ВРЕМЯ ХАМА (Фильм второй, часть вторая) Скуратов.

                   Выходит Екатерина Егоровна
Не хотите посмотреть, как работает профессионал?
                              Екатерина Егоровна встает рядом со Скуратовым.

                              Туча становится совсем черной. Шевелится....Готовится.
                              Наконец из ее недр вырывается молния, ударяет чуть выше верхней террасы. Еще! Еще! все чаще и чаще.
                              Молнии сливаются в почти сплошной огненный поток...
                              И там куда они бьют, появляется трещина. Растет. Быстро приближается к стоящим у обрыва людям.
                              Екатерина Егоровна вынимает крестик, показывает его туче.
                              Трещина останавливается, ломается почти под прямым углом, проходит в нескольких сантиметрах от их ног...
                              Огромный скол горы начинает медленно заваливаться в море.
                               Искрануло. Гаснут фонари. Волна отхлынула, прихлынула и нет ничего. Только кусок дороги, которая, наверное куда-то вела.
                               Туча бледнеет, рассеивается.
Скуратов: - (Поворачивается к Екатерине Егоровне) Живем, Екатерина Егоровна...Значит мы еще нужны.
                               Екатерина Егоровна вынимает из кармана халата пистолет, отдает его Скуратову. Снимает халат, с капельками крови на груди, заворачивает в него камень и
                              бросает с обрыва. Забирает пистолет, прячет его на груди, поворачивается к нам.
                               Ничего от прежней Екатерины Егоровны! И даже ситцевое платье, делавшее ее фигуру уродливой, кажется не таким страшным.
 
                                      1967г.
                               Кабинет Скуратова.
                               Те же. Молчание.
                               Наконец...
Сашка:т - Даааа, накрошил...А, ради чего? (помолчал) Малюта, ты когда-нибудь задумывался - зачем мы здесь? Ведь есть же этому какое-то объяснение?
Скуратов: - За вас не скажу, Сашенька...За вас ничего не знаю, родной. У каждого из вас своя дорога, у каждого свое предназначение...Про себя знаю точно: Я здесь для того, чтобы за вами подчистить. И не было там (тычет пальцем в потолок) кандидатуры, лучше моей...Да ты не переживай, все мы объединены одной идеей, придет время и каждый поймет: "Зачем", "почему" и "с какой целью".
Сашка: - Но, если есть идея, то дожен быть человек, вокруг которого все вертится?
Скуратов: - Каждый из вас в "центровые" горазд. Вон - Юсупова и Григория Распутина прислали. Может для того, чтобы Князь свою ошибку исправил? Нельзя было Распутина убивать! А, последний молчун...Аввакум... Тоже, скажу тебе...Не просто все.
Сашка: - Ничего не знаю про Аввакума. Помню только, что сожгли его.
Скуратов: - Михаил "тишайший"...Дерьмо а не царек был. Его на правление народ выбрал а он Русь своему папане - Патриарху Филарету отдал. Тот верховной власти нюхнул и решил узаконить это на веки вечные. Быстренько Никона сообразили, в Патриархи его выдвинули. А тот сразу лозунг: "Священство выше Царства!"...Расколол церковь. И ладно бы народ возмутился. Само духовенство возмутилось. А пуще всех Протопоп Аввакум...

                                  1682г.
                          Москва. Лобное место.
                          В центре площади установлен столб с перекладиной наверху.
                          К перекладине за руки привязан Аввакум. Под ним - поленница дров и палач с факелом.
                          Место казни окружено плотным кольцом стражников с алебардами.  
                          Огромная толпа народа. Почти все на коленях. Стенания и плач.
                          На кремлевской стене - Патриарх, во всей своей патриаршей красе, с посохом. Но в собольей шубе и с массивным золотым перстнем на пальце.
                          Чуть позади него - Царь. Иоанн Алексеевич.
Аввакум: - (кричит) "Богу - Богово, Кесарю - Кесарево!" Так учил нас Иисус! Люди, не верьте Никону! Его реформа это смерть Православию! Придет Царь, который не захочет делиться властью и уничтожит Церковь!
                          Народ начинает роптать. Кто-то бежит к поленнице, пытаясь раскидать ее.
                          Стража разгоняет.
Патриарх: - Не слушайте, его, люди! Никон лишен сана и отправлен на Соловки! А Царь ваш - вот он! (берет царя за воротник, вытаскивает его перед собой.)
                          Ропот народа не утихает. Кто-то уже начал бросать камни в кремлевскую стену.
Командуй, Царь!
                          Федор Алексеевич делает знак палачу.
                          Тот подносит факел к поленнице и вспыхивает костер...
Голос Аввакума из дыма: - "Богу - Богово, Кесарю - Кесарево!" (И снова) "Богу..."  (затихает)
                           Патриарх протягивает Царю руку для поцелуя.
                          Тот целует.

