Они быстро отрастали, и уже закрывали шею.
- Я тебя ненавижу, - тихо и спокойно сказала Света. И это тоже была истина.
***
Они стояли на холодном ветру, струйки пара вырывались из ноздрей, ледяной воздух обжигал лицо. Ветер трепал их длинные волосы, спутывая кончики вместе, но сердца их были порознь. Каждый отдельно переживал свою утрату.
Света подошла к маленькому квадрату земли, расчерченному граблями на манер шахматной доски (штат кладбища насчитывал сто единиц садовников с творческой жилкой и художественным стилем в рамках общей концепции руководства), присела на корточки и положила букет алых роз перед маленькой мемориальной доской. «Бертуччо Ливертье. 05.02.1972 г. – 25.10.2013 г. Любим, помним, скорбим».
Арсений выглядел так, словно был изваян из белого мрамора. Холодный, замкнутый, с пронзительным взглядом свинцово-серых глаз.
- Я все, поехали, - Света поднялась с колен. – Оставаться дольше - только продлевать агонию, - сказала она бесцветным голосом.
Арсений, едва касаясь ее плеч, повел ее к своей машине.
Они сидели в большой сумрачной гостиной в абсолютной тишине. Тихо тикали напольные часы, потрескивали поленья в большом камине, завывал тоскливо ветер к печной трубе, стегал голыми ветками усталых деревьев по оконным стеклам.
Света, не поднимая головы, обнимала ладонями чашку горячего чая, Арсений не сводил с нее глаз. В них отражались отблески огня, и искры внутренних мыслей посверкивали в глубине.
- Может, все-таки выпьешь? – спросил Арсений, нарушая долгую тягучую тишину.
Света отрицательно покачала головой.
- Ты же тоже не пьешь. Эту боль не заглушить спиртным, она теперь в нас навсегда, - тихо проговорила она. Она подняла свои горящие глаза на мужчину. – Эта смерть теперь всегда будет между нами. Его призрак поселился в этом доме.
Арсений выпрямился, откинулся на спинку стула, закрывшись рассеянной улыбкой.
- Ты так думаешь? Вряд ли это помешает моему плану.
Девушка вопросительно посмотрела на него.
- Кстати, у меня тоже есть план, - сказала она. – Возить тебе передачи в тюрьму.
- Как бы не так, - Арсений усмехнулся, но это заявление задело его.
- Должен же ты ответить хотя бы за одно из своих многочисленных преступлений.
- Но только не за это.
- Вот как! Неужели, опять вывернешься и избежишь правосудия?
- Не было ничего, - сказал Арсений, мрачно глядя на девушку. – Нет свидетелей, нет тела, нет следов, нет состава преступления.
Света сдержала приступ гнева.
- Понятно, - прошептала она. – Кто бы сомневался. Ты, как всегда, удачлив и деятелен. Я же не в счет. Ах, да, мне же никто не поверит. Благодетель города, отец родной и помощник, защитник вдов и сирот, кто посмеет его опорочить, тот сам будет наказан! А если я отведу присяжных на могилу?
- Жена не может давать показания против мужа, - сказал Арсений тихо и четко.
- Конечно, не может! Кто бы сомне… - Света оборвала сама себя, только сейчас осознав смысл сказанного. – Что???
- Знаешь, если хочешь, то положи конец череде моих преступлений, - проговорил Арсений серьезно, подавшись вперед и упершись грудью и руками в полированную столешницу большого овального стола. – Только ты можешь это сделать. Хватит бегать от меня. Сколько мужчин еще должно пострадать, прежде чем ты поймешь – ты моя?
Света не могла вымолвить ни слова. Губы дрожали, в глазах закипали слезы. Она не могла понять свое состояние. Нежность, страсть, ненависть, страх бушевали и кипели в ее измученной душе, как в котле ворожеи, готовящей смертоносное зелье.
- Ты же любишь меня, - говорил между тем Арсений тихо, пытаясь утихомирить серое пламя в собственных глазах.
- Люблю, - эхом откликнулась девушка.
- И ты ненавидишь меня, - проговорил он.
- Ненавижу.
- Значит, все в порядке, мир останется на месте и земля не прекратит свое вращение, - мужчина горько улыбнулся.
Мысли взорвались калейдоскопом в голове, рассыпавшись разноцветными осколками, раня и жаля плоть изнутри. Он снова будет ее! Снова его тело станет ее собственностью! И придет блаженство, наслаждение, упоение. И все его мысли будут посвящены ей. Снова возобновятся звонки к ней на работу: «Прошло три часа, я готов орать от тоски», «Думай о сексе!», «На ужин не рассчитывай, сначала – горячая ванна». Он убийца! Он убил собственного друга! Сколько людей лежит в земле, и это на его совести! Он предатель! Он обманул ее. Дал клятву, которую нарушил! Обманул мать, отняв жизнь у ее ребенка, обманул свою женщину, преданную ему до кончиков волос. Он изменник, он надругался над ее телом, над ее любовью, он поставил ее в один ряд с падшими женщинами и унизил этим.
Она не знала, как к нему теперь относиться, но страх потерять его навсегда и тоска по его прикосновениям стали отступать. Сознание, что они снова могут быть вместе, сводило ее с ума, наполняя голову каким-то дурманом. Но мысль о том, что прах Бертуччо предан земле на днях, готов был повергнуть ее в отчаяние.
- Ты душишь меня, - еле слышно произнесла Света. – Ты рвешь меня на части, и я не могу нормально жить, когда ты рядом.
Мужчина прикрыл глаза, продолжая растерянно улыбаться. Он все понимает, и ему нет оправдания. Но он поступил бы также, повторись такая ситуация вновь.
- Ты тоже душишь меня, - произнес он хрипло. – Душит страх лишиться тебя, твоего сердца, твоего тела. Душит ревность, душит зависть ко всем тем, с кем ты говоришь, на кого ты смотришь, к кому ты не испытываешь ненависти, как ко мне…
Ей хотелось накрыть своими ладонями его руки, лежащие на столе, и целовать каждую косточку на кулаках, облизывать каждый палец… Она нервно сглотнула, сердце заколотилось. Но мертвое лицо прекрасного Берта снова возникло перед глазами.
Ненавижу, шептала она, как заклинание.
- Итак, решено, - заявил Арсений. – Послезавтра ты выйдешь за меня замуж, - и он встал, подведя черту под этим разговором.
- Как послезавтра? – Света опешила. Это же… день ее регистрации с Бертуччо! Боже, она выйдет замуж, в тот же день, только за другого. Похоронив первого.
- Свадьба будет скромной, только свидетели. В том же месте, где ты… где вы… подавали заявления, - и Арсений стремительно вышел из зала.
***
Под шум дождя они занимались любовью под грустным темным взглядом Бертуччо. Его глаза сияли в полутьме спальни, освещенной только лампой на прикроватной тумбе. Его длинные черные волосы, почему-то, развевались, словно колышимые неосязаемым ветром. И пронзительная боль в их душах сочеталась с пронзительным экстазом. Их общие стоны и бормотание не могли заглушить сердечную пустоту. В пустом доме, который словно покинула душа, два тела боролись за счастье без шанса на победу. Лицо надвигалось на них, расползаясь по всему потолку прозрачным темным пятном, готовое упасть на них, поглотить их, и девушка закричала, на пике блаженства и ужаса. Мужчина вторил ей, затылком чувствуя чужое дыхание смерти. Что ж, он-то готов платить эту цену, но выдержит ли она?
- Моя, - шептал он и ей и этому призраку. Он готов вновь и вновь доказывать это всему миру.
***
Арсений босиком сбежал по лестнице, спеша открыть дверь. Кто-то, не переставая, трезвонил, требуя внимания хозяина. Он даже не успел надеть тапки и накинуть халат, так и пошел открывать дверь в чем спал - в короткой белой футболке и легких трикотажных брюках темно-серого цвета.
На пороге стояла улыбающаяся Катя.
- Блестяще выглядишь, - усмехнулся Арсений, сдерживая зевок.
- Привет, хватит спать! – улыбнулась Катя, без приглашения проходя в холл. – Проезжала мимо Туманного, решила навестить друга. Как ты тут поживаешь? – она осматривалась, вертя головой во все стороны. Как же давно она здесь не была!
- Не жалуюсь, - Арсений помог ей снять пальто. – Чай или кофе?
- Не угадал! - и Катя достала из сумки бутылку вина. – Хорошее, приятель привез из Прованса. – Потанцуем?
Арсений, улыбаясь, взял протянутую бутылку. Это вино сделано на винодельне его друга Рошаля. Действительно хороший продукт, произведение искусства.
- Проходи в зал, я сейчас подойду, - сказал Арсений, направляясь к лестнице, но Катя остановила его, взяв за локоть.
- Эй, ты куда? – спросила она, ощущая, как разряд побежал по руке, касающейся этого мужчины. – Не оставляй меня одну, даже на минуту.
Непередаваемые ощущения. Он просто состоит из огня, он ураган, он ливень. Он не может не притягивать, он манит и зовет, всем своим видом сводя с ума. В нем хочется раствориться, с ним хочется быть.
- Кать, ну надо же мне переодеться, я быстро, - и мужчина попытался снова пройти мимо нее, но Катя не собиралась его отпускать.
- Мы старые друзья, - сказала она тихо, не сводя жадного взгляда с полоски его тела между футболкой и резинкой брюк, - неужели ты меня стесняешься?
Когда мужчина провел рукой по волосам, обнажив на мгновение, живот, она судорожно вздохнула. Арсений подозрительно покосился на нее.
- Я-то не стесняюсь, - сказал он, - никого и никогда, и могу ходить в чем мать родила, меня не волнует, но… - он выразительно посмотрел на нее, - тебя, как раз, похоже, это очень смущает.
- Волнует, да, - Катя не сводила взгляда с его губ, - но не смущает.
Она не ожидала, что ее затрясет даже от того, что он стоял перед ней босой. Это словно тигр в домашней обстановке, герой без галстука, без купюр. Раздетый, но такой же блестящий, как и в вечернем костюме.
Арсений взял Катю за руку, отводя ее от своего локтя, и легонько направил в сторону открытых двустворчатых дверей, ведущих в гостиную.
- Катюнь, я скоро, иди пока, располагайся, - сказал он и бегом поднялся по лестнице на второй этаж.
Девушка проводила жадным взглядом бегущего зверя, перепрыгивающего через ступеньки, и как только он скрылся из виду, последовала за ним. Она увидела, как он скрылся за дверью своего кабинета в конце коридора, и поспешила туда.
Он снял футболку через голову, обнажив крепкий прокачанный торс, когда женские ладони легли на его лопатки.
- Катя, - вздохнул с укором Арсений, не оборачиваясь.
- Молчи, и не шевелись, - прошептала девушка, целуя его вдоль позвоночника, поглаживая шрамы от ранений.
Вот она и прикасается к этому телу, ощущая его мощь под своими трепетными ладонями, бугры мускулов под натянутой кожей, такой гладкой, такой… вкусной. Когда она лизнула его, он резко развернулся, и схватив ее за кисти рук, строго посмотрел на нее.
- Похоже, нам пора выяснить отношения, - сказал он. – Давай внесем ясность.
- Нам пора заняться любовью, - выдохнула она. – А все разговоры потом.
- Катя, услышь меня, - Арсений отвел голову девушки от своего лица. – Катя, - сказал он четко, глядя ей в глаза. – Я женатый человек. И я не могу заняться с тобой любовью.
Девушка побледнела, хлопая ресницами. И вдруг краска стала заливать ее лицо.
- Вечно я опаздываю, да? – проговорила она тихо.
- Мне жаль, - сказал Арсений.
- Тебе жаль? Это моя потеря, не твоя, - Катя грустно улыбнулась. – Ну и кто она? Кто та счастливица, которая окрутила такого парня, который оказался не по зубам даже признанной красавице Оксане Спивак?
- Как кто? – мужчина искренне удивился. – Ты же знаешь. Вы всегда были близки. Опять она не сказала тебе, да? Я отругаю ее за это.
Катя слушала стук своего сердца, и все в ней кричало от боли и гнева. «НЕЕЕЕТ!!!»
- Ну почему она? – спросила она со злостью. – Что в ней такого, чего нет во мне, чего нет в
