пурга и красные волки.

Камчатским шоферам дальних рейсов.
Следы, заметая, бушует пурга.
Спешат пешеходы домой.
Над бухтой мерцает сигнал маяка.
Зовя корабли на покой.
Из города лентой выходит шоссе.
Засыпано снежной пургой.
И едут машины в заснеженной мгле.
Направлены верной рукой.
Забыв суету сумасшедшего дня.
Погасли в квартирах огни.
Лишь только на трассе сейчас не до сна.
Ползут километры одни.
Нам вовремя сдать бы полученный груз
и к сроку вернуться домой.
Буксует машина, уходит на юз,
вползая по трассе крутой.
Ещё перевал занесён снегопадом
И руки немеют держащие руль.
Но мы равнодушны ко всяким наградам.
Въезжая в пургу, словно в знойный июль.
Нам радость победы над вольной стихией.
Приятней любых драгоценных наград.
Пусть едут Уралы по краю России.
И не буксуют в любой снегопад.



Многие тысячи километров пришлось мне проехать по разным дорогам нашей необъятной страны. И порой кабина автомобиля, на котором я тогда работал, на многие дни становилась моим домом. Много разных событий произошло за то время со мной и моими товарищами по работе. Порой трагические,  курьёзные,  житейские или анекдотические. Разное было. Но самое главное, это шоферская дружба, бескорыстная помощь попавшему коллеге в неприятную ситуацию. Всё это помогало нам в то время работать и жить. Всем моим товарищам, с кем мне приходилось в то время встречаться и работать на дорогах камчатки, водителям дальних рейсов в память о совместной работе.
      Пурга и красные волки.
С Мишкой, иногда нас диспетчер связывает одним маршрутом. Вообще - то мы с ним единоличники, не любители групповых поездок, он не любит никого ждать или догонять,  я тоже в этом,
разделял его позицию. Хорошо, когда на надёжной машине, едешь по зимнику в своём ритме, ни от кого не зависим. Но наш директор неумолим, в целях безопасности, «Зимой ездить только парами», за нарушение приказа лишение тринадцатой зарплаты. Этот рейс считался трудным и когда наш диспетчер Лена,  выдала путевые листы на этот маршрут, мы не стали искать очередную причину, чтоб уклониться от групповой поездки. Загрузили машины и ближе к вечеру выехали из гаража. Проскочив двести пятьдесят километров хорошо ухоженной трассы  от Тихоокеанского побережья Камчатки до Охотского  и подъехав поближе к столовой  в посёлке Октябрьский, что стоит на самом берегу Охотского моря, улеглись спать в своих кабинах.  Утром проснувшись, зашли в столовую,  умылись почти как дома и плотно позавтракав запеченными в духовке осенними кижучами, вышли, перекурили сытный завтрак, посматривая на своих «кормилиц».
Какой - то мужик, обутый в  торбаса, кухлянку из пыжика и корякский капор, с рюкзаком на плече, топтался возле машин, вероятно поджидая нас. Перед выездом, надо было попинать колёса, проверить масло в двигателе, протереть фары. Обычный шоферской ритуал. Пока  занимались этим шоферским обрядом,  мужик, молча,  стоял рядом. Закончив все  обязательные процедуры и встав на подножку машины,  обратился к нему.
- Далеко тебе? -
- В Озерную еду -
- Если  в Озерную, садись –
Он, обошёл вокруг машины и залез в кабину.
– В кабине тепло будет, шубу сними - Посоветовал я. Мишка  сев  в кабину своего автомобиля  махнул мне рукой. Он по этой дороге ехал в первые,  мне же приходилось бывать тут, я поехал во главе нашей небольшой колонны из двух машин.
Выехав по кривым улицам посёлка, на лёд реки Большой, не спеша, с опаской поглядывая на хрупкий лёд, под колёсами машин, поехали на противоположный берег.  Преодолев самую глубокую часть реки, повернули вдоль берега,  по льду,  направились в сторону подсобного хозяйства рыбозавода, состоящего из покосившегося свинарника, да нескольких домиков обслуживающего персонала,  дальше началась тундра, где нет ни дорог, ни  следов. Наш обычный трудовой день начался.
