3.1.
– Долго еще? – я в нетерпении прохаживалась по обочине федеральной трассы, ведущий в старый город, пока водитель остановленной моим растерянным и растрепанным видом встречной машины копался под капотом моей ласточки, откуда все еще продолжал идти пар. Молодой человек периодически посылал в мою сторону наивные, полные восторга и неоправданных надежд улыбки, уверяя, что большой проблемы нет, и скоро я смогу продолжить свой путь. Пусть его, улыбается, думала я, прикуривая очередную сигарету, нам не по пути. Во всех смыслах.
Сама не знаю, куда я так гнала: торопиться мне было совершеннейшим образом некуда, последняя сессия была практически сдана, оставался последний экзамен, к которому я могла бы и не готовиться. «Психология рекламы» – это был, можно сказать, мой хлеб, и на консультацию, куда мне нужно было попасть к трем часам, формально, можно было вовсе и не приходить. Вопросов к преподавателю у меня не было ни одного, просто тетка мне безумно нравилась. На курсе ее почитали иконой стиля и эталоном взвешенности высказываний. Каждое слово она роняла осторожно, словно опасаясь того, как им распорядятся слушатели, отчего вожделеющее вслушивание было постоянной атмосферой в аудитории на ее занятиях.
Подходило к концу золотое времечко моего обучения, еще чуть-чуть и я новоиспеченный специалист от журналистики. Не прошло и года, как мой образ жизни круто изменился: если бы кто-то из бывших однокурсников сказал мне, что к следующему восьмому марта моя обласканная вниманием прессы особа будет улыбаться со всех рекламных щитов и растяжек страны, я бы только рассмеялась. Да и представить себе, и осознать, насколько насыщеннее, плотнее станет мой рабочий график, я, та, что хронически никуда не успевала вовремя, вряд ли бы смогла сколько-нибудь серьезно. Скорее всего, предсказатель подобной перспективы был бы послан мною куда подальше!
Счастье прорицателя в том, что он не способен заглянуть в собственное будущее. Горе прорицателя – в том, что благодарности ему не дождаться ни от кого, из обратившихся к нему с расспросами. С одной стороны, я благодарила бы судьбу за то, что так все повернулось: в одночасье разбогатеть, перевестись из провинциального в центральный ВУЗ страны, на престижнейший факультет, к умнейшим преподавателям, уже одним только знакомством с которыми можно гордиться всю оставшуюся жизнь, любимая работа, счастливые родители за ужином и все такое… Но, одному Богу известно, как мне удается со всем справляться в таком бешеном темпе? Не устаю себе удивляться!
После сдачи «госов» меня ждет преддипломная практика, которую я, конечно же, успешно пройду под неусыпным бдительным оком родной тетки на папулином телевидении. Здесь сомнений не было никаких! На время защиты диплома корпорация предоставляет мне официальный, оплачиваемый двухмесячный отпуск, запаса которого мне хватит, чтобы еще и сгонять куда-нибудь на лазурные берега с подружками.
К слову, о подружках: сказать, что я ими обросла на новом месте, было бы неточно. Я ими облипла, как днище корабля моллюсками, как говорится, вдоль всего киля и по всем шпангоутам. Но цену этой «дружбы» я отлично понимала!
Когда я только-только переехала, приживалась в универе я с большим трудом (сказывалось отсутствие достаточного свободного времени, ведь, кроме самоподготовки, мне еще и требовалось возвращаться через каждые три дня на съемки в «Максиму»). К тому же, сам факт появления на последнем курсе, когда все связи уже закостенели, было верхом самонадеянности. Но, благо, сведения о том, что я состою в штате «Макс&Mall Inc», быстро прибавило мне веса: всем хотелось узнать из первых рук, как у нас там и что. Ежедневная смена прикидов, стильные машинки, на которых я приезжала на учебу, респектабельное удовлетворение моими ответами со стороны преподов – не могло не подогревать интереса к моей персоне.
