ЗА ЧТО, ГОСПОДИ? Часть 1. Гл. 11-17

домой. Уже сидя в автобусе, она вдруг встрепенулась. – А, как же папа? Без обеда, без ключей от входной двери её дома? Ну, растеряха, выбранила она себя и добавила - пустоголовая дурёха, могла бы хоть денег дать отцу, на обед в столовой.

Глава четырнадцатая
     КИРИЛЛ
Выйдя из здания следственного управления, Кирилл направился на автобусную остановку, на ходу решая, ехать к Светланке на работу, чтобы взять у неё ключ от дома, или  на место Дорожно-транспортного происшествия. Пропустив пару автобусов и порасспрашивав людей, стоящих на остановке, он, наконец, дождался своего, идущего в нужную ему сторону - автобуса с цифрой №1 за лобовым стеклом.
Место ДТП находилось недалеко от старой пожарной каланчи. Выйдя из автобуса, Кирилл внимательно осмотрелся и… вспомнил - он вспомнил её! Он вспомнил её - эту пожарную каланчу, мимо которой частенько проходил в бытность свою здесь, в Семске. Это ж надо, столько лет прошло!– подумал он, возвращаясь памятью в далёкие годы юности своей. Да, в этом городе прошла часть его жизни! В этом городе он когда-то учился в Речном училище, бегал с друзьями на танцы в центральный парк. Ходил на свидания с девушками - работницами чулочно-носочной фабрики и студентками медицинского института… Господи, как давно это было!.. Как давно.
Он немного прошёл по тротуару вдоль чугунной ограды парка поближе к каланче и увидел лавочку, приткнувшуюся спинкой к одному из столбиков. Лавочка была пока никем не занята. Наверное, из-за рабочего времени, подумал он, а ребятишки вырвутся на волю попозже, после уроков. Присев на неё, Кирилл стал попеременно смотреть, то  на приблизи-тельное место наезда на пешехода, то на схему ДТП, срисованную им на листок бумаги в кабинете следователя
Даа… ты только посмотри, как тщательно всё зафиксировали, в очередной раз взглянув на схему, подумал он. Это вам не на простого смертного наехали, здесь корпоративная завязка чувствуется. А привязок то сколько!.. Фу ты,  ну ты – ноги гнуты!.. Это ж надо так расстараться со схемой. Видно рисовальщик не один раз вспотел, пока схему на бланк нано-сил, или начальство своим зорким оком за ним наблюдало.
Нарушений в начерченной схеме, Кирилл не нашёл. Прицепиться было не к чему, а он так надеялся найти хоть маленькую ошибку, но, увы! Он ещё немного посидел, прокручивая в голове, так и сяк, схему происшествия и, решив, что больше здесь ничего нового не узнает, решил уже уходить, как голову пронзила мысль, а что если… Он ещё раз осмотрелся вокруг… Дома, как дома - с окнами и балконами, а в домах... в домах люди живут. Вот, что ему нужно… Люди!.. Свидетели!.. Конечно, по здравом размышлении, полиция всё здесь прошерстила – не такие уж они дураки, работать, если захотят, умеют…
Кирилл, сказав себе - «С богом!», решительно направился во двор ближайшего от места происшествия, дома. Обойдя все квартиры и поговорив с жильцами, конечно, с теми, которые открыли перед ним дверь, он понял - ещё один дом он осилит, но не более того. Он очень устал. От голода слегка подташнивало, и  кружилась голова. Слабость накатывала на каждой осиленной им лестничной площадке.
Для развязывания языка у потенциальных свидетелей, которых он надеялся найти, Кирилл воспользовался самым действенным способом – он представлялся отцом водителя,  что, отчасти, было правдой. Люди, открывавшие ему двери своих квартир, вначале недоверчиво, затем, всё более откровенно, разговаривали с ним. Но не все. Были и такие: узнав, кто он и  зачем пришёл, начинали ругать водителей, называть их убийцами на колёсах, а ему прямо в глаза говорили - твой сыночек наехал на человека, осиротил чью-то семью, а ты отмазать его хочешь? В тюрьме ему место! И захлопывали перед ним дверь.
Во втором доме повторилось всё тоже самое, с небольшими вариациями.
Затея с поиском  свидетеля себя не оправдала, решил Кирилл, теряя последние остатки сил. А на третьем этаже, нажимая звонок очередной двери, в очередную квартиру, из-за которой чуть слышно доносился счастливый детский смех,  он, прямо у двери, потерял сознание. Очнулся он на чьём-то диване, в совершенно чужой квартире. Над ним склонилась молодая, довольно таки симпатичная женщина, а рядом с ней стоял сухонький старичок неопределённого возраста. Встречаются иногда такие… вечные старички. О них в народе говорят – «Маленькая собачка - до старости щенок». Не в обиду им, конечно, будет сказано. А рядом с ними вертелся, путаясь под ногами, карапуз, лет трёх-четырёх, в штанишках до колен и  рубашонке яркой расцветки.
- Простите!.. Я вас, наверное, очень напугал? - полувопросительно, полуутвердительно проговорил медленно Кирилл. Извините, я сейчас уйду… не знаю, как это со мной случилось? Раньше такое со мной не происходило.
- Вы лежите, лежите…  вам, сейчас, нельзя вставать, стала успокаивать его женщина. Хотите водички? И через мгновение - меня зовут Валентина… зовите просто, Валя, а это мой папа – Пётр Иванович,  продолжала щебетать она. Затем, показав на карапуза, добавила – а это самый главный в нашей семье - Михаил Сергеевич, мой сын-баловник. Мы с ним и дедой сказку рассказывали про Красную шапочку. Это наше общее,  семейное   развлечение.
-  Мне так неудобно перед  вами. Столько хлопот я вам доставляю, - опять начал извиняться Кирилл.
- Что вы, что вы! Никаких хлопот. С каждым может такое случиться, пожалуйста, не    принимайте так близко к сердцу, не переживайте…
Кириллу доставляло удовольствие слушать говорок словоохотливой и, по всей видимости, очень доброй женщины, но приличия – есть приличия, подумал он, пора и честь знать. Он приподнялся, чтобы встать, но голова вновь закружилась, и он бессильно отвалился на подушку. Вот незадача! – пронеслась в голове беспокойная мысль, не хватало только заболеть в чужой квартире.
- Вы ещё полежите, пока вам полегше не станет, а мы в другую комнату пойдём,  сумел вставить и своё слово, с ударением на «О», сухонький старичок. Если, что понадобится, зовите нас…
Кирилл, от удивления, чуть рот не открыл – у Петра Ивановича был не голос, а «Иерихонская труба». Откуда в таком тщедушном теле смог вместиться такой мощный голос? – восхитился Кирилл.
Полежав ещё минут десять-пятнадцать, он решил всё-таки встать. Голова уже не так сильно кружилась. На шум, поднятый им, в комнату заглянул карапуз с любопытно-распахнутыми, цвета спелого ореха, глазами и, тут же раздался его тонкий голосок: «Мама, деда, дяденька проснулся!» - и, круто развернувшись почти на месте, затопотал в другую комнату.
- Ну как вы? – спросила, входя в комнату, женщина. – А то может, всё-таки, скорую помощь вызвать? Я сбегаю к соседке – у них телефон недавно поставили…
-  Спасибо Вам  огромное! Не стоит так беспокоиться. Я сейчас уйду... мне уже получше.
- Знаете, что. А, давайте, вы с нами чаю попьёте! Мы только-только собрались... У меня  сегодня такие замечательные пирожки с курагой получились.
И таким доброжелательным тоном это было предложено, с такой теплотой в голосе, что, казалось, откажись сейчас Кирилл от её предложения и у неё тотчас из глаз польются слёзы обиды. И Кирилл сдался.

*     *     *
Кухонька - оказалась маленькой шестиметровкой, как их называют в народе – «хрущёвкой», но очень опрятной и чистенькой. На столе стояло блюдо, доверху наполненное свежими, румяными пирожками, издающими такой чудный аромат, что у не имевшего с раннего утра ни крошки во рту Кирилла, рот наполнился слюной и он, непроизвольно сглотнул. На газовой плите пыхая паром и погромыхивая крышкой, уже пел победную песню, разукрашенный  петухами и красными цветами, эмалированный чайник.
- Будьте добры, присаживайтесь, - пригласил его к столу Пётр Иванович своим бесподобным голосом,  -  не стесняйтесь. Будьте, как дома.
Раньше всех к столу, конечно, успел «хозяин» - карапуз, Михаил Сергеевич. Взгромоздившись на табурет, он стал, подражая взрослым, дуть в чашку, а затем, зачерпнув  ложкой из чашки чаю, выразил своё мнение о нём - «галяций!» И так это у него получилось непосредственно и смешно, что все, выслушав его высказывание по поводу чая, невольно рас-смеялись.
- Вы, к кому-то приехали, или ищете кого? – поинтересовалась Валя, прихлёбывая чай. - Мы, тут, с самого начала живём. Почти всех знаем, может, сможем  чем-нибудь помочь? Вы спрашивайте, не стесняйтесь.
И Кирилл не удержался. Он всё рассказал этим добрым, отзывчивым людям: и про Светлану, и что случилось с Николаем и, что он ищет свидетелей наезда на полицейского… затем, тяжело вздохнув, добавил: «Но, пока у меня ничего не получается».
Валя и Пётр Иванович притихли, слушая его исповедь. Даже «хозяин» молчал – скорее всего, увлёкшись, сладким чаем с пирожком и вареньем.
- Да… положеньице… говорите – вчера поутру?.. Интересно… интересно! – Валя,  а  это  не  тот  случай,  о  котором  ты  мне  вчера  рассказывала?..
Кирилл насторожился. Неужели, после стольких трудов и переживаний, его, наконец-то, посетила удача, и так неожиданно. Хотя, почему неожиданно? Судьба иной раз бывает милостива к страждущим. Ну, скажите на милость, зачем Богу наказывать  не виновных людей? Ему что, грешников не хватает? И, боясь неосторожным словом или движением спугнуть удачу, он  вопросительно  посмотрел  на  жующую пирожок, Валентину.
- Не знаю, - пожала она плечами, - может тот, а может и не тот…
- Валя, пожалуйста, - взмолился Кирилл, - расскажите! Что вы видели? Когда? Где? В какое время? Я вас очень-очень прошу, просто умоляю! Помогите, мне! Человек же, совершенно невиновный, может ни за что пострадать!
От волнения, охватившего всё его существо, он стал даже чуть заикаться. Вначале мед-ленно, неуверенным голосом, казалось, вспоминая далёкое прошлое, Валентина начала рас-сказывать: Она, утром, где-то в начале пятого часа, проснулась, потому что её разбудил плач Мишеньки.  Взяв его на руки, чтобы успокоить, поняла - он, опписялся. Поменяв простынку и одеяльце, уложила его в сухую постель…
Боясь поторопить Валентину  и спугнуть своим нетерпением её память, Кирилл сидел и молча подгонял её. А она, обстоятельно и подробно излагая вчерашнее утреннее событие, большую часть рассказа уделяла своему сыну, а не происшествию. Он понимал её - она мать! Для неё сын – главное! Всё остальное – второстепенное. Какое, например, ей дело до каких-то там аварий, разных там наездов на пешеходов – это побочное, это совершенно не относится к её сыну, его мокрой простынке и рубашонке. Главное в её жизни – сын, этот живчик с умными глазёнками. Поэтому Кирилл не торопил её, жевал пирожок с курагой, прихлёбывал чай и ждал, стоически ждал, когда она приступит к рассказу о самом происшествии.  Ждал, надеясь на удачу, и боясь разочароваться. Всё его нутро, начиная от пяток и до самой макушки головы, дрожало от нетерпения.
- Валентина! Человек ждёт от тебя, что ты расскажешь о том, что видела, - перебил её   Пётр  Иванович, а ты…  всё  про  пелёнки да рубашонки.
...Вышла я на балкон повесить бельё на просушку, продолжила она, словно не услышав реплику отца, а там, смотрю… и, она рассказал всё, что увидела на противоположной стороне улицы: стоит легковая машина, а на краю дороги лежит человек, не шевелится. Мне его хорошо с балкона видно. У него почему-то одна нога разутая, а на другой туфель надет, а возле него… ну, этого, лежавшего,