Вот такая подруга Фроська

телогрейке.  И чем ближе он подходил, тем больше начинало чесать пятки у пацанов. И, разморило, и в тоже время сжигало любопытство. Первым подскочил Санька. И перескакивая через лужи, нёсся без оглядки. За ним степенно шёл Толька, за тем Вовка и, последний, переваливаясь, как пингвин – Васька.
-     Дядя Коля! Кого на этот раз принёс? – Поднимаясь на цыпочки и вытягивая худую, цыплячью шею, пытаясь заглянуть внутрь шапки, но в тоже время деловито спросил Саша.
-     Да вот, воронёнок из гнезда выпал. Родителей по близости долго не было. Вот я и, взял его, пропадёт без присмотру-то. Взять-то взял, а что с ним делать, не знаю. У меня ж две кошки в доме.
-     Мне отдайте.
-     Так у вас же Муська злющая – презлющая.
-     Дак её, уж месяц как нет – пропала.
-     Забирай, коли так. Мать-то ругаться не будет?
-     Да ты чё, дядь Коль! Вы ж её знаете, поворчит, поворчит – потом сама за ней ходить будет.
     К передаче драгоценной шапки в Санькины руки, подоспели и остальные ребята. Заглядывали, Васька, сняв рукавичку, попытался пальчиком поводить по спинке птицы. Но она тут же попыталась клюнуть его. Воронёнок был ещё очень слабенький, и от резкого движения голова его запрокинулась на бок.
-     Надо тебе с ним возиться. – Толька цинично сплюнул через губу, - подохнет же. Вон, даже голову не держит.
-     Ничего, не подохнет, щегла же выкормили, – и, похлопав по плечу Саньку, Николай направился дальше. Затем, обернувшись, - шапку потом занеси, не забудь.
-     Ладно, дядь, Коль! – и глядя в шапку, - ууууу, глазастая Фроська.
-     Сань, а Сань! Давай её Рексом назовём. – Канючил Васька, зацепившись ручонками за край шапки.
-     Здрасьте! Я ваша тётя! Это же собачье имя. А у нас птии-и-ца. –  почему-то растянув слово, Сашка засмеялся. – Нет, Фроська – это здорово.

     Так и зажил в доме Петровых, новый член семьи. Мать, Нина Петровна, конечно, поворчала, но ухаживала за воронёнком сама. Жить его определили на окошке в детской комнате.  Окно выходило на центральную улицу. И все, кто проходил мимо, могли наблюдать, как поживает Фроська. У взрослых птица вызывала улыбку, ну а дети есть дети, им бы только подразнить. Но Фрося на их выпады, никак не реагировала, тем более, окно было всегда закрыто.
    Шло время, птица быстро подрастала. И теперь, если кто проходил мимо, не обращая на неё никакого внимания, она начинала стучать по стеклу и быстрыми шагами мерить длину подоконника. При этом,  выкрикивая что-то, чем приводила в неописуемый восторг местных ребятишек.
    Как-то ночью, Саша, тайком от матери пошёл с ребятами на рыбалку. Уходить пришлось через окно, переместив Фроську на свою кровать, чтоб не мешала. А закрыть его плотно не удалось. Махнув рукой, оставил, так как есть.
    Утром, ещё издали услышали крики. Фроська, сидя на подоконнике, сбрасывала на соседского кота горшки с цветами, своим огромным, увесистым клювом. Затем быстро взлетала, не давая ему возможности  схватить обидчицу.  При нашем появлении, битва закончилась, в пользу Фроськи. Кто был инициатором потасовки, мы так и не узнали. Но, окно с тех пор, летом, было всегда открыто. Кошки, были её первыми врагами.

-   Нина, Нин, ты где? – взволнованная соседка баба Нюра,  влетела в огород, - посмотри, что натворил-то!
-   Что случилось, баба Нюра? –  вытирая со лба пот тыльной стороной  руки, Нина Петровна  пошла навстречу соседке. Та стояла подоткнув кулаками крутые бока и, качая головой, причитала.

