Некоторые аспекты врачевства по Священному Писанию

         

  Поначалу я считал, что слово «врач» происходит от глагола «врать». И пресловутая таблетка плацебо, и безнадёжная словесная  тирада самого Христа по версии Луки: «КОНЕЧНО, ВЫ СКАЖЕТЕ МНЕ ПРИСЛОВИЕ: ВРАЧ! ИСЦЕЛИ САМОГО СЕБЯ; СДЕЛАЙ И ЗДЕСЬ, В ТВОЕМ ОТЕЧЕСТВЕ, ТО, ЧТО, МЫ СЛЫШАЛИ, БЫЛО В КАПЕРНАУМЕ. И СКАЗАЛ: ИСТИННО ГОВОРЮ ВАМ: НИКАКОЙ ПРОРОК НЕ ПРИНИМАЕТСЯ В СВОЕМ ОТЕЧЕСТВЕ»...  И по версии Марка:  «НЕ БЫВАЕТ ПРОРОК БЕЗ ЧЕСТИ, РАЗВЕ ТОЛЬКО В ОТЕЧЕСТВЕ СВОЕМ И У СРОДНИКОВ И В ДОМЕ СВОЕМ»... И вообщем-то я был недалеко от истины: «врать» по-старославянски означало «говорить», «говорить приподнято», «вещать», а не ту сниженную экспрессию, которая кроется сегодня за этим словом. Вещун, знахарь, мудрец, пророк — это как бы мужское начало, язык, а надобно прилежное ухо, женское начало, которое слышало бы, верило и принимало слово. КТО ИМЕЕТ УШИ СЛЫШАТЬ, ДА СЛЫШИТ(Матфей 11:15). Но теперь я точно знаю, что вся эта группа слов — врач, вран, враг, овраг, вор, воронка,  развратитель, извращенец, вращение, возвращение, вороная масть в смысле чёрная, врун, вред, время происходят от слова «врата», «ворота».   ПОДНИМИТЕ, ВРАТА, ВЕРХИ ВАШИ, И ПОДНИМИТЕСЬ, ДВЕРИ ВЕЧНЫЕ, И ВОЙДЕТ ЦАРЬ СЛАВЫ!(Псалтирь 23:9)  ВХОДИТЕ ВО ВРАТА ЕГО СО СЛАВОСЛОВИЕМ, ВО ДВОРЫ ЕГО - С ХВАЛОЮ. СЛАВЬТЕ ЕГО, БЛАГОСЛОВЛЯЙТЕ ИМЯ ЕГО(Псалтирь 99:4).  ОТВОРИТЕ МНЕ ВРАТА ПРАВДЫ; ВОЙДУ В НИХ, ПРОСЛАВЛЮ ГОСПОДА. ВОТ ВРАТА ГОСПОДА; ПРАВЕДНЫЕ ВОЙДУТ В НИХ(Псалтирь 117:19-20).
  Пусть не складывается у читателя мнение, что здесь говорится только о церковных дверях и царских  алтарных вратах или вратах от рая, где ключарём служит якобы апостол Пётр. Врата — это входы в пределы Беспредельности, как например, чёрные дыры во вселенной, пропускные и таможенные пункты на границах государств, парадные крыльца и «чёрные» выходы в зданиях, женское репродуктивное лоно и смертный одр, истоки и устья в реках, утро и вечер,   книга, телевизор, зрение, слух и разумение в человеческой оболочке, голова и хвост, новолуние и луна в последней стадии ущерба, весна и зима, короче все концы и начала, ибо это проэкция самого Бога, который  Начало и Конец, Альфа и Омега.

Скрипят без конца две широкие двери –
Ворота рождений, ворота потерь.
Вращается мир, забывая ушедших,
Бесстрастно встречая стучащихся в дверь.
(Муджиреддин Бейлагани)

  Но чтобы обобщить разноликий набор и калибр ворот, привести их к обшему знаменателю, достаточно рассмотреть седмину творения: мужская единица и женская двойка — это вереи входа, а мужская семь и женская осьм — это косяки выхода. Почему я к седмине присовокупляю восьмёрку? Это не я, а авторитетный Моисей: ДНЕЙ ЛЕТ НАШИХ -
СЕМЬДЕСЯТ ЛЕТ, А ПРИ БОЛЬШЕЙ КРЕПОСТИ - ВОСЕМЬДЕСЯТ ЛЕТ(Псалтирь 89:10). И опять же не я, а авторитетный Варнава, спутник апостола Павла: БОГ ГОВОРИТ ИУДЕЯМ: "НОВОМЕСЯЧИЙ ВАШИХ И СУББОТ ВАШИХ НЕ ТЕРПЛЮ" (Исайя. 1:13). СМОТРИТЕ, КАК ОН ГОВОРИТ: НЕПРИЯТНЫ МНЕ НЫНЕШНИЕ СУББОТЫ, НО ТЕ, КОТОРЫЕ Я ОПРЕДЕЛИЛ И КОТОРЫМ НАСТУПАТЬ ТОГДА, КОГДА, ПОЛОЖИВ КОНЕЦ ВСЕМУ, СДЕЛАЮ НАЧАЛО ДНЮ ОСЬМОМУ, ИЛИ НАЧАЛО ДРУГОМУ МИРУ". ПОЭТОМУ МЫ И ПРОВОДИМ В РАДОСТИ ОСЬМОЙ ДЕНЬ, В КОТОРЫЙ И ИИСУС ВОСКРЕС ИЗ МЕРТВЫХ, И ПОСЛЕ ТОГО, КАК ЯВИЛСЯ ВЕРУЮЩИМ, ВОЗНЁССЯ НА НЕБО(Послание апостола Варнавы, глава 15). Итак, если верить апостолу Варнаве, концы — это одновременно начала, почему в русском языке множество «входных» слов по-братски похожи на «выходные»: жратва и жертва, корни и крона, слабость и сила, солод и соль, праздник и поражение, радость и рыдание, врач и враг, преданность и предательство, ядь и яд, страсть и старость, жалость и жало, дар и удар, победа и беда, истина и истукан, исток и устье, братство и брань, пути и путы, паутина. Так что если и дальше обобщать, приводя  мужское-женское начало к общему знаменателю, то семёрка — это одновременно единица, и смерть — одновременно рождение: ЖЕНА СПАСЁТ МУЖА. Да и десятичное исчисление то же самое говорит: единица с тем или иным набором нулей — 1, 10, 100, 1000 — она является одновременно выходом из исчисленного, минувшего предела и входом в будущий. И хотя в Евангелии сказано, что  широкая дорога, семёрка, ведёт к гибели, а тесная единица — в жизнь, но таковы, уж не знаю, драматические или трагические врата: КТО ХОЧЕТ ДУШУ СВОЮ СБЕРЕЧЬ, ТОТ ПОТЕРЯЕТ ЕЕ, А КТО ПОТЕРЯЕТ ДУШУ СВОЮ РАДИ МЕНЯ, ТОТ ОБРЕТЕТ ЕЕ(Матфей 16:25). Поэтому по одну сторону ворот стоят люди, у которых в светильниках не оказалось масла, а по другую жених,  брачный пир, по одну — болезнь, грех, заблуждение, волчцы, разруха, плен, сеть, раздробленность, брань, чернота, разврат, по другую — врачевство, праведность, цельность, мир, покой, свобода, истина, свет, возвращение к Богу. Теперь понятно почему горят храмы, почему их разрушают враги, почему атеисты делают из них обезглавленные склады и гаражи,  и почему храмы снова возрождаются. Такова природа: свет сгущается в мрак и в вертеп разбойников, но утренняя заря зажигает свет, и молитва продолжается. Надо просто последить за подсолнухом: когда он юный, то кружится вслед за солнцем, а когда обудылевает, центробежные силы заставляют о нем забыть. Но упавшая на землю семечка, умирая, прорастает, и всё повторяется снова.
  Итак, человек тоже библейская седмина в семьдесят лет, и она, сродни подсолнуху, несёт в себе те же метаморфозы. Вот как описывает превратности человеческой седмины Юсуф Баласагунский:

Юнец, познавший только наслажденья,
К моим словам не проявляй презренья.
Пусть юность – жизни лучшая пора -
Идет дорогой правды и добра.
Ведь молодость, увы, наверняка
Тебе, как всем, дана не на века.
Я сам в свой час расстраивал её,
И что сейчас раскаянье моё?
Стоит седая старость у ворот,
Она ко мне пришла, к тебе придёт.
И я Добру, бывало, не служил,
Теперь бы рад служить, да мало сил.
Сорокалетье – вот рубеж извечный,
Попутный ветер был, теперь он встречный.
Пятидесятилетье подползло,
Отметило морщинами чело,
И пряди цвета вороновых крыл
Мне кто-то не на счастье побелил.
Знак подает шестой десяток лет -
Бессилие мое, остаток лет.
О проходящие мои года!
Чем я не угодил вам и когда?
За что вы ненавидите меня,
К шестидесяти жизнь мою гоня?
За что вы ныне превратили в яд
Всё то, чем жил я много лет назад?
Когда был сам я, как стрела, прямой,
Мысль не была надежной тетивой.
Теперь, как стрелы, мысли и слова,
Да сам-то я – плохая тетива.
К моим ногам прикован камень лет,
Моим глазам враждебен яркий свет.
От молодости, что давно умчалась,
Лишь только имя у меня осталось.
Всё, чем живу я ныне, мне дано,
Чтоб каяться о прожитом давно.
Швырявший годы, я ловлю мгновенья,
За прошлое свое молю прощенья.
Ты всемогущий, вездесущий Бог,
На гибель все живущее обрек!
К тебе моя молитва и мольба,
Продли мгновенья своего раба,
Дай силы довести мне до конца
Мой труд, что начат именем Творца.
Прости меня, и с моего пути
Сомненье и неверье отврати!
С дороги веры помыслам моим
Не дай сойти, не дай мне стать слепым!
Я жил во тьме – Ты мрак мой озарил,
Я был в тюрьме – Ты двери отворил.
Во мгле блуждал я – Ты меня искал,
В огне сгорал – Ты от огня спасал.
Речь подарив, чтоб не был я немым,
Меня Ты поднял надо мной самим.
О Боже, ниспошли мне благодать,
Скажи, чем я могу Тебе воздать.
Сам для себя награду уготовь
Возьми мой дух, и плоть мою, и кровь.
Но ты надежды не лишай меня,
Одежду веры не снимай с меня.
Не умерщвляй души моей, Господь,
Пока мою не умертвишь Ты плоть.
Когда я распрощусь с земною твердью,
Дай в провожатые мне милосердье!
Как всё прощал Ты своему рабу,
Прости его последнюю мольбу.
Будь милосердным, что бы ни случилось
Дай правоверным свой совет и милость.
(Кутадгу билиг, Наука быть счастливым, перевод Наума Гребнева)

Но сама седмина человеческой жизни состоит из многих меньших седмин, как час из минут, а минута из секунд.

Маленький мальчик, еще неразумный и слабый, теряет,
Чуть ему минет семь лет, первые зубы свои;
Если же Бог доведет до конца седмицу вторую,
Отрок являет уже признаки зрелости нам.
В третью у юноши быстро завьется, при росте всех членов,
Нежный пушок бороды, кожи меняется цвет.
Всякий в седмице четвертой уже достигает расцвета
Силы телесной, и в ней доблести явствует знак.
В пятую — время подумать о браке желанном мужчине,
Чтобы свой род продолжать в ряде цветущих детей.
Ум человека в шестую седмицу вполне созревает
И не стремится уже к неисполнимым делам.
Разум и речь в семь седмиц уже в полном бывают расцвете,
Также и в восемь — расцвет длится четырнадцать лет.
Мощен еще человек и в девятой, однако слабеют
Для веледоблестных дел слово и разум его.
Если ж десятое Бог доведет до конца семилетье,
Ранним не будет тогда смертный конец для людей.
(Солон, Седмицы человеческой жизни)

Поэтому ворот и метаморфоз много в человеческой жизни, и болезни, как и возрождения,   неизбежны. Так может не виноват человек, если всё дело в плачевных концах, прощальных исходах? Ведь как сказано в Писании: ВОТ НА КОГО Я ПРИЗРЮ: НА СМИРЕННОГО И СОКРУШЕННОГО ДУХОМ И НА ТРЕПЕЩУЩЕГО ПРЕД СЛОВОМ МОИМ(Исайя 66:2). В чём, например виновато растение, которое сгорело под солнцем, превратилось в будыльё, в хворост? Да и сам Христос требует покаяния, не вдаваясь в причину: у  галилеян Пилат смешал кровь с жертвами их, а восемнадцать жителей Иерусалима погребены под упавшей Силоамской башней, - грешнее ли они всех остальных, живых ещё доселе? нет, но и остальные погибнут, если не покаются! Даже на этих двух примерах видна причина: в первом примере она в том, что человек не может жить иначе, как за счёт жертвы: он должен питаться, одеваться, наслаждаться, а это эксплуатация человека, животных, растительного мира, природных ископаемых.  Во втором примере от дела своего можно пострадать: рубщик от топора, лётчик от разбившегося самолёта, шофёр от ДТП, продавец от застойного кровообращения в ногах, тяжелоатлет от перегрузок позвоночника, футболист от травм. Короче, ножик истончается от того, что его приходится острить, солнце сжигает влюблённое в него растение. А жизненный путь, который сопряжён с Божьим Путём? Проходить-то приходится не только поля, леса и горы, у которых свои межи и границы, а значит, символические смерти и рождения, но и карьерные ступени, службу в армии,  взгляды и мировозрения да и многие другие жизненные фазы. Думаю, что и насекомое болеет, переходя через  фазы — от яйца к личинке, к  куколке, к взрослой особи. Когда Христос останавливает наше внимание на числе восемнадцать( восемнадцать жителей Иерусалима; женщина, восемнадцать лет, скрюченная духом немощи, которую Он исцелил), то он отсылает пытливого читателя Священного Писания к пророку Осии:  В СКОРБИ СВОЕЙ ОНИ С РАННЕГО УТРА БУДУТ ИСКАТЬ МЕНЯ И ГОВОРИТЬ: "ПОЙДЕМ И ВОЗВРАТИМСЯ К ГОСПОДУ! ИБО ОН УЯЗВИЛ - И ОН ИСЦЕЛИТ НАС, ПОРАЗИЛ - И ПЕРЕВЯЖЕТ НАШИ РАНЫ; ОЖИВИТ НАС ЧЕРЕЗ ДВА ДНЯ, В ТРЕТИЙ ДЕНЬ ВОССТАВИТ НАС, И МЫ БУДЕМ ЖИТЬ ПРЕД ЛИЦЕМ ЕГО. ИТАК ПОЗНАЕМ, БУДЕМ СТРЕМИТЬСЯ ПОЗНАТЬ ГОСПОДА; КАК УТРЕННЯЯ ЗАРЯ - ЯВЛЕНИЕ ЕГО, И ОН ПРИДЕТ К НАМ, КАК ДОЖДЬ, КАК ПОЗДНИЙ ДОЖДЬ ОРОСИТ ЗЕМЛЮ"(Ос.6:1-3). То есть число восемнадцать — это исполняющиеся два живительных дня из трёх, в которых на Божьем Пути предназначено воспрять, выпрямиться, обрести крылья. Когда Христос обнародывает притчу о горчичном семени, из