18. Пицунда
Погода была прекрасная, ласково светило солнце, с гор дул освежающий ветерок, наступил настоящий бархатный сезон. Отдыхающих было совсем мало, поэтому мы без проблем сняли жилье и нашли на пляже уединенное место. Голая Машка нежилась под солнышком. Я любовался ею. Да, природа постаралась, создавая ее. Машка понимала это и принимала всякие соблазнительные позы, дразня меня. Я долго не терпел и набрасывался на нее. Чего она и добивалась. Потом мы бегали голыми по пляжу, брызгались в море и, обессиленные, падали на пляже. Отдохнув, Машка снова принимала нескромные позы, и все повторялось.
В быту она проявила себя настоящей хозяйкой. В нашем скромном жилище она, как смогла, создала домашний уют. Маша вообще оказалась домовитой девушкой, видимо в «Домострое» есть толк: своими изящными ручками она умела делать все, что должна уметь женщина! Готовила по утрам завтрак, и мне это особенно нравилось: она крутилась у плиты голышом, только в микроскопическом фартуке, который не скрывал, а подчеркивал ее прелести. Я смотрел на Машку и восхищался, как она грациозна и стройна, свежа и молода, как легко она управляется своими ловкими, наманикюренными пальчиками.
Приготовив завтрак, она медленно снимала с себя фартук, обнажив полностью свою прекрасную фигуру, ложилась рядом со мной и начинала страстно целовать, ласкать, ласкать, руки ее опускались все ниже и ниже. На море мы попадали только к вечеру и лежали на пляже, обессиленные и голодные.
Но это все лирика, а суровая правда жизни такова: хоть Машка и говорит, что ее все устраивает, но я знал, что это не так. Совсем не так! И еще я понимал, что когда я попаду на Страшный Суд, то апостол Петр поставит мое отношение к Маше первым и самым главным грехом. Машка, хоть на словах и не придавала значения штампу в паспорте, но всем и каждому говорила, что это колечко с бриллиантом на безымянном пальчике – не простое украшение, а обручальное кольцо, подаренное любимым мужем!
Валяться целый день на пляже, даже с любвеобильной Машкой, мне надоело. Я решил поглядеть окрестности и горы. Пройтись по горным аулам, посмотреть на местное житье-бытье, попробовать местную кухню и попить молодого вина. Я представлял себя Остапом Бендером, когда он путешествовал по Военно-Грузинской дороге. Только у меня вместо старого Кисы будет молодая, вся в соку, Машка! Подозревая, что Машка добровольно в горы не полезет, и даже если я ее заставлю, она всю дорогу будет хныкать и тянуть меня назад, я решил пойти на хитрость. Машке нравится заниматься любовью в экстремальных местах, поэтому я предложил ей заняться этим в горах. Девочка сразу загорелась от этой бредовой идеи и согласилась.
Ехать на рейсовом автобусе Машка не захотела, и я быстро нашел такси. Водила сразу захотел взять с меня трояк, но, увидев Машку, согласился ехать за рубль.
– Вах-вах, какой женщин, слюшай! Это твой?
– Да, – говорю, – мой женщин, Жен зовут!
Джигит оседлал свой древний, выкрашенный в красный цвет «Москвич» с отрезанной крышей и помчал нас по серпантину в горы. Ну, помчал – это сильно сказано, километров так сорок в час, не более, зато шуму было, как от бомбардировщика на взлете! Я развалился на заднем сидении, обнял Машку и почувствовал себя командором автопробега, не меньше. За рулем был верный Козлевич, а Машка заменяла в одном лице и Балаганова, и Паниковского. Мне не хватало только фуражки с белым верхом и длинного полосатого шарфа! Джигит рассказал нам байку, что именно на его машине снимали «Кавказскую пленницу», и называл свой драндулет «Бьюиком».
– Не веришь? Слюшай, мамой клянусь!