-   Пойдём, пойдём! – она резко развернулась, насколько позволяла её мощная фигура, и как танк понеслась вперёд, на улицу. – Да, где ж это видано, чтоб вот так дитё уродовать.
   На скамейке, возле дома сидел её внук Паша. Голова его была прислонена к забору, и на волосах были видны капли крови. Вокруг никого не было, только мухи, нагло облепившие его вихрастую голову, не хотели улетать. Да любопытные глаза мальчишек из-за соседних заборов.
-  Ну, Сашка! – Нина Петровна даже задохнулась от потрясения. – Погоди у меня, я тебе устрою. – Грозила она куда-то кулаком. – Пашенька, деточка, дайка я посмотрю. – И она наклонилась, разглядывая рану на голове.
-  Да и не Сашка, это твой, вовсе.
-  Как не Сашка!? – Нина Петровна в недоумении уставилась на соседку.
-  Фроська твоя, зараза. Перца ей в глотку. Она, проклятушшая, шоколад в блестящей обёртке  у Пашеньки вырвала. Ууууу! – и баба Нюра, тоже как Нина Петровна, погрозила кулаком.
   В общем, пришлось Пашку везти в травмпункт. Раны на голове оказались не серьёзными.  Но с блестяшками, около окон, где сидела Фроська, никто больше не ходил.
   С тех пор,  у неё были враги, кроме кошек конечно. Дети. Ох, и не любили они её, за то, что она отбирала всё, что только они не вынесут на улицу. И это всё -  блестящее.
   И, они научились ей мстить. Только она задремлет на заборе… Тут же раздаётся – Фроська! Атасс!!!

Сначала она от неожиданности резко поднимала голову и зорко осматривалась. Но потом, наверное, поняла, что над ней издеваются, что никакой опасности, в виде кошек рядом нет.
И в последствии только сонно открывала глаза. Оглядывалась и снова безмятежно засыпала.

    Недалеко от дома, где проживала Фроська, была колонка.  А за ней пустырь, не пустырь. В общем, временно заросший, брошенный участок, (доставшийся кому-то по наследству, но наследники, пока там не появлялись), который водители приспособили под мойку.  А местные мужики, под свои посиделки.

Соберутся, пивка попьют, посудачат о том, о сём. Да и Фроська рядом, что концерт тебе.  То она котов гоняет, то ребятишек. А когда ей это надоест, к ним подсаживается. По столу ходит важно, голову держит как-то набок, смотрит, высматривает, что бы ещё такого натворить. Только что рук нет, бока нечем подпереть, чисто баба Нюра была бы.  Даже волосы, у бабы Нюры были до сих пор, как воронье крыло – иссиня чёрные.
  Попробует Фроська пивка (продегустирует, почти из каждой кружки), кильку подцепит и улетит. Затем снова прилетит, ещё чего-нибудь блестящее схватит и дёру. Гонять её было бесполезно. Во-первых, она никого не боялась, во вторых наглая была - ужас, в третьих, мужики сами боялись её тяжёлого клюва, да и вздорного характера. Так, что она была хозяйкой на их  пиру.

  Однажды, к колонке, где сидели мужики, подъехала легковая машина. Водитель - чужак. Выйдя из машины, он вежливо поздоровался и поинтересовался. Можно ли здесь помыть машину.  Ему ответили, что, пожалуйста, только небольшая плата, так сказать – пивом. Без разговоров, мужчина достал деньги из кошелька и подал крайнему, Петру. Тот, долго не размышляя, побежал за пивом. А Виктор, достал из-под стола ведро, в котором лежала тряпка, подал приезжему.

  Время бежало быстро, пока Вадим, (так звали приезжего) мыл машину, мужики уже допивали пиво, которое принёс Пётр. Разговор становился всё громче. Взрывы хохота, после очередного рассказанного Вадимом анекдота, разносились по соседним улицам деревни.
  Солнце нещадно палило, гладило лучами чистый капот, отражаясь в лобовом стекле, слепило окружающим глаза. Ополоснув ведро, Вадим поставил его под стол и, поблагодарив мужиков, попрощался.

Прошло пять минут, но машина стояла на месте. Мужики, было собравшиеся уходить, с любопытством уставились на происходящее. Голова Вадима то исчезала, где-то в утробе машины, то появлялась вновь, и это было  видно в окно лобового стекла. Из открытых боковых окон, слышался отборный мат. Смекнув в чём дело, Игорь открыл дверку. Внутри шла война между Вадимом и Фроськой. Как потом выяснилось, она пыталась украсть зажигалку, которая лежала на бардачке. Уронила её на пол машины, и там пыталась подцепить. В это время, Вадим и сел в машину, где она цапнула его за ногу. И не просто цапнула, она долбила его клювом, не позволяя дотронуться до себя. Не знаю, чем бы это всё закончилось.
Ведь справиться с ней могли только двое. Нина Петровна и Санька, который как раз показался на горизонте. Они с ребятами возвращались с речки.
  Нина Петровна, уже как специалист, оказала первую помощь. И тут была обнаружена пропажа. Не было ключей от зажигания. Мужиков давил смех, они-то знали, куда подевались ключи. Но положим Вадиму, было уже не до смеха. А Фроська, как ни в чём, не бывало, дремала на высоком заборе, возле дома.
  Санька полез на чердак и достал оттуда, очередной клад; килька, пробки от бутылок, монетки, стекляшки, бусинки, даже чайная ложечка с вилкой были обнаружены в тайнике. И конечно брелок с ключами от зажигания.
 
  Прошло три года, с тех пор, как дядя Коля принёс из леса воронёнка. Саша, заметно повзрослел.
И он понимал, конечно, что птица должна жить на воле, хотя они её и не держали взаперти. Только по необходимости – зимой. И то, он часто выносил её на улицу. Правда сама Фроська, не была от этого в восторге. Она, прогулявшись по двору, шла к дверям и долбилась клювом, чтоб её впустили обратно, домой. Где было тепло и сытно.
 Саша два раза носил ворону в лес, пытаясь оставить, но стая не принимала её. Птицы начинали долбить Фроську, так же как она долбила всех, ей не понравившихся. И он прекратил все попытки, вернуть её в лес.
Нина! Нин! – опять раздался встревоженный голос бабы Нюры.  Нина Петровна пошла навстречу, разгневанной соседки. – Да, чтоб твоей Фроське, перца в глотку. Она ж мне все грядки прополола.
  Баба Нюра, стояла, подперев бока, разъярённая как тигрица. И чертыхалась, на чём свет стоит.
Пришлось Нине Петровне, бросать все дела и идти исправлять, то, что натворила Фроська. Но зла в ней не было ни капли. Женщина, про себя тихо посмеивалась, но так, чтобы баба Нюра не увидела, не поймёт, обидится ещё. А Нина Петровна, настолько привыкла к Фроськиным выходкам, что уже и не представляла без неё жизни.
  Не раз жаловались соседи, на безобразия, творимые этой птицей. Но и призвать её к порядку, было сложно. Нина Петровна покупала семена про запас,  так, на всякий случай. И всегда была готова, пойти исправить, что можно.
  Как-то Фроська пропала. Нина Петровна с Сашей и его друзьями, искали её повсюду, но безуспешно.
Её случайно  нашёл Саша.  Она лежала на пыльной дороге, с перебитыми иссиня чёрными крыльями, без признаков жизни. По-видимому, у кого-то, всё же, лопнуло терпение.  Саша, сам похоронил ворону в лесу.
Матери, о судьбе Фроськи, рассказал, будучи уже, взрослым.