Жозе Д`Ассунсао Баррос (Бразилия)
(перевод с португальского)
Рисунок автора рассказа
1.
В город приехал УрубУ. Это был высокий мужчина, болезненно худой, в черном костюме… настоящая тень! А город был мирным городишкой, отставшим от своего времени, обитатели которого не имели ни малейших амбиций и рождались в этом городе только для того, чтобы никогда его не покидать.
Урубу еще не вышел из автобуса, а по городу уже пронеслась весть о его приезде. Все окна и двери закрывались на проржавевшие засовы, а жители спешили спрятать своих стариков, хотя это вряд ли могло помочь: все знали, что один из стариков обязательно должен умереть еще до того, как Урубу покинет город.
Урубу посмотрел по сторонам. Два ряда крыш тянулись вдоль улицы, составленной из домов-параллелепипедов. Ветхие строения с маленькими двориками почти наваливались друг на друга кривыми стенами. Глухо стукнули ставни закрываемого окна. Звук этот отразился на лице Урубу чем-то вроде улыбки. Немного постояв, он пошел по середине улицы, чтобы все жители городка могли рассмотреть человека, приехавшего похитить у них еще одну человеческую жизнь. Пошел медленно – в ритме «почти адажио»… Остановился напротив одной из редких гостиниц, что предлагают отдохнуть и согреться после холодной сырости ночи, свойственной этому предгорному городку. Подошел ближе. Снова остановился, заметив прилепившуюся к стене статую. Статуей оказался дедО СарАу – известный в городе нищий. Дрянь человек, хотя в некотором роде и представитель элиты, – в мире тупичковых переулков и несчастных побирушек.
Неподвижный старец уже оплакивал свою несчастную судьбу. Он, у которого план города был начерчен на ладони руки, который знал здесь каждый камень, позволил застигнуть себя врасплох и тем самым положил конец всем своим мошенничествам. Он ведь накануне выпил немного… А когда ему сообщили, что в город приехал Урубу, не обратил на это внимания. Принял такую новость за шутку. И пошел себе по своим делам, крепко зажимая в руке бутылку кашасы* и посмеиваясь над перепуганными людишками, которые прятали по домам своих стариков. Если бы не эта самоуверенность, он бы нашел себе пристанище. Он жил на этих улицах – достаточно было глянуть на ладонь руки; он мог найти себе спасительный уголок, какую-нибудь канаву или просто покинуть город… Но нач… наплевать ему на эти слухи! А когда увидел Убийцу, идущего по улице, замертво прилип к месту. Ведь можно было броситься в противоположную сторону, спрятаться в каком-нибудь дворике, попросить убежища, наконец. Ему могли отказать в еде, в подаянии, в простом человеческом уважении – но в жизни?.. Однако ноги старику отказали, будто вросли в мостовую. Сейчас этот бандит вытащит нож… Как только он придет в себя от неожиданности такой легкой встречи со стариком…
Из-за своей чрезмерной известности Урубу с трудом удавалось находить себе новые жертвы в городках, через которые он проезжал. Стоило ему только приблизиться, как жители бросались прятаться. Нач… А тут – старик! Жалкий нищенка давал убийце редкий шанс. С ним было покончено. За те мгновения, что отделяли побирушку от смерти, он успел вспомнить историю, которую рассказывали про Урубу…
Говорили, что Урубу начал убивать стариков после одного страшного события. Когда-то он был неплохим парнем, работящим и добрым, каким и должен быть любой нормальный человек. Образцом для подражания. В то время он жил со своим престарелым дядюшкой, который был его единственным родственником. Но однажды он пришел домой и нашел старика задушенным. Преступление не было анонимным: рядом с телом лежала записка с именем убийцы. Такая бессмысленная жестокость (говорили, что причиной ее был невинный комплимент дядюшки, адресованный жене убийцы) явилась детонатором необратимых перемен. В глазах Урубу все потемнело и зашаталось: перемещались лестницы, двери, окна… Сначала живой дядя – потом мертвый. Убийца – потом его записка. Кусок ткани, которым дядюшка был задушен… Теперь все теряло прежний смысл.
На следующий день он проснулся с твердым намерением: мстить. Подождал, когда стемнеет, и пошел к дому убийцы. Понял, что у него не хватит сил и мужества, чтобы убить мужчину. Подождал, когда его враг попрощается с женой и уйдет из дома. Тогда он подошел к двери и позвонил. Женщина открыла дверь, и он легко проник внутрь. Там он зарезал свою жертву и тоже подписался под преступлением, положив возле трупа записку. И ушел… Муж, вернувшись домой и увидев любимую женщину мертвой, потерял сознание. Но у него тоже не хватило смелости отомстить. И они обезумели оба, каждый на свой манер. Один из них оделся в черное, принял имя Урубу и скитался по беззащитным городкам, не успокаиваясь до тех пор, пока не убивал кого-нибудь из стариков. Его враг тоже потерял рассудок и тоже стал разъезжать повсюду, выбирая себе в жертвы женщин, которые напоминали ему убитую жену. Его звали Мясник…
Дедо Сарау в это время напоминал позеленевшую палку. Урубу, прикоснувшись к его плечу, вернул нищенку на землю: при виде такой легкой добычи у него пропало всякое желание убивать.
- Спокойно, друг! Я не убиваю стариков!..