Когда я показал ему на надпись МЗМА (Московский Завод Малолитражных Автомобилей – будущий завод «Москвич») на руле, он не смутился, по его словам так «Бьюик» по-ихнему и пишется! Вах-вах! Я сказал, что могу читать по-ихнему:
– Не верь никому, тут написано – Антилопа Гну!
Я уже был в горах, в предгорьях Памира, поэтому к езде по серпантину был готов, а Машка в горах была впервые. Пока мы ехали по равнине, она безучастно разглядывала красоты природы, а когда начали подниматься в горы, стала заметно волноваться. По мере набора высоты ее глаза стали округляться, она с ужасом смотрела то на отвесную скалу слева, то на бездонную пропасть справа. На поворотах она закрывала глаза, тихо повизгивала и вцепилась в меня обеими руками, да так, что у нее побелели костяшки пальцев. Ей казалось, что со скалы сейчас на нас повалятся камни, а на повороте мы обязательно упадем в пропасть! Но ничего опасного не случалось, постепенно она успокоилась, и в глазах появился интерес. Она смотрела, как внизу по ущельям весело бегут, перепрыгивая через пороги, быстрые горные речушки. Как струится вода в водопадах. Вдыхала чистейшей горный воздух и подставляла лицо утреннему солнцу. Над ущельем, высоко в небе парили какие-то большие птицы. Не знаю какие, но я все равно с видом орнитолога обозвал их орлами-стервятниками. Машка не дала мне развить эту тему:
– Не переживай, – сказала она, – они тебя не тронут, я уж точно постервозней, чем вся стая буду! Я сама их заклюю.
Я обнял покрепче свою стервочку, на душе стало так хорошо, что захотелось петь. Но не наши равнинные песни, а что-нибудь горное! Я сказал джигиту – запевай! Он как будто ждал этой команды, сразу запел, забарабанил по рулю и стал приплясывать одной ногой! От необъятного простора душа развернулась, и мы с Машкой стали подпевать ему, причем по-абхазски!
Наш путь лежал на озеро Рица. В Машкином представлении это была столица нудистов всего мира, и она уже воображала себя бегающей голышом по пляжу. Я не стал разочаровывать ее, пусть девочка помечтает. Озеро поразило нас великолепным видом, чистейшей, но холодной водой и толпами туристов. Машка сразу расстроилась, но в воду все же зашла, по колено. Одетая. А я сделал небольшой заплыв по озеру, сразу замерз и быстро вылез на берег греться. Покрутившись на берегу еще с полчаса, мы двинулись дальше. Я собирался посетить ближайшие аулы с целью дегустации местных вин, шашлыков и аджик. Ну, и выпить немного чачи для сугреву.
Наш джигит не нашел седоков на обратный путь и скучал на стоянке, облокотившись на свой тарантас. Увидев нас, он замахал руками, как старым знакомым, и довез до приличного, по его словам, аула. За рубль. И готов был нас ждать обратно, сколько нужно. За шашлык с вином.
Я до этого никогда не был в горных аулах. Если этот «приличный», то, как же выглядит «не приличный»? Может, у них такой уклад жизни, но, на мой взгляд – кричащая нищета! Кривые, покосившиеся сакли. Худая, облезлая скотина. Полуразвалившиеся заборы. Жители в каких-то обносках. Правда, не все. В придорожном кафе все было хорошо. Официанты в белых длинных до самого пола фартуках метались по залу, принимая заказы и разнося гостям готовые блюда.
В кафе пахло шашлыком, вином, свежим хлебом и основой местной кухни – мамалыгой. Мы заняли столик в углу у окна, из которого открывался вид на ущелье. В кафе было немного народа, и через секунду перед нами предстал официант. Машка впервые решила сделать заказ сама, до этого она, щадя мой кошелек, полностью полагалась на мой выбор. А теперь платил ее папа, который щедро снабдил нас деньгами в свадебное путешествие, и можно было слегка покутить! Полистала меню, ничего не поняла в местных названиях и стала пытать официанта: из чего сделано, как приготовлено, сколько времени на огне, долго ли вымачивали? Машка справедливо считала себя профессионалом в кулинарии! Потом она решила сама проверить состояние дел на кухне. К нашему удивлению, официант с готовностью согласился и повел ее на кухню. Через пять минут, вся из себя гордая, Машка вышла из кухни в сопровождении толстого шеф-повара и свиты из кухонной челяди. Только фанфар и короны ей не хватало! Шеф сам нес на подносе бутылку вина и всю дорогу к нашему столику, причмокивая, говорил:
– Вах-вах, какой женьщин!
