О девушке и самолетах часть 18

вечереет, там уже ночь! Я забыл, что в горах быстро темнеет! За окном была уже непроглядная тьма. Я оглядел зал – из туристов остались только мы и еще одна пожилая пара, остальные были местные горцы, которые плотоядно рассматривали Машку и что-то обсуждали, поглаживая рукоятки своих кинжалов. Я сказал официанту, чтобы срочно нашел нашего водилу-джигита. Через минуту прибежал уже порядком пьяный джигит, в полной готовности ехать обратно. Только одна маленькая проблема – на его тарантасе фары не горят. Да, совсем маленькая, с учетом полной тьмы, крутого серпантина и пьяного водителя за рулем! Машка испуганно посмотрела на меня, я вопросительно на официанта. Официант почесал затылок:
  – Если с шефом поговорить, то у нас есть одна комната для гостей, там можно переночевать.
  Машка воспрянула духом, и сразу вскочила – поговорить с шефом. Официант побежал вслед за ней на кухню. Их не было минут десять, а когда вернулись, Машка стала мне рассказывать, что там было, со всеми подробностями, как будто ей там жить.
  Шеф сразу согласился и показал ей комнату. Маленькая, но уютная комнатка, две кровати, которые по Машкиной команде сдвинули вместе. В общем, не плохо. Только одна маленькая проблема (я сразу напрягся) – в окне нет стекла. То есть стекло там и не предполагалось изначально! Ну, для меня это не проблема, а вот Машка заволновалась – вдруг ее украдут!
  – Не зря же джигит про "Кавказскую пленницу" – говорил! – зашептала Машка. Может это намек? Ты же знаешь, какие у них нравы!    Украдут меня – и в гарем! Я боюсь.
  – Не переживай, ты будешь в гареме любимой женой местного аксакала! – с улыбкой сказал я.
  Машка быстро взглянула на меня, вздохнула и сказала:
  – Ну, женой саксаула я уже стала!
  Потом прижалась ко мне, в глазах у нее был неподдельный испуг. Пришлось идти самому смотреть. Я взял официанта и отправился, а джигит остался сторожить Машку. Глядя на свою перепуганную девочку, я представлял себе окно во всю стену, в которое может влезть весь аул! На деле оказалось небольшое окно на самом верху, под потолком, и выходило оно на пропасть. Может, залезть в него еще как-то можно, то вылезти обратно, да еще с Машкой, совершенно невозможно. Я вернулся и рассказал напуганной красавице, что нечего бояться. Но ей этого показалось мало, и Машка задала еще сотню разных вопросов, прежде, чем успокоилась.
  Вдруг к кафе подкатил автобус с туристами. Официанты сразу начали сдвигать столы плотнее, освобождая место, а горцы тем временем встали и вышли на улицу. Мне эта суета не понравилась, и я подозвал нашего официанта спросить, что происходит. Он сказал:
  – О! Сейчас для высоких гостей, – он показал пальцем на потолок, – будет выступление местного ансамбля! Лезгинка, танцы с кинжалами и горские песни! Желающие могут присоединяться.
  Ого! Культурная программа. Отлично. А то есть мне уже надоело, захотелось зрелищ! Все равно нам тут оставаться до утра. Посмотрим на горцев.
  Высокие гости имели вид барыг с колхозного рынка, очень шумели и тыкали во все пальцами. Официанты вежливо, но настойчиво рассадили их по местам, попросили побыстрее выбрать блюда и соблюдать тишину. Колхозники все равно кричали, не переставая, и заказывали себе гигантские порции шашлыка и лошадиные дозы вина.
  Вдруг из-за шторки стали выходить оркестранты. Правда их было всего трое, и один из них негр! Настоящий, черный, как уголь, негр! Потом я узнал, оказывается, это местный житель. Как негры оказались в горах Абхазии – тайна, покрытая мраком, но живут они тут уже лет двести и считаются коренными жителями. Притихшие было колхозники стали снова кричать, смеяться и тыкать в негра пальцами.