На права я сдала через месяц после того, как моя семья обосновалась в «Максиме». А так как мамуля не горела большим желанием садиться за руль, хотя и имела права, то я приезжала в старый город то на ее серебристой «альфа-ромео», то на своем «спайдере», то на семейном «RX-350’ом». Отцовский «крайслер» не соответствовал моему имиджу, хотя поводить его мне отец иногда позволял. Наши водилы чаще всего расслаблялись в холле, так как возить кого-либо в нашей семье приходилось редко, разве что забирая с вечеринок. Объяснять новоявленным университетским знакомым, что машины не принадлежат нам, а являются собственностью корпорации, я не считала нужным…
В старом городе я чувствовала себя на равных с остальными «золотыми» девочками, умудрившимися попасть факультет «привилегированных невест». Мальчики у нас тоже учились, но меня интересовали мало: все до одного – надутые индюки, считавшие свое мнение истиной в последней инстанции. Их манеры вести дискуссию были попросту возмутительными, а тон суждений настолько откровенно безапелляционным, что вступать в прения никакого желания не возникало. Однако со мной они держали себя приветливо, порой даже заискивающе, явно рассчитывая на возможную протекцию в ряды корпорации по окончанию университета. Смешно, словно меня будет кто-то спрашивать!
Я недоуменно пожала плечами, в ответ на свои мысли, и поежилась, почувствовав небольшой озноб. Все же, мама была права, и ездить с открытым верхом в начале марта было несколько преждевременно. Постукивая каблуками «гриндерсов» по обледеневшей кромке асфальта, я вновь закурила.
Начав курить совсем недавно, я быстро втянулась: в университете все самые интересные беседы – кулуарные, в курилках, вместе с преподавателями. Поэтому, естественно, я не смогла удержаться от соблазна, поначалу просто манерно выпуская дым изо рта; со временем – стала разбираться в сортах табака, выбирая наиболее ароматные… Правда, возвращаясь домой, я, как и прежде, девочка-припевочка, и при родителях – ни-ни!
– Ну, вот, можно ехать дальше! В салон обратись, при случае: машинка закипела, воздушная пробка возникла в шланге радиатора – чумазый парниша светился, словно медный таз для варенья у бабули на даче. – Телефончик не дашь, красавица?
– У меня только видео, – сказала я, прыгая за руль. Сиреневый мальчик остался на дороге, розовые мечты которого рассеивались со скоростью исчезающего на его глазах ярко-красного «фиат-спайдера».
– Долго еще? – я в нетерпении прохаживалась по обочине федеральной трассы, ведущий в старый город, пока водитель остановленной моим растерянным и растрепанным видом встречной машины копался под капотом моей ласточки, откуда все еще продолжал идти пар. Молодой человек периодически посылал в мою сторону наивные, полные восторга и неоправданных надежд улыбки, уверяя, что большой проблемы нет, и скоро я смогу продолжить свой путь. Пусть его, улыбается, думала я, прикуривая очередную сигарету, нам не по пути. Во всех смыслах.
Сама не знаю, куда я так гнала: торопиться мне было совершеннейшим образом некуда, последняя сессия была практически сдана, оставался последний экзамен, к которому я могла бы и не готовиться. «Психология рекламы» – это был, можно сказать, мой хлеб, и на консультацию, куда мне нужно было попасть к трем часам, формально, можно было вовсе и не приходить. Вопросов к преподавателю у меня не было ни одного, просто тетка мне безумно нравилась. На курсе ее почитали иконой стиля и эталоном взвешенности высказываний. Каждое слово она роняла осторожно, словно опасаясь того, как им распорядятся слушатели, отчего вожделеющее вслушивание было постоянной атмосферой в аудитории на ее занятиях.
Подходило к концу золотое времечко моего обучения, еще чуть-чуть и я новоиспеченный специалист от журналистики. Не прошло и года, как мой образ жизни круто изменился: если бы кто-то из бывших однокурсников сказал мне, что к следующему восьмому марта моя обласканная вниманием прессы особа будет улыбаться со всех рекламных щитов и растяжек страны, я бы только рассмеялась. Да и представить себе, и осознать, насколько насыщеннее, плотнее станет мой рабочий график, я, та, что хронически никуда не успевала вовремя, вряд ли бы смогла сколько-нибудь серьезно. Скорее всего, предсказатель подобной перспективы был бы послан мною куда подальше!
Счастье прорицателя в том, что он не способен заглянуть в собственное будущее. Горе прорицателя – в том, что благодарности ему не дождаться ни от кого, из обратившихся к нему с расспросами. С одной стороны, я благодарила бы судьбу за то, что так все повернулось: в одночасье разбогатеть, перевестись из провинциального в центральный ВУЗ страны, на престижнейший факультет, к умнейшим преподавателям, уже одним только знакомством с которыми можно гордиться всю оставшуюся жизнь, любимая работа, счастливые родители за ужином и все такое… Но, одному Богу известно, как мне удается со всем справляться в таком бешеном темпе? Не устаю себе удивляться!
После сдачи «госов» меня ждет преддипломная практика, которую я, конечно же, успешно пройду под неусыпным бдительным оком родной тетки на папулином телевидении. Здесь сомнений не было никаких! На время защиты диплома корпорация предоставляет мне официальный, оплачиваемый двухмесячный отпуск, запаса которого мне хватит, чтобы еще и сгонять куда-нибудь на лазурные берега с подружками.
К слову, о подружках: сказать, что я ими обросла на новом месте, было бы неточно. Я ими облипла, как днище корабля моллюсками, как говорится, вдоль всего киля и по всем шпангоутам. Но цену этой «дружбы» я отлично понимала!
Когда я только-только переехала, приживалась в универе я с большим трудом (сказывалось отсутствие достаточного свободного времени, ведь, кроме самоподготовки, мне еще и требовалось возвращаться через каждые три дня на съемки в «Максиму»). К тому же, сам факт появления на последнем курсе, когда все связи уже закостенели, было верхом самонадеянности. Но, благо, сведения о том, что я состою в штате «Макс&Mall Inc», быстро прибавило мне веса: всем хотелось узнать из первых рук, как у нас там и что. Ежедневная смена прикидов, стильные машинки, на которых я приезжала на учебу, респектабельное удовлетворение моими ответами со стороны преподов – не могло не подогревать интереса к моей персоне.
На права я сдала через месяц после того, как моя семья обосновалась в «Максиме». А так как мамуля не горела большим желанием садиться за руль, хотя и имела права, то я приезжала в старый город то на ее серебристой «альфа-ромео», то на своем «спайдере», то на семейном «RX-350’ом». Отцовский «крайслер» не соответствовал моему имиджу, хотя поводить его мне отец иногда позволял. Наши водилы чаще всего расслаблялись в холле, так как возить кого-либо в нашей семье приходилось редко, разве что забирая с вечеринок. Объяснять новоявленным университетским знакомым, что машины не принадлежат нам, а являются собственностью корпорации, я не считала нужным…
В старом городе я чувствовала себя на равных с остальными «золотыми» девочками, умудрившимися попасть факультет «привилегированных невест». Мальчики у нас тоже учились, но меня интересовали мало: все до одного – надутые индюки, считавшие свое мнение истиной в последней инстанции. Их манеры вести дискуссию были попросту возмутительными, а тон суждений настолько откровенно безапелляционным, что вступать в прения никакого желания не возникало. Однако со мной они держали себя приветливо, порой даже заискивающе, явно рассчитывая на возможную протекцию в ряды корпорации по окончанию университета. Смешно, словно меня будет кто-то спрашивать!
Я недоуменно пожала плечами, в ответ на свои мысли, и поежилась, почувствовав небольшой озноб. Все же, мама была права, и ездить с открытым верхом в начале марта было несколько преждевременно. Постукивая каблуками «гриндерсов» по обледеневшей кромке асфальта, я вновь закурила.
Начав курить совсем недавно, я быстро втянулась: в университете все самые интересные беседы – кулуарные, в курилках, вместе с преподавателями. Поэтому, естественно, я не смогла удержаться от соблазна, поначалу просто манерно выпуская дым изо рта; со временем – стала разбираться в сортах табака, выбирая наиболее ароматные… Правда, возвращаясь домой, я, как и прежде, девочка-припевочка, и при родителях – ни-ни!
– Ну, вот, можно ехать дальше! В салон обратись, при случае: машинка закипