупым на слова и эмоции, однако надёжным и честным. Он согласился свозить Ваську с собой в Смоленск прямо на следующий день, но – не официально. Он сказал: «Раз уж ты и без всякой бумажки да и первый раз – поработай сначала просто так, на пробу, вещи поможешь разгружать. Понравиться – будешь ездить со мной». Но в этом Васе даже понравилось такое отношение и предстоящая поездка, хоть ему и было тревожно оставаться один на один с незнакомым человеком.
-Вишь как!- сказал Трофимыч им на прощание,- Так, парень, в России всё возможно! Всё держится – когда на знакомых!
В Смоленск они выехали рано утром – Миха сидел за рулём, Васька, зажавшись, рядом. Сначала они не разговаривали вовсе, а только неслись по пустынной дороге сквозь пьяную утреннюю дымку, так, что Васька не вытерпел и заснул. Когда он проснулся, в запотевшее лобовое стекло уже светило солнце, а из магнитолы слышалось приглушённое радио. Миха сидел и равнодушно смотрел на дорогу. Вася уж думал, что он будет молчать так всё время. Однако через некоторое время Миха спросил, посмотрев на парня с некоторой усмешкой:
-Ну и кто же ты такой? Рассказывай…
-Да мне и нечего рассказать…- не сразу, потупившись, ответил Васька,- Детдомовский, сбежал…
-Сбежал?..- заинтересованно хохотнул Миха.
-Да… Не особо там