Дедо Сарау, конечно, не поверил. Как это – не убивает стариков? Все в округе прекрасно знают историю убийцы – героя нашумевших дел. А если его до сих пор не поймали, то это значитт, что у него есть покровитель. Или полиция этого захолустья слишком слаба, а справедливость разгуливает где-то по свету с завязанными глазами, потому что Урубу стал для них вроде заколдованной птицы или проклятого богом и людьми могильного камня. Поэтому он всегда убивал своего старика и уходил. А полиции было проще устраивать облавы на проституток или охотиться на нищих и бездомных. Как это – не убивает стариков? Кого он хочет обдурить? Дедо Сарау осталось лишь дождаться смертельного удара, который отправит его подальше от этой кошмарной жизни, в благополучное путешествие в некий Рай, где живут одни бездельники. Или во мрак земли.
- Послушай, я хочу только узнать, где в этом городе находится самая грязная ночлежка, - сказал Урубу. – Мне нужно провести там пару ночей.
- Самая грязная? – наконец-то расслышал дедо.
- Чтобы не было ничего хуже…
Дедо Сарау нервно потеребил пуговицу на животе. Он был неплохим знатоком по части всего самого мерзкого и отвратительного и дал точные координаты.
- Тогда нет ничего хуже, чем пансион доны Лолоки. Там обитают клопы, крысы и даже змеи ползают по комнатам. Там так сыро и холодно, что приличный грипп вам гарантирован. Кроме того, там кормят отвратительной бурдой, а матрасы на кроватях обеспечат вам искривление позвоночника за одну ночь. Ну вот… Идите по этой улице, потом поверните налево. Самый грязный и обшарпанный дом и есть пансион доны Лолоки.
Дослушав рекламу заведения, Урубу отправился по указанному адресу и вскоре подошел к двери пансиона.
За стойкой администратора стояла сама хозяйка и рассеянного изучала только что раздавленного клопа. Это была старая китиха, которая не добилась особых успехов в искусстве проката женщин и теперь занималась прокатом жилья наихудшего пошиба. Урубу остановился перед и стукнул пару раз костяшками пальцев по стойке, чтобы привлечь внимание хозяйки. Дона Лолока повернулась и… Ее едва не расшиб инфаркт, когда она увидела Убийцу. Ну вот, подумала она, холодея, вот и пришел мой последний час… Урубу пришлось проделать дьявольскую работу, чтобы убедить мадонну в том, что он не убивает стариков: если б он хотел убить, он бы давно это сделал, без лишних разговоров. Она предложила ему лучшую комнату своего заведения.
- Но я хочу худшую!!
- Худшую?
- Вот именно – худшую!
Карга ничего не поняла и повела посетителя на второй этаж. Древняя лестница, у которой отсутствовала половина ступенек, угрожающе скрипела и качалась. Лестница вполне годилась, чтобы сломать здесь ногу или шею.
Наверху дона Лолока подошла к самой ободранной двери, достала из кармана грязного передника связку ржавых ключей и открыла комнату. Урубу заглянул внутрь. Это была дерьмовая комната, но можно было бы предложить и похуже…
- Вы скрываете от меня комнату, которую я хочу! Эта слишком хороша для меня!
Старуха помертвела. Ее пронзил ужас при одной лишь мысли, что этот человек может в любую минуту вспомнить свои старые привычки, которые принесли ему славу неумолимого убийцы. Она вытащила из кармана переговорное устройство и велела служащему принести переносную лестницу. Едва служащий пришел, дрожащей рукой показала ему на потолок. Там был люк, ведущий на чердак. Парень прислонил лестницу к стене, и Урубу полез наверх. Взобравшись, он увидел самое грязное помещение, глядя на которое можно было поупражняться в риторике: это была наигрязнейшая, наиотвратительнейшая комната в мире! Свинарник без свиней! Вместо них он увидел крыс, обедающих обрывками сальной оберточной бумаги. Разбитая колченогая мебель была опутана толстой паутиной. Орды муравьев рушили своими челюстями оставшиеся потолочные балки. Полурассыпавшийся письменный стол заселили тараканы всех сортов и размеров. На полу лежал драный матрас с торчащими пружинами, готовыми проткнуть любого, кто осмелится на него лечь. По потолку, сплошь дырявому, протянулась ржавая водопроводная труба.
Неожиданно глаза Урубу обратились в самый дальний угол, заметив какой-то странный предмет. Это был стеклянный абажур – маленькое произведение искусства, услада для взора и предмет поклонения антикваров. Эта прекрасная вещица, обладавшая каким-то гипнотическим очарованием, тотчас вызвала у Урубу вспышку гнева: слишком резко эта вещица контрастировала с окружающей обстановкой. Урубу выхватил из кармана пистолет и в одну секунду переделал абажур в куски стекла. Теперь да… все было отлично! Он рассчитался с хозяйкой и приготовился к беспокойному сну, передвинув матрас под самую большую дыру в крыше…
2.
[b]На следующее утро Урубу встал пораньше, чтобы успеть к завтраку. Опухший, с темными глазницами, искусанный клопами и москитами, с признаками начинающего гриппа… он снизошел даже до того, чтобы поприветствовать других постояльцев пансиона, плотно сидящих вокруг большого стола и заинтригованных новостью, что Убийца снял комнату на чердаке. Едва Урубу появился на пороге, как все «сказал-что-сказал» мгновенно стихли. Присутствующие сторожили взглядами каждое движение нового постояльца. Один пожилой обитатель пансиона покрылся холодным потом, а руки его так задрожали, что кусок желатина был ничто по сравнение с тряской его столовых приборов. Урубу сел как раз напротив этого старичка, отодвинул от себя меню, треснутую кофейную чашку, судок с разбавленным молоком и заказал что-нибудь из бросовой еды – то, что действительно можно было бы назвать помоями. Другие
Буду дочитывать...