Мы с Машкой тоже посмеялись над негром, но по другой причине: у него в руках был чудо-инструмент – самодельная скрипка с двумя струнами! Один палка, два струна – я хозяин вся страна! У других инструментарий тоже не отличался сложностью – дудка и согнутая из кривой палки маленькая, я бы даже сказал карманная, арфа.
  Оркестр нестройно запиликал какую-то заунывную мелодию, из-за шторки стали, приплясывая, выходить горцы и петь такую же нудную песню под названием «Утро в горах». Странные у них представления об утре. Теперь горцы были одеты по-парадному: в бурках, черкесках и папахах. Они вскидывали руки в характерных жестах и ходили кругами. Долго ходили. То по часовой стрелке, то против. Мне надоело смотреть на них. Я люблю, когда красивые и стройные девушки в обтягивающей одежде или коротких юбках пляшут и поют что-нибудь веселое! А тут горцы с каменными лицами, мрачные, как горы вокруг. Машке тоже надоело смотреть это завлекательное шоу и она принялась демонстративно разглядывать потолок. Затем горцы перестроились в шеренгу по одному, достали короткие кинжалы и с криком «Ха!» стали делать выпады вперед, припадая на одну ногу. Однообразная мелодия при этом не изменилась ни на ноту!
  Машка, видимо, рассчитывала на дискотеку, а тут такая нудятина! Ей было скучно, и она решила развлечься своим обычным способом – начала приставать ко мне. Она стала меня подначивать:
  – Иди, спляши гопака, покажи им, как надо! Ты же хорошо умеешь плясать. На столах особенно. С толстыми тетками в обнимку! А, милый?
  Ясно, к чему она клонит. Все не может мне простить. Я думаю, что она уже на разведку сходила и примерно представляет, как было.  Но про мои проделки в общаге Машка так и не узнала – свидетелей-то нет. Я ответил, что крайний раз гопак закончился для меня шрамами во всю спину! Обсуждать ширину талии у общажных девчонок я не стал. Машка изобразила удивление:
  – Настоящего казака какие-то там царапинки не остановят! Считай, тебе, милый мой, еще крупно повезло – ты легко отделался! Я могла тебе еще и лицо расцарапать, чтобы на тебя другие не смотрели! Я-то тебя и таким любить буду! Потому что ты – мой единственный. И мне все равно, как ты выглядишь, лишь бы я всегда была рядом с тобой!
  В этом вся Машка! Красавица обняла меня и нежно поцеловала в щеку. Что за женщина! Она умудрилась одновременно, и лягнуть, припомнив мне старые грехи, и признаться в любви!
  Хоть я и выпил порядком, но плясать пока не собирался. Настоящий гопак я плясать не умею и никогда не умел. То, что мы пляшем, можно называть как угодно, но только не гопаком. Горцы же, хоть и не самый сложный танец исполняли, но как правильно плясать – знали и очень старались.
  Вдруг из-за шторки выскакивает старый бородатый горец, одетый, как дервиш, с бубном в руках. Что-то гортанно кричит и неистово бьет по бубну. Горцы сразу приободрились, заулыбались, обнажив крупные желтые зубы, и, обняв друг друга за плечи, стали плясать лезгинку! В местном исполнении это был настоящий канкан! Только у горцев ноги не так высоко поднимались, как у девиц в кабаре.    Оркестранты сразу стали весело наяривать кто в лес, кто по дрова, но в общем русле нехитрой мелодии. Горцы кричали «Асса!», размахивали кинжалами и стреляли грозными взглядами в зал. Колхозные зрители стали одобрительно кричать и хлопать. Горцы на пару с дервишем впали в танцевальный экстаз и перешли с канкана на чечетку. Мы с Машкой тоже хлопали и подбадривали горцем криками. Вдруг она повернулась ко мне и, показав взглядом на танцоров, сказала:
  – А тебе, милый, так слабо?
  – Мне-то? Да запросто! С тобой на пару хоть сейчас!
  Машка плясать не собиралась, она танцевала только медляки и только в моих объятиях. Все остальные танцы она не признавала и очень стеснялась, когда мы с друзьями плясали «хэви-метал» или «гопак». Чисто по-женски, раздувая из мухи слона, Машка называла наши танцы кошмаром и ужасом!
  Я продолжил:
  – Ну что, девочка, составишь мне пару? Ты будешь изображать Сулико, а я влюбленного горца.
  Машка сделала хитрое лицо и задумалась. Потом весело:
  – А, что! Давай!
  Я взял Машку за руку, и мы пошли к танцорам. На трезвую голову я бы такого, наверное, не сделал. Но тогда вино сыграло свою роль. А чем думала Машка? Где мой ангел-хранитель? Машка, которая всегда спасала меня из всяких авантюр, которая всегда вытаскивала меня из всех передряг, куда я регулярно попадал, теперь сама толкала меня к горцам, а эти ребята могут и кинжалами меня почикать. Вот и пойми вас, женщин! Она что – решила стать молодой вдовой?
  Как только мы подошли к танцующим, горцы сразу раздвинули свои ряды, и бородатый дервиш завлек нас внутрь. Горцы перестроились из шеренги по два в двойной круг, и стали скакать вокруг нас. Мы с Машкой стояли, обалдевшие, и не знали, что делать. Дервиш прыгал перед нами, как мячик, что-то выкрикивал, лупил в бубен и глазами показывал, чтобы мы повторяли за ним. Я стал повторять, сначала понемногу, потом уже в полную силу. Начал кричать вместе со всеми и размахивать руками. Лезгинка мне даже понравилась! Машка стояла, не шелохнувшись, лишь округлив от удивления глаза!
  Музыканты плавно сменили мелодию на лирическую, и из-за шторки стали, мелко семеня ногами, выплывать местные девушки в красивых голубых платьях. Девушки, медленно взмахивая руками, обошли нас и встали кругом. Горцы развернулись к девушкам и, не переставая отбивать чечетку, стали кружиться вокруг них. Ну, такой танец я знаю: «як барвинок вьеться» называется, только мелодия слегка другая. Горцы приударяли за своими дамами, а я за своей! Машка тоже начала кружиться, подражая горским девушкам, я крутился вокруг нее, а дервиш стал тихонько выталкивать нас из центра круга. Очутившись в хороводе, я вдруг почувствовал, что бубен дервиша имеет магическую силу. Его удары отзывались в мозгу, и ноги сами просились в пляс! Голова при этом полностью выключалась! Я быстро потерял Машку, бестолково толкался и кадрился к местным девушкам. Горцы сначала аккуратно оттесняли меня от них, потом уже настойчивей и настойчивей! Я уже туго соображал, что делаю, но остановиться не мог. Бубен стучал у меня прямо в голове! Чтобы я не мешался, меня все же вытолкнули внутрь круга, где я что-то непонятное плясал в индивидуальном порядке.
  Очнулся я от несильного, но болезненного удара в спину и огляделся. Оказывается, Машка тоже впала в танцевальный раж, и все горцы столпились вокруг нее! Моя девочка извивалась как змея в восточном танце, кокетничала и стреляла глазками. Горцы вокруг нее наяривали лезгинку, изо всех сил пытаясь ей понравиться, рискуя при этом проломить пол и переломать себе ноги. А местные девушки, оставшись без кавалеров, перестали танцевать и с криками оттаскивали своих горцев от Машки! Во дела-то! Горянки точно церемониться с Машкой не будут! Надо спасать мою девочку, а то я сам стану молодым вдовцом!
  Я встряхнулся, навел резкость и стал прорываться в центр, к Машке. Но не тут-то было! Сначала какой-то низкорослый горец, размахивая руками в танце, очень больно ударил меня в грудь рукояткой кинжала, потом в меня с криком вцепилась черноволосая горянка. Я резко нагнулся, чтобы освободиться от нее, но координация была уже не та, и я упал. Горянка завизжала как резанная и стала подбирать подол своего длинного платья. Она что думает, я прямо здесь к ней под юбку полезу?
  От крика горцы на мгновение замерли, я тут же встал на четвереньки, подняться на ноги у меня уже хватило сил, да и так поустойчивее будет. Стараясь