Ангел поцеловал

это я говорю к вопросу о том, влияет ли Искусство на жизнь человека. На мою лично жизнь оно повлияло в огромной степени. После того, как я посмотрел «Иваново детство», я стал, без преувеличения, другим человеком. Другим, потому что научился прощать. Однако, надо двигаться к финалу, чтобы все это объяснить.
Когда началась война, моего отца назначили главным инженером оборонного авиационного завода, и он отправил нас с матерью и дедушку в эвакуацию в город Омск. Сам он остался в Москве и стал грузить оборудование в эшелоны, пообещав матери, что скоро к нам приедет. Но когда он был еще молодым, одна гадалка сказала ему, что умрет он в тридцать один год. А мой отец 1910 года рождения. Все так и случилось… Ну, откуда она могла все это знать?

Впереди у нас последние пять страниц, читатель, а главного я еще не сказал.
Отец погрузил завод и погнал эшелоны в Омск, но на станции Буй Ярославской железной дороги он зашел в вагон с архивами и уселся за чертежи. Единственный раз за всю войну немцы бомбили эту станцию, и бомба попала прямо в вагон с архивом. Отец там был не один, и их всех наспех похоронили в братской могиле. Так я его и не увидел…
У мамы, видимо, были конфликты с дедушкой, ибо когда я, уже после гибели отца, серьезно заболел и был на грани между жизнью и смертью, она попросила дедушку сходить за лекарством, а он отказался, сказав, что он один, а внуков у него много.
Мама буквально вытащила меня с того света, но деду этого не простила, да и кто может такое простить? Поэтому она и призывала меня запомнить это ненавистное для нее лицо, крепко держа мою детскую руку.
А я-то здесь причем? Я хотел всех любить, я нуждался в их любви, но этого никто  не брал в расчет, меня будто здесь и не было, а они решали лишь свои собственные проблемы.
Вы думаете, читатель, что я отвлекся? Нет, мы по-прежнему говорим о великой силе Искусства, о прощении и о том, какое великое благодеяние дается нам – прощать ближнего своего,  и как это помогает жить, исцеляя наши души.

Четыре страницы остается нам до завершения нашего рассказа, и мы с вами уже точно знаем, чем он закончится. Надеюсь, мой читатель, что вы по-прежнему меня понимаете и будете помогать мне до конца.  
Отчима своего я, как и раньше в детстве, не любил и боялся, иногда боялся панически, несмотря на то, что он относился ко мне вполне терпимо, помогал в учебе, поддерживал в трудные минуты. Обижал он меня редко: всего два раза за нашу совместную жизнь он ударил меня по лицу, да и то за дело, когда я был уже юношей и учился в институте. Мама всегда была на его стороне, хотя я точно знаю, что сердце ее разрывалось от горя, когда мы с ним не могли поладить.
За три дня до своей смерти, когда стало ясно, что никаких надежд на выздоровление уже нет, мама с горечью рассказала мне обо всех обидах, которые он ей причинил, обо всем, что исковеркало ее жизнь. Никогда раньше она не высказывала вслух ни одного слова упрека в его адрес.
После смерти мамы он ушел к женщине, с которой долгое время сожительствовал. Со своей родной дочерью у А.Г. взаимоотношения окончательно испортились после ее внезапного замужества, и она даже не пришла к нему на похороны. Пришлось мне представлять семью на погребении и поминках.
Вторая жена А.Г. не стала воевать с его дочерью за оставшееся имущество, она, сохраняя свое человеческое достоинство, покорно все отдала, хотя имела формальные права на некоторую долю.

Три страницы осталось, даже, может быть, две с половиной. Важно, чтобы на последней страничке появилась цифра "тринадцать" – это, извините, мой амулет, без этого рассказ не рассказ.
Как-то раз по молодости я бросил маме глупейшую фразу: "Каждый человек в жизни сам виноват во всех своих неприятностях", и она возмутилась: "Это неправда!"
И, действительно, где тут ее вина, что мужа убили в войну, что она вышла замуж за красавца, вернувшегося живым с этой бойни и взявшего ее с довеском, то есть, со мной? А в чем моя вина, если у меня не сложились отношения с отчимом, хотя я и желал видеть его отцом? Нет тут моей вины, я хотя и был ребенком, но сделал всё, что мог. А.Г. этого сам не захотел.
Конечно, субъективно каждый человек может сам на себя навлечь беду: сказал не то, что надо, или сделал что-то не так, – и вот оно, горе, стоит перед вами в самом непотребном своем обличьи. Но в целом всем этим заведует отдел несчастий в конторе под вывеской "Судьба". Судьба – это не то, что с вами было, а то, что еще произойдет… Это цепь непредсказуемых случайностей: всё может произойти и так, и эдак, главное, что вы объективно не принимаете в этом деле никакого участия.
Вот, например, война: я, что, ее заказывал? Да ни при каком раскладе! Или еще один пример: любовь. Любовь зла, полюбишь и козла и никуда не денешься… Я думаю, что исторические справки здесь не надо приводить, поскольку каждый испытал все это на своей дубленой шкуре. Не каждый, говорите? Может быть, вы и правы, и даже наверняка правы, поскольку большинство людей, по-видимому, живут счастливо. Я сам счастливый человек.

Вы спрашиваете  меня, почему я счастлив? Я вам отвечу: осталось написать всего-то две странички, а я педантичен и пунктуален, и если что-нибудь задумал, то лоб расшибу, но добьюсь своего.
Но, откровенно говоря, я уже устал, пишу с одиннадцати утра, а сейчас одиннадцать после полудня. В таком темпе пишут разве только триллеры.
Причем здесь все-таки Тарковский и его фильм "Иваново детство"? Причем здесь мой дедушка и мой отчим, которых я простил, как только увидел этот фильм?
Сейчас мы все расставим по своим местам, и это действительно серьезно.
Мы сидим вдвоем с моим отчимом, с ненавистным мне человеком, и смотрим фильм, сидим бок о бок, рядом, затаив дыхание, сидим два мужика: один прошел войну и вернулся целый и невредимый, а второй – студент-оболтус, потерявший на этой войне своего отца. Мы сидим, уже тесно прижавшись друг к другу, плечо к плечу, смотрим Великую Правду о войне, без которой, увы, человечество еще не научилось жить, а, может быть, никогда и не научится. Я гляжу на мальчика Ваню и чувствую, что это всё происходит со мной, мне пришлось ненавидеть этих нелюдей, этих биороботов, заряженных на уничтожение всего и вся, и я погибаю вместе с ним. Но нет, я по счастливой случайности остаюсь в живых и сижу у себя дома, рядом с человеком…  рядом с человеком, которого я уже простил. Я простил и его, и своего дедушку, который ни в чем передо мной не виноват.
Они мне дали главное, что у меня есть – мою жизнь, и они смогли ее защитить. Я – обладатель бесценного дара.

И я обязательно встречу девушку, которую полюблю, а она родит мне дочь – золотоволосое создание с голубыми раскосыми глазами. А моя любимая дочь, рождение которой сделало меня отцом, будет говорить мне "папа", а потом она влюбится, выйдет замуж за хорошего человека и родит мне внука, и тот станет называть меня дедушкой. Всё у меня будет хорошо.
Проходят последние кадры фильма, отчим поворачивается ко мне, и я вижу слезы в его глазах, в его прекрасных, добрых, любящих меня глазах.