Нарезая неглубокую колею полуспущенными шинами и раскачиваясь на снежных увалах, двигались в сторону Озёрной два грузовика, тяжело нагруженные различным хозяйственным скарбом. Справа, взлохматившись ледяными торосами, простиралось Охотское море, скрывая свой край где-то возле Сахалина. Слева тундра, переходящая в сопки похожие на стадо медведей, медленно бегущих в далёком горизонте. Февральское солнце ещё не тепло, но изрядно светило, слепя ярким  светом, отраженным от голубоватого снега. Ледяная пустыня простиралась на сотни километров вокруг. Даже звери не желали оставлять своего следа на снежном  саване этого безбрежья. Слепящий снег клонил в сон, не давал сосредоточиться и голова моего пассажира, Озерновского охотника, болталась в такт покачивания снежного вездехода по имени Урал. Мишкин Урал полз, где то позади.  Приходилось периодически останавливаться, поджидать его. Я выпрыгивал из уютной кабины, натирал лицо и шею обжигающе – холодным снегом, сгоняя нахлынувший сон. Прислушивался к снежной тишине, выискивал рокот Мишкиного Урала, услышав  гул двигателя, успокаивался,  запрыгивал в кабину. Мишка подъезжал по уже продавленной колее, останавливался  позади  и, роняя сонную голову на руль, ждал, когда я тронусь.
Не останавливаясь, проехали по улице заброшенного посёлка Опала, с его единственным жителем, дедом -  Кухлаем. Которого в настоящее время не оказалось дома, о чём свидетельствовало, отсутствие каких бы то ни было следов, возле его владения. Гена, посмотрел на его дом.  
- Живёт один, как пёрст, на сто километров вокруг ни души, одни бродячие медведи в гости заходят. Сколько раз звали  в Озерную переехать, не хочет, Старик уже, трудно ему, он  с 1918 года, где-то в Воронежской области дочь. С 1954 года здесь  живёт. Как жену похоронил, с тех пор один.-
Я показал Геннадию на большой приземистый сарай рядом с домом.
- Балок себе построил, собирается жить в нём. Балок на полозьях, просит меня перетащить его поближе к Большерецку. Опасаюсь,  развалится, пока его дотащишь. Как то пытался узнать, что у него в балке, он на меня обиделся, ни в какую не пустил посмотреть.  Я думал у него там металлом, или ещё что тяжёлое, тогда одним Уралом не  взять, а сюда редко кто ездит, Правда следующим рейсом подъехал к дому, его нет нигде. Покричал, не отзывается. Пошёл искать. Балок не закрытый, заглянул в него, а там до самого потолка, разным хламом завалено. То, что море выбрасывает на берег, всё туда складывает. Сети, поплавки от неводов, бутылки из под напитков, всё там. Я потом спросил у него, зачем ему всё это? Он пояснил, буду мочалки вязать, разные вещи для людей делать,  менять на продукты. И мне жить легче будет, и людям польза. Спорить с ним,  не стал. Но обнадёжил. Фёдор Акимович,  как только поедем в три машины, зацепим, обязательно дотянем.  Вот он и ждёт.   У меня никак не получается, помочь ему. Как еду в ваши края, один, или как этот раз вдвоём.-  
Обсудив эту тему, мы опять замолчали.  

Скоро  сутки, как мы в пути.  Сегодня к ночи рассчитывали доехать до Озерновского рыбозавода.  Остановился в очередной раз, голова  Гены резко качнулась, глухо стукнувшись об лобовое стекло.  Он осоловевшими от сна глазами посмотрел на меня, затем повернул голову, обвёл своим затуманенным взором   безбрежную, заснеженную тундру и покрытое льдом море. Глаза его стали осмысленными, пригнувшись к  стеклу, стал внимательно вглядываться в ледяной горизонт. Я тоже посмотрел в  сторону моря,  но ничего интересного  для себя не увидел и потянулся за сигаретой. Гена молча, смотрел в одну точку. Он вообще молчун, за всю дорогу, рассказал, что он охотник, работает в госпромхозе,  зовут Геннадий,  Затянувшись горьковатым дымом,  спросил у него,
-Что Гена, родные места скоро? Или зверя, какого увидел? –
-Какого зверя?  Пурга идёт, скоро здесь будет - Показал мне пальцем в сторону ледяного горизонта.  Внимательно посмотрев ещё раз, и не увидел никакой пурги, кроме тёмной маленькой тучки, возле самого края блестящей    поверхности моря.
