двери, не могу понять, зачем она вообще сделана, и если загудит, замигает – сматываемся; а нет – попробую открыть дверь и…
- Иди, я всё поняла.
- Ты что, таблетки искала? Всё перевернула? Они у меня. Сиди и наблюдай, наблюдай, Глория.
- Я что, на шухере? Как интересно!
- Да! Я пошёл. Ты знаешь, что делать. И держи телефон в руках. Вдруг, я попаду в капкан, или в какую-нибудь ловушку. Если дом новый, и его не успели сдать под охрану, значит там ловушки. Сосредоточься, сколько тебе лет?..
- Позвонишь «куда надо», и нас выпустят…
- Не хотелось бы звонить по пустякам. Да ещё «куда надо».
Он вышел из машины и направился в сторону дома. По пути он разговаривал сам с собой: «И надо же мне было так влюбиться! Но Глория в то время, когда я её встретил не была такой, хотя, как говорят политики, «процесс пошёл». Странно, но моя любовь к ней становится всё сильнее и сильнее. Я бы к чёрту всё «взломал», даже переписку президента Франции с его любовницей, электронную почту королевы Англии с Папой Римским, лишь бы кто-нибудь вылечил мою Глорию», - так рассуждал он, когда подошёл к двери, через которую, как он вычислил, только и можно было проникнуть в дом. Чужой дом. «Чего только не сделаешь, для любимой…», - и он ударил камнем, завёрнутым в тряпку, по стеклу. Стекло раскололось на мелкие кусочки. Он присел и стал слушать: не зазвучит ли сирена.
Прошло три минуты. Тишина не была нарушена никакими посторонними шумами, только шум прибоя, стук сердца и лай собаки – беспризорного пса, который стоял и наблюдал за Андреем, и которого он не заметил.
- Пошёл! Пошёл!
Чёрный пёс с виду был дружелюбным и вилял хвостом, как бы говоря, что он не против того…
- Пошёл! Напугал как! Душа в пятки ушла. Ох!
Он протянул руку в разбитое оконце и стал искать засов. Через минуту он его нашёл:
«Низко же тебя посадили! Давай, открывайся», - глядя на пса сказал он.
Засов поддался и дверь открылась. Андрей включил фонарик, сделал вперёд несколько шагов, посветил фонариком под ноги и увидел обрезок доски. Он поднял его и усмехнулся:
- Вот и первая ловушка. Двадцать пять заточенных гвоздей. И все вбиты насквозь. Хм! Это мы знаем. Да тут их – четыре! - удивился взломщик. - Наступаешь на первую, гвозди впиваются в ногу, ты кричишь, падаешь или садишься на пол, а там тебя ждут ещё такие же «зубки».
Он убрал «ловушки». Посветил фонариком на лестницу, ведущую наверх. Поднялся по ней, толкнул рукой дверь. Она оказалась закрытой на замок. Он позвонил Глории.
- Шухер слушает!
- Глория, выключи машину, возьми компьютер, чемоданчик с ключами и иди ко мне. За домом ты увидишь лестницу, ведущую вниз. Спустишься по ней, войдёшь в комнатку. Тут я тебя и встречу, поняла?
- Иду.
Через пять минут она вошла в комнатку. Андрей посветил ей под ноги, и сказал:
- Ступай тихо. Поднимайся. Дай чемоданчик. Он открыл чемоданчик, вернее кейс, достал из него инструмент, взял отмычки и стал пробовать открыть дверь. Дверь открылась с третьего раза.
- О! Удивляешь меня, мой Андре, с каждым днём всё больше. Что это? Это то, о чём я подумала?
- Да! Именно то.
- То есть, - взлом! Словом, мы попали.
- Я думаю, романтическая незабываемая ночь, которую ты мне обещала, стоит этого!
Дверь открылась. Они вошли в большую комнату, видимо, служившую залом, в которой хозяева дома вечерами, за хорошо накрытым столом и крепкими напитками, предавались воспоминаниям, разговорам, размышлениям, словом, – расслаблялись. А может, делили куш? Намечали свои грязные делишки. Как лучше их провернуть, а может просто – отдыхали. Если же хозяева простые люди, которым нечего делить, которые взяли, по-видимому, в банке кредит и выстроили дом, а теперь, в поте лица, работают на него,.. то они, скорее всего, – на трудовом фронте.
