Там, где всё в цветах. Ч. 8. Золотые дирижабли.

перетрудиться. И в общем, по сравнению с монастырской жизнью, все чувствовали покой.
  Само село располагалось довольно странно по обоим рукавам огромного оврага, берега которого были густо покрыты зарослями высокой травы. Внизу журчал колодец, там можно было попить чистой водички. Во дворах домов по краям оврага росли фруктовые деревья, кустарники. Можно было жить. Правда, в основном, вся растительность была какая-то заброшенная и покрытая пылью. Присутствие огромного оврага не очень-то и вдохновляло и казалось дорогой куда-то вниз.
  Послушник, узнав, что прямо через овраг владыка Викон строит для престарелых монахов что-то типа скита или прибежища, решил попытаться прорваться к отцу Алексию. В монастыре ему сказали, что батюшка находится в этом скиту. В монастырях ни от кого никаких тайн нет и буквально от первого встречного или соседа по келье можно узнать практически всё. Особенно, если почувствуют в тебе родственную душу.
 Когда заснул старший по послушанию, послушник решил провести разведку боем, что называется. По тропинке через овраг сквозь бадяки он торопился увидеть дорогого батюшку.
Первое, что его поразило, это были огромные железные ворота и железный же высоченный забор, что не вписывалось в понятие монастырского скита, а напоминало скорее особо охраняемый спецобъект. Злобный пёс начал бешено лаять и срываться с цепи, почувствовав незнакомца.
  - Ничего себе – скит, - подумал послушник и постучал в ворота.
  Двери открыли. Во дворе разворачивалось строительство. С десяток молодых трудников с азартом и остервенением бросали лопатами гравий. Первая мысль при виде такого энтузиазма: сколько же вы, ребята, грехов сотворили, раз так рьяно трудитесь?
 Территория за воротами мало отличалась от режимного объекта. Ни деревца, ни саженца. Два дома расположились напротив друг друга.
 - Один для женщин, престарелых монахинь, другой для старичков – монахов, - пояснила подоспевшая инокиня.
   Послушник узнал её. В Абхазии она жила впроголодь, и ходила на послушание через весь город в Иверский монастырь, чтобы там покушать. Тогда паломники подвезли её и надавали продуктов.
  Теперь же статус инокини изменился. И она имела благословение владыки пускать к старцу посетителей лишь по его, самого владыки, личному разрешению.
 - Но ведь я же был у батюшки в Абхазии, - пытался объясниться послушник. Он очень хотел попасть к батюшке, хотел получить старческий совет и окормление.
 -  Батюшка очень болеет и мы его стараемся не безпокоить, - веско заметила инокиня, и этим своим заявлением окончательно сломила напор, и без того робкий.  
  Не помогло даже негромкое покашливание и кряхтение за тонкой перегородкой.
 Слепая старушка - монахиня в строении напротив долго благодарила инокиню за обед.
 - Видать, намытарилась, - подумал послушник, и пошел в обратную дорогу.
  Ретивые трудники продолжали озверело метать гравий. Ляскнули железные ворота.
  Что-то было упущено. Недоговорено. Не сделано.
- Не по-Божески как-то. И тропинку не могу найти. Как это я ушел, может вернуться? – обрывки мыслей путались в его повреждённой понятиями долга и послушания голове.
 Обернувшись назад, он ещё раз взглянул на неприступный железный забор… и поплёлся в овраг.
Но записка всё же дошла до старца.
  - Батюшка, это ты опять обо мне вспомнил и помолился, спасибо тебе, - воскликнул ото всей души человек. Он понял – это от батюшки Алексия поклон. Изменилось всё вокруг: мир пришёл на душу, покой.
 Откуда-то прилетела чудесная птица. Она была очень лёгкая  и грациозная. Взглянув на послушника, птица взмахнула крыльями и улетела.
  - Значит, батюшка стал лёгкий, взмывает в небеса, подобно этой птице, и скоро отойдёт в селения вечные – подумал послушник. - Да, пожалуй, и пора тикать отсюда, пока не поздно. - Пришла вторая мысль, и он ей незамедлительно последовал, не задумавшись оставив на скиту чемодан со всем своим скарбом...
  Прошло несколько лет.
  Никто не видел на земле, как взмыла к небесам эта райская птица. Лишь безутешный послушник, узнав о кончине батюшки, зашел в алтарь храма, где он в это время расписывал стены с бригадой художников из Одессы, и спрятавшись за колонной, долго рыдал, стараясь подавить всхлипывания и не выдать своего горя.
  Не знал он, и не догадывался, что чудная птица взлетела высоко – высоко, к самому престолу Боженьки, и молится, молится о нём, об этом парнишке, обо всех страждущих, уставших, обремененных.
… Милый, добрый  старец, моли Бога о нас. Истина жива. Потому что правду убить враги не смогли. Потому что батюшка рассказал из гроба о том, что произошло.
                  Майк и Элли Харди (Михаил и Елена Покровские). 27.03.2014.