А обернувшись к своим, что-то недовольно кричал, грозя им кулаком! Оказывается, придя на кухню, Машка сразу обнаружила нарушения в технологии и санитарии и указала на это шефу, а он вместо того, чтобы вежливо отправить ее обратно, вдруг счел ее «советы» ценнейшими и в знак благодарности дал ей бутылку вина! На этом благодарность шефа не закончилась. Помимо персонального официанта, к нам был приставлен еще и сомелье, который следил за тем, чтобы у нас в бокалах всегда было вино! Интересно, что бы они сделали со мной за такие советы и указания? Тоже бы, наверное, дали. Бутылкой. По голове. Машка пожимала плечами и говорила, что только скромно сказала про некоторые недостатки, а все остальное – это их личная инициатива! Эх, Машка, чувствую, ждут меня новые приключения!
Мы не торопясь смаковали пищу и попивали местное вино с совершенно непроизносимыми названиями. Названия были разные, а вино почти одинаковым на вкус. Машка, почувствовав себя взрослой, тоже пригубила, разок. Нежнейший шашлык из молодого барашка благоухал горячим жиром и загадочными специями. Но Машка вдруг вспомнила о своей фигуре и от шашлыка наотрез отказалась. Как женщины умудряются найти у себя лишние сантиметры? На мой взгляд, она даже постройнела и похорошела, приехав сюда, да и руками у нее ничего лишнего не прощупывается. А здесь я ее из рук почти не выпускаю! Я сказал красавице, чтобы она не беспокоилась за свою великолепную фигуру. Но мои слова не возымели действия – она решила, что будет есть только мамалыгу. Она вроде как низкокалорийная. Да в ней вообще никаких калорий нет! Я чечевичную похлебку есть принципиально не стал. Я показывал официанту пальцем в меню, он рассказывал, что это, я соглашался, и он приносил готовое блюдо. Я решил попробовать все меню! Поев мамалыги, Машка, понятное дело, не наелась. Она посидела в раздумьях минуты три, потом прильнула ко мне всем телом и зашептала на ухо:
– Милый, если я растолстею, ты же меня не бросишь?
Вот как ответить на такой вопрос? Она, что серьезно думает, что от одной порции шашлыка можно потолстеть? Да и что в этом вопросе главное? Можно ли ей поесть, или когда я ее брошу? Все женские вопросы имеют скрытый смысл. Скажи просто: «Я хочу шашлыка» – и все! Нет, это не по-женски, Машка всегда заставляет меня думать над ответом! Ей всегда и везде мерещатся угрозы ее положению. А если прямых угроз нет, то она сама выдумывает косвенные. Размыслив, я дипломатично ответил:
– Кушай, милая, шашлык, кушай.
Машку этот ответ не устроил, и она уже прямо спросила:
– Ты же меня не бросишь?
Я подумал — ну, началось! Ты, что спокойно посидеть не можешь? Да, люблю я тебя, люблю! А вслух сказал:
– Не переживай, моя девочка, все будет хорошо!
И прижал ее к себе. Но Машка прижиматься не захотела, она развернулась ко мне и испуганно сказала:
– Алеша, не бросай меня!
Чудесный, теплый вечер, прекрасное место, отличная еда, красивая девушка со мной, ну почему же ей все время неймется? Я погладил ее по щеке и сказал:
– Милая, не беспокойся, Чкаловская нас уже ждет!
Машка слегка повеселела и спросила у официанта:
– А танцы у вас будут? А то уже вечереет.
У Машки уже засвербело в одном месте! Я глянул в окно – да там не