- Ва-у! Две минуты, Андре! Ты возился, так это называется у воров, с замком две минуты. Это долго? Или рекорд?
- Что-то среднее! И чего только не сделаешь ради любимой!
- И чего только не придумаешь ради любимого!
Они поцеловались.
- Теперь, Глория, я посвечу, а ты задёрни все шторы. Потом мы включим свет. Вон, видишь, слева верёвочки. Тяни за них и шторы будут сами закрываться.
Глория так и сделала. И четыре окна закрылись светонепроницаемыми шторами.
- Всё, включай свет! (Пауза.) Отлично! Мы в доме. В чужом, но красивом доме. Хотела бы иметь такой.
- Ты же купила бутерброды и воду в магазине, когда мы ехали сюда, да?
- Нет!
- Что же тогда, в таком случае, мы будем есть и пить? Я проголодался. Может, к великой радости, романтическая ночь нас накормит?
- Вот холодильник. О! Он полный. И чего только в нём нет! Просто чудо! Везение какое-то.
- Говоришь, набит!.. Это плохо!
- Почему, Андре?
- Сегодня пятница. И если хозяева или хозяин не приехал сегодня, это значит, что он объявится утром. Будь уверена. Видимо, холодильник набит не просто так, а по поводу. И нам, несомненно, повезёт, если хозяева – обычные статистические граждане. С ними я договорюсь. Они поверят в то, что я им расскажу. Но если (пауза)…
- Что, если? – накрывая на стол, спросила Глория.
- Если это дом чиновника, депутата или высокого должностного лица, которые приезжают сюда со своими молодыми подружками…
- Любовницами, что ли? – перебила его Глория, ставшая на время, хозяйкой дома.
- Да. Это уже плохо. Очень плохо. Так что, в девять часов утра, максимум, в десять, мы должны будем «слинять».
- Уехать!
- Хорошо, уехать, убраться, унести ноги, ноги в руки и…, дать дёру, пропасть и так далее. Ты любишь меня?
- Сильнее и сильнее! – ответила она.
- Стол накрыт, мой Андре. Тут и газ есть. Сейчас сделаю нам чай. Может, включим отопление?
- Ты всегда была хорошей хозяйкой.
- Я же тебя просила! Не говори обо мне в прошедшем времени. У тебя ещё будет время…
- Прекрати. Вот ненавижу, когда ты говоришь так, словно я пионер, которому сказали: «Будь готов!» А он ответил: «Всегда готов!»
- Прости. Что ты хочешь от наркоманки!
Андрей вздохнул и сказал:
- И надо же было мне влюбиться в эту девчонку?
- Это навсегда, Андре! Никто, никто не знает твою нежную, ранимую, чистую душу больше, чем я.
- И эта душа опускается всё ниже и ниже.
- Мы сейчас не над уровнем моря, а на уровне моря. Если спускаться (пауза), то вместе. Но море нас не примет. Оно нас вытолкнет… Морям и океанам нужны золото, алмазы, сапфиры, жемчуга, золотая утварь - сундуками. Знаешь, какие богатства хранят моря и океаны с того дня, как люди стали торговать между собой? О! Сколько драгоценностей они присвоили благодаря своим сообщникам в этом деле – бурям, штормам, ураганам, и, конечно, войнам. Да и пираты в долгу не остались. А зачем морю такие, как мы: несчастная наркоманка с обручальным кольцом и компьютерный гений с таким же колечком? Знаешь, почему я сказала "несчастная"? Объясню. Ты ведь не любишь, когда я так говорю о себе.
- Изволь уж!
- Несчастная я потому, что умру от передозировки и буду на небесах одна. Одна без тебя несчастная. Без тебя, там, я буду несчастной. И, надеюсь, долго буду на небесах ждать тебя, Андре. А ты поживи подольше. Радуйся солнцу, утру, закату, трелям птиц, весне, что может быть важнее в этой жизни, после любви? Я столько тебе хлопот…
- Глория, так начинается наша романтическая ночь, да? С таких нот? Что в них романтического? Если не станет тебя, как мне жить? Думаешь, весна наполнит меня новой любовью? Нет! Весна будет, но она будет не нашей – чужой. А трели соловья станут терзать мне душу и сердце. Утро станет печальным, а закат – воспоминаниями о тебе.
- Мой Андре! Вот не думала, и раньше не слышала от тебя таких слов, похожих на поэзию. И мы сегодня, после любви, займёмся поиском произведений твоего деда. Прочитав, хоть что-нибудь, я сумею оценить его талант.
- Почему ты думаешь, что мой дед был поэтом? Доказательств нет.
- Нутром чую.
- Хорошо. Если он попал в Сеть, я его отыщу. Интернет – это другой мир, мой второй мир. Стоит открыть ноутбук…
- И ты, как «Шаттл», улетишь в космос! Я знаю, мой Андре, без всякого сомнения, знаю.
Глория подсела к нему и попросила:
- А теперь, дай мне дозу. Ту таблетку…
- Я думал, ты уже…
- Я уже… Меня уже… Нам уже… Давай уже! Андре! Не томи…
- Ты долго продержалась.
- Дай мне целую.
- Нет, только четверть…
- Это сказал тебе человек в машине, с которым ты встречался? Кто он? Штирлиц? Йоган Вайс? Человек со шрамом?
- Не задавай глупых вопросов. Получишь свою химию, может быть, через два часа. А пока тяни, держись. И пора бы приступать к ужину.
- Если они дали тебе эти таблетки для меня, значит ты получил задание и значит, они не станут меня устранять. Эти, я думаю, очень серьёзные люди, очевидно, одобрили меня…
- Тебе нужно было учиться не на филолога, а на шпионку. Вот тебе и сценарий. Начинай работать над ним. Ничто не лечит так, как работа. Скольких несчастных людей спасла работа. Любимая работа поглощает, превращается в страсть, овладевает тобой. Поверь, я это знаю.
- А время? Обычно говорят – лечит время.
- В твоём случае, оно не лечит, а калечит. Начинай работать.
- Хм! Какая же фабула? Как шпионка-наркоманка, прыгая из одной постели в другую, добывает своим стройным телом информацию, от которой зависит вращение Земли?
- Для начала неплохо! Тебе не холодно? На улице минус пять градусов. Сегодня, пожалуй, потеплей.
- Нет. Хочу есть. Может, приступим уже!
- Тогда начнём. Смотри, сколько всего! Деликатесы, колбаса, сыр, икра… Чайник закипел.
Глория в шкафу на кухне взяла два бокала, налила в них кипяток, бросила по два пакетика чёрного чая и вернулась в зал. Андрей включил телевизор, нашёл канал «Телепутешествия», убавил звук и предложил:
- Попутешествуем!
- Последние два года мы только и делаем, что путешествуем: из Горячего Ключа в Сочи, из Сочи в Москву, из Москвы в Ставрополь, из Ставрополя в станицу Саратовскую и так далее…
- Глория, ешь. Расслабляйся, отдыхай, думай о полезном.
- Дай мне таблетку!
- Ох, ты, горе моё!
Андрей пошёл в машину. Открыл её. Достал и из-под сиденья упаковку с таблетками. Вынул из неё один блистер с десятью таблетками, выдавил из него одну таблетку, и разломал её на четыре части. Завернул их в листок, вырванный им из записной книжки, и положил в карман. Вдруг он увидел между другими блистерами небольшую бумажку. Он достал её, развернул и, увидев текст, стал читать его:
«Андрей, из шести блистеров, три являются – плацебо. Плацебо – это таблетки пустышки. В них нет активного вещества. Поэтому, после того, как твоя жена примет шесть раз по четвертушке, начинай ей давать – четвертушку плацебо, через раз. Пустышка больше оказывает на человека психологическое воздействие. Глории будет казаться, что она приняла настоящую таблетку. Ты всё поймёшь. Блистеры плацебо, отмечены тремя красными точками, в местах, где указан срок годности. Не перепутай. Сделай всё правильно. Возможно, мы её потихоньку отучим… Если не получится, то… Записку прочитаешь и тут же сожги».
Андрей прочитал рекомендации и сжёг записку. Спрятал пачку под сиденье и пошёл в дом.
- Принёс? Ну! Давай же. Не издевайся.
- Вытяни руки и расширь пальцы.
Глория так и сделала. Он посмотрел на неё и сказал:
- Пальцы не дрожат. Ещё рано. Можно подождать. Нужно воевать за каждый метр земли.
- Меня трясёт изнутри. Какой ещё, к чёрту, каждый метр земли?..
- Хорошо. Вначале поужинаем, потом я дам тебе твою дозу.
- Согласна, мой Андре! – целуя его в губы, обрадовалась Глория.
Они