-Эта тучка пурга?-
– Да, надо быстро ехать, километров семь отсюда балок стоит, в путину там рыбаки живут,  сейчас он пустой. Может, успеем доехать -
- Да нам семь  километров это рааз и там –
- Не знаю, пурга быстро придет, можем не успеть. А на тундре задует? Пурга быстро не кончится -  
 Выйдя из кабины,  прислушался к рокоту приближающегося Мишкиного Урала, заглянул в кузов, на всякий случай подёргал верёвки, которыми был привязан брезентовый полог  укрывающий груз и подошёл к подъехавшему Мишке. Он, опустив боковое стекло, смотрел на меня сонными глазами.
- Что, в сон тянет?-
- Конечно,   солнце слепит, ехать невозможно, может, вздремнём пару часиков? –
- Выпрыгивай, будить  буду -

-
Мишка выпрыгнул из кабины, подозрительно глянул на меня и пошёл вокруг машины, осматривая колёса и груз.
–  Не там смотришь, что думаешь,   обманываю? Ничего у тебя не сломалось и колёса целые, вон туда смотри, -
Указав  ему на далёкую тучку. Мишка приложил ладонь ко лбу, закрывая глаза, от солнечных лучей и посмотрел в сторону моря.
– Ничего не вижу, лёд кругом –
- Да я тоже ничего не вижу, кроме  той тучи, -
Гена говорит.
- Пурга будет,  у нас времени полчаса. Где то тут недалеко рыбацкий балок стоит,  если не поторопимся, задует,  пока пурга не кончится, придётся  посреди тундры стоять, -
Мишка почесал взлохмаченную голову.
- Он же местный, должен знать.-  
-  Я тоже  думаю,  какой смысл ему волноваться, давай  поднажмём на всякий случай, а там видно будет -
Мы быстро заскочили в свои кабины, Уралы дружно взревев моторами, поплыли по снежной целине. Не прошло и 15 минут, небо потемнело, одиночные снежинки стали биться в лобовое стекло, усиливающийся ветер захлопал брезентом,  по тундре понеслись зарождающиеся  вихри, поднимая снежную пелену. Посмотрев в зеркало на Мишкин Урал,   остановился, открыл дверцу кабины.  Взбесновавшийся ветер, закружив вокруг машины, рванул приоткрытую дверь,  чуть не выдернул меня из кабины и не унёс вместе с дверцей.  С трудом справившись с порывом, прикрыл дверь, подбежал к остановившемуся Мишке.
– Ну как, проснулся?  Включай фары,  жмись вплотную,  тихонько поедем, километра четыре проехали, немного осталось, если что, стой на месте, никуда не сворачивай, а то завалишься в промоину, ищи потом тебя -
Инструктировал я его. Мишка мотал головой на каждую мою инструкцию, сон от него ушёл. Ветер, завывая и посвистывая, кружил снежинки, залепляя лобовое стекло.  Цепляясь за борт кузова, сопротивляясь порывам ветра,  добрался до кабины, выждав момент между порывами ветра, быстро заскочил в спасительное тепло.
-Ты бы хоть шапку надел,-
Проворчал Гена.
Не слушая его,  включив фары и стеклоочиститель, плавно тронул свой Урал. Посмотрел в зеркало, Мишка ехал по моему следу. Снег пошёл сильнее,  видимость снизилась метров до десяти.
Гена упёрся лбом в  стекло кабины,  высматривая какие-то одному ему известные ориентиры.
– Геннадий. Я тут не первый раз еду, но балка ни разу не видел, может ты ошибся? -
- Нет,  не ошибся, ты его не видел потому, что он в низине  стоит, метров триста от берега, нам главное поворот  туда не проехать, недалеко осталось.-
Уверенно сказал он.
- Тогда смотри, я не помню это место -
- Смотрю, там рельеф другой начнётся, берег моря выше пойдёт, это как раз перед  низиной, всё равно увидим -
Всматриваясь в снежную круговерть, медленно, на второй