                          Кабинет Скуратова.
                          Те же.
Скуратов: - Прав был Аввакум. Пришел Петр и дал пинка всему этому дерьму в рясах. Только поздно. В 1696г. Нам Китай "циньский договор" предьявил. По которому русские купцы не имели права по Сибири ходить. Только по Амуру. Город  Албазино - снести предписали. И границу по реке Яик установили. И ИоаннV подписал. А все почему: Да потому, что до учебы чернецы не охочи а охочи до "пожрать вкусно, да поспать сладко!" Сузили Русь до размеров пятака медного.  Петру все сначала начать пришлось. Так что - очень может быть, что Аввакум и есть тот вокруг которого все вертится. Но я все же думаю, что это Глеб.
Сашка: - (отрицательно мотает головой) Не, Глеб не может. Он Рудакова убил и Косенко..."замочил".
Скуратов: - (насмешливо) Иди, ты? А я помню мужика одного, так тот перед тем, как свой народ из рабства вывести, Египтянина убил! Да, ты его знаешь! Моисеем зовут. Толко про Египтянина никто не вспоминает. Все помнят, что он вывел народ из рабства.
                           Звонит телефон.
(Екатерине Егоровне.) Доложили уже. (берет трубку) Да, товарищ Замминистра...Да...Да...Нет, товарищ Замминистра, Вам неверно доложили. Да, драка была, да мои ребятишки пострадали. Но, никакого "супермена" крушащего челюсти моим людям не было. Были два бродяги, которые что-то не поделили. Подрались. Ну а наш народ вы знаете: Кто-то принял сторону одного, кто-то другого... Да, задержаны. Показания уже дали...Так точно, товарищ Замминистра! Через пятнадцать минут буду!(кладет трубку. Из кучи денег на столе выбирает банковскую упаковку "четвертных". Сашке) Ты откуда - сюда?
Сашка: - (с интонациями "зицпредседателя") Я и при Александне втором - "Освободителе" жил, и при Александре третьем - "Миротворце"...Вот при Николае втором - "Кровавом" не довелось. Умер за четыре года до "Ходынки".
Скуратов: - (подыгрывает Сашке. С интонациями Паниковского) Сразу видно человека с раньшего времени! Таких уже нет и скоро совсем не будет. Я постарше буду. Если тебе скажут, что в Москве что-то изменилось, не верь! Ничего в этом городе, никогда не изменится. (достает чистый конверт, вкладывает в него деньги, прячет конверт в карман) Уж не знаю - "увы" или "слава Богу"!(сгребает имущество Сашки в коробку, подвигает ему. Открывает сейф, достает ладанку Сомова) Держи! Встретишь Глеба отдашь ему. ( идет к шкафу, достает плащ)
Екатерина Егоровна: - И живите спокойно, Сашенька, ни о чем не волнуйтесь. Пока мы с Григорием Лукьяновичем здесь, ни с кем из вас ничего не случится.
Сашка: -( явно желая сказать что-то приятное женщине) Завидую я тебе, Скуратов. Если Екатерина Егоровна кормит тебя такими же борщами, какими нас кормила...
Скуратов: -(одевается) Да, Сашенька, нужный человек Екатерина Егоровна! Прямо скажем - незаменимый! Она у меня красивых баб любит допрашивать...Правда, одни, после этого, перестают быть красивыми, другие перестают быть бабами...Но, тем не менее, борщи она и правда варит вкусные.
                               Екатерина Егоровна Уходит к окну, упирается лбом в стекло.
                               На ее лице - прежнее угрюмое выражение.
(оделся, подходит к Сашке) Ну что, Сашенька, будем прощаться, родной...К себе не зову: Негоже начальнику милиции с рыночным хулиганом чаи распивать. Екатерину не обижай, не уходи. Ей много чего тебе рассказать надо.

                                   1983г.
                                Ресторан. Те же.
                                Клава, Красивая блондинка и уборщица тихо поют что-то "русское".
                                Старый интеллигент спит, уронив голову на крышку пианино. Колхозница уютно устроилась у него на плече. Тоже спит.
                                Зяпа закончил "банковать" выпивает с Простоватым здоровяком.
                                Виталя начал вторую бутылку.
Сашка: - Вот такая встреча была. С ума сойти!
Глеб: - Ты знаешь, у меня тоже была встреча. (задумчиво) До сих пор не знаю, как к ней относиться.

                                    1980г.
                                Май. Предвечерье.
                                Скалистый берег "Зейского моря" спускается к воде узкой полоской песчаного пляжа.
                                У самой воды - Глеб. Разделывает на плоском камне полуметровую шуку. Рядом спиннинг.
                                На Глебе брезентовая "энцифалитка", брюки заправлены в голенища кирзовых сапог, с отвернутыми для удобства голенищами. Длинные ( по моде
                                восьмидесятых) волосы, собраны на затылке в пучок.
                                Глеб нанизывает разделанную щуку на длинный прут, поднимается к скалам.
                                Широкая расщелина. В одной из скал - неглубокая ниша - пещера.
                                Дно ниши выстлано опавшей листвой и свежим хвойным лапником, поверх которого лежат - Старенький вещмешок, синее "общежитское" одеяло и телогрейка.
                                Рядом с нишей, меж двух рогатин, воткнутых в землю, горит костер.
                                Неподалеку от костра, воткнутая донышком в холодную лужицу, бутылка с наклейкой: "Спирт питьевой".
                               
                                Фоном ко всему этому:
Голос Глеба: - В восьмидесятом  я работал в ПМК. В поселке "Горном". Зейская ГЭС уже была построена. Зейское море наполнялось. А мы строили дороги. Всех развлечений - танцы по вечерам да кино перед ними. И "подсел" я на рыбалку! Нашел в скалах на берегу уютное местечко, купил у какого-то аборигена старенький "Восход" и каждую пятницу, сразу после работы - туда! И вот, однажды...
                                Глеб кладет "шампур" с щукой на рогатины.
Тихий голос Аввакума: - Здравствуй, Глеб.
Глеб: - (вздрагивает, оглядывается. передним донельзя оборванный, очень пожилой человек. Длинные седые волосы, длинная седая борода. брезентовая куртка с явно сожженым рукавом. На одной ноге рваный резиновый сапог с отрубленным голенищем, на другой - рабочий ботинок с проволокой вместо шнурка. И он его знает как Глеба) Мы знакомы?
Аввакум: - Не узнаешь... Последний молчун. Ныне - Аввакум.
Глеб: - (помолчал) Далеко забрался.
Аввакум: - Тебя ждал.
Глеб: - (удивленно) Меня?
Аввакум: - Да...Мне было сказано:"На большой воде, жди человека по имени Глеб. Передашь ему, то, что он знать должен."
Глеб: - Кем сказано? Да ты садись к костру. Чего стоять-то?
Аввакум: - (садится) Тем, кто послал.... Богом.
Глеб: - (смеется) Да, ты здесь совсем одичал, Аввакум! Нет Бога!
Аввакум: - Откуда же я знаю, как тебя звали?
Глеб: - Я фокусников всяких видел. (переворачивает "шампур")
Аввакум: - А еще я знаю, что ты - Виссарион. И любил ты, Виссарион доказывать, что Бога нет. И, даже успех в этом имел...Небывалый.
Глеб: - Бога - нет!
Аввакум: - (помолчал) Вспомни, что тебя подвигло к этому утверждению? Не Маркс же с его постулатом: