Персонаж (психиатрическая зарисовка)

[justify]В кабинет начмеда заглянул врач пятого отделения.
- Игорь Валентинович, разрешите?
Заместитель главного врача отвлёкся от бумаг и пригласил молодого доктора войти.
- Проходи, Слава. Что, какие-то трудности?
- Не то чтобы трудности, Игорь Валентинович, – ответил Станислав, садясь за стол и открывая историю болезни. – Интересный случай. Хотел, чтобы мы вместе осмотрели одного больного.
Начмед посмотрел на младшего коллегу поверх очков, слегка прищурившись.
- Пока молодой, Слава, всё интересно. Что у этого пациента?
- Подозреваю шизофрению. Есть негативная симптоматика и все компоненты синдрома Кандинского-Клерамбо. Я хотел обратить ваше внимание на необычную фабулу бреда пациента. Пересказывать не хочу, лучше вы сами его послушайте.
Два доктора шли по узкому коридору психоневрологического диспансера мимо зарешёченных окон.
- Ты хотя б предысторию изложи, – произнёс начмед.
- Начало, казалось бы, типичное. Молодой человек, студент математического института, зовут Кривогорницын Иван. Три месяца назад мать стала замечать, что сын стал молчаливым, задумчивым, неопрятным. Стал пропускать занятия. Говорил, что идёт в институт, а сам по улицам без дела шатался. Матери ни на что не жаловался.
- Типичная апато-абулия, – заключил Игорь Валентинович. – Наш клиент. Если ты о шизофрении. А как в стационар попал?
- Три дня назад пришёл в книжный магазин недалеко от своего дома. Там доступ к книгам свободный. Стал рвать книги, кричать что-то нечленораздельное, как будто что в них искал и не находил. Вызвали милицию, отвезли его в отдел. Там вёл себя неадекватно: выкрикивал отдельные слова, требовал найти какого-то писателя. Дежурный милиционер вызвал скорую, привезли к нам, госпитализировали. Возбуждение купировали. Сейчас стал спокойнее, контактен.
- Ну, ты с ним разговаривал? Что за бред-то?
- В общем, Иван считает, что он – персонаж чьей-то книги.
- Да ты что? Раньше о таком не слыхал. Ну, показывай своего уникума.
Игорь Валентинович и Станислав свернули направо по коридору. Станислав открыл решётку, установленную перед входом в каждое отделение, и пропустил вперёд начмеда. Доктора прошли в ординаторскую.
- Лена, скажи санитарам, пусть приведут к нам Кривогорницына.
Через минуту два санитара привели и усадили на стул молодого человека лет двадцати, худощавого, со светлыми нечёсаными волосами. Он выглядел задумчивым и подавленным, большей частью смотрел в пол.
- Иван, познакомься, это Игорь Валентинович, доктор, заместитель главного врача.
- Здравствуйте, Игорь Валентинович, – тихо проговорил пациент, не поднимая глаз.
- Иван, – вступил в разговор начмед. – Ты знаешь, где ты сейчас находишься?
- Мне уже задавали эти глупые вопросы. Я нахожусь в психоневрологическом диспансере. Сегодня третье сентября две тысячи девятого года. Я болен. Всем вам кажется, что я сошёл с ума.
- Хорошо, Иван. Расскажи всё с самого начала, чтобы мы могли тебе помочь.
- С начала чего? Всего этого рассказа?
- Какого рассказа? – переспросил начмед.
- Рассказа о нас с вами, где всё и происходит. Понимаете, я появился только вчера. Вы, впрочем, тоже. Меня придумали. И вас тоже придумали. Только вы этого не знаете. А я – знаю.
- Придумал кто? – заинтересованно переспросил Игорь Валентинович.
- Писатель. Не знаю его лично, не видел никогда. Но всё, что окружает меня, выдумка. Ничего этого нет. И меня нет. Я – персонаж его рассказа.
Доктора помолчали несколько секунд.
- Иван. Когда всё началось?
- Если вы о времени, то – времени не существует. Мне кажется, что я живу двадцать лет. Но это не так. Писатель придумал меня вчера, до этого меня не было.
- Иван, я вижу, тебе неприятно говорить об этом. Давай лучше о другом. Ты учишься?
- Учился, – не сразу ответил пациент. – Я математик. Только это не имеет смысла.
- Твоя мать рассказала нам, что ты перестал ходить на учёбу, с ней ни о чём не разговаривал. Скажи, почему?
- Критерий смысла? Или критерий бессмысленности? – как бы невпопад ответил молодой человек, посмотрев на докторов широко раскрытыми глазами. – Всё – неважно. Ничего этого нет. Всё придумано. Я пишу математическую формулу – и она появляется на бумаге из небытия, из ничего. Я сжигаю лист бумаги с формулой – и она возвращается обратно в небытие.
- Ты поэтому перестал посещать институт? – спокойно спросил Игорь Валентинович.
- Поймите же! Институт здесь ни при чём. Меня – нет. Меня – не существует. Я – только на бумаге. Разница между вами и мной лишь в том, что я знаю, а вы – не знаете.
- Иван, всё-таки, постарайся описать, что ты чувствовал в последнее время, – попросил Станислав. – Как ты узнал, что ты… персонаж книги? Что ты знаешь об этом писателе?
- Понимаете, доктор, это... Зачем вы спрашиваете? Вы знаете, что я думаю. Или нет? Тогда он знает!
- Кто знает?
- Он! Автор! Писатель. Знает мои слова, мои мысли. Всё ненастоящее. Я могу сказать, что будет. Я могу видеть поведение других людей – они тоже персонажи и потому предсказуемы. Даже когда вы, – пациент посмотрел на начмеда, – ещё не пришли, я уже примерно знал, что вы носите очки, и ваше имя. А ваше имя, Станислав Вениаминович, настолько необычно, что просто не может быть настоящим.
Психиатры с истинным удивлением переглянулись.
- Но любое положение нуждается в доказательстве, – продолжил разговор начмед. – Ты как математик должен доказать нам.
Неожиданно глаза пациента быстро забегали, он покраснел, поёрзал на стуле.
- Это… – он сглотнул, – это сложно. Я искал. В сети, в книгах… Но только фразы, слова… отдельные фразы-слова, слозы-фрава… Причудливость звуков, скрытость… несокрытость… завязка и катарсис…
- Спокойно, не волнуйся, Иван, – доверительным тоном прервал непонятную речь сумасшедшего Станислав Вениаминович. – Можешь не отвечать на вопрос. Иди в палату, отдохни, поспи. Хорошо?
Пациент широко открытыми глазами посмотрел на своего врача, мотнул головой как-то полуутвердительно.
Станислав открыл дверь ординаторской и позвал санитара. Ивана увели в отделение.
- Ну, что скажете, Игорь Валентинович?
- Слушай, Слава, – удивлённо взмахнул рукой начмед. – Нередко удаётся поймать шизофрению на этапе чёткого, структурированного паранойяльного бреда. Но само содержание бреда действительно необычно.
- Да, – продолжил Станислав. – То, что окружающий его мир – выдумка, это дереализация. О себе он говорит, что он персонаж – деперсонализация. Негативная симптоматика – апатия, абулия – есть. Псевдогаллюцинации у него тоже есть, но в этот раз он о них не упомянул.
- Слушай, так как это первый приступ, пока в диагнозе пиши шизоаффект. Кандинского-Клерамбо выставишь позже – посмотрим на динамику, во что выльется.
- Хотя все компоненты синдрома уже есть: открытость мысли, бред воздействия и псевдогаллюцинации, – парировал молодой доктор.
- Не спеши, Слава. Вдруг не шиза в чистом виде, а шизоаффективный психоз. Острый и без последствий. Пролечим его. Вдруг выкарабкается ещё. Пересидел за своими формулами и сорвался.
- Да я тоже надеюсь, Игорь Валентинович. Жалко парня, – вздохнул Станислав.
Начмед встал.
- Ладно, если будет что новое, вызовешь.
Весь оставшийся день странный пациент не выходил из головы у Игоря Валентиновича. Доктор вспомнил слова известного немецкого психиатра Крепелина о том, что душевная болезнь, даже в самых лёгких формах, принадлежит к самым тяжёлым страданиям. Каково сейчас этому парню? Искренне верить в то, что тебя кто-то выдумал? Что тебя нет! Должно быть, нет ничего страшнее, чем сомневаться в своём собственном существовании.
Через два дня всё забылось. Много дел, потом выходные, дежурство, новые больные.
В понедельник, седьмого сентября, около одиннадцати утра на мобильный Игоря Валентиновича вдруг позвонила старшая медсестра пятого отделения, что было достаточно необычно. Голос женщины был очень взволнованным.
- Игорь Валентинович, прошу вас, срочно подойдите в пятое! У нас тут больной угрожает самоубийством! Станислав Вениаминович с ним в ординаторской.
- Понял, иду!
Начмед почти бегом спешил до пятого отделения. «Наверняка Кривогорницын! Других угрожаемых по суициду в пятёрке нет! Логика его проста: зачем жить, если ты не существуешь?..»
У двери ординаторской Игорь Валентинович увидел такую картину. В проходе стояли Станислав и двое санитаров. Доктор старался успокоить пациента, который был в ординаторской. Больной – а это был Иван – кричал оттуда:
- Не подходите! Я уйду и всё! Он не распоряжается мной, моей жизнью!..
Игорь Валентинович подскочил к двери ординаторской.
- Санитарам отойти! Быстро! Не пугайте его!
Санитары подчинились. Начмед встал у входа в ординаторскую рядом со Станиславом и увидел, что больной плотно прижимает к своей шее остриё ручки, как раз в месте, где проходит сонная артерия. Любое движение – и сумасшедший мог бы нанести себе серьёзное ранение. Доктор обратил внимание, что книги из шкафа валяются на полу и на столе.
- Иван, постой! Ты чего задумал?! – начмед вытянул вперёд руку, как бы стараясь предотвратить опасное движение пациента.
- Оставьте! Я знаю, что делаю. Всё бессмысленно, если меня выдумали! Но он не может так со мной поступить! Я ему не принадлежу! Я могу делать так, как я хочу!
- Иван, ты себя поранишь, не надо, – Игорь Валентинович старался говорить как можно увереннее и убедительнее. – Что ты хочешь доказать?
- Послушайте, доктор. Я докажу, что сам распоряжаюсь своей жизнью. Пусть меня не станет, но…
- Для этого не обязательно умирать, – перебил безумца Игорь Валентинович. – Ты искал ответ в книгах?
Пациент, тяжело дыша, нахмурился и растерянно посмотрел вначале на врача, потом на разбросанные по ординаторской книги.
- Да, – не сразу ответил он. – Но… но там ничего нет… я не нашёл. Он прячется, ускользает от меня… Скрывает!..
- Знаешь, автор твоего рассказа хочет тебе кое-что сказать, – уверенно проговорил начмед. – Это есть в книге.
- Не обманывайте меня, – отрицательно качнул головой больной, при этом ручка опасно упёрлась в шею. – Я везде смотрел.
- Не везде, Иван, – ответил доктор. – Там, в столе у Станислава Вениаминовича, лежит толстая книга. Достань её и прочтёшь.
Больной поколебался, но, посмотрев на ящик стола, стал медленно убирать ручку от шеи. Игорь Валентинович почувствовал, что стоящие за его спиной санитары уже готовы наброситься на разбушевавшегося пациента, и, не оборачиваясь, резко махнул им левой рукой, велев, таким образом, держаться подальше.
- Давай, Ваня. Книга в коричневой обложке.
Пациент дрожащей рукой молча открыл ящик рабочего стола и достал оттуда книгу в коричневом переплёте.
- Где? – почти шёпотом спросил он у врача.
- Страница сто два. Открывай и читай. Читай. Там написано, что ты свободен и сам распоряжаешься собой.
Станислав и санитары удивлённо переглянулись.
Иван открыл книгу на указанной странице.
- Видишь? Читай. Читай вслух, – почти по слогам произнёс Игорь.
Пациент растерянно шарил взглядом по строчкам, пока вдруг резко не остановился где-то на середине страницы.
- Увидел, Иван? Читай. Это для тебя.
Пациент стал медленно и удивлённо читать:
- «Здравствуй, Иван. Меня зовут Владимир. Я – писатель. Я придумал тебя. Но это не решает твоей судьбы. Это не лишает тебя твоего выбора. Ты волен делать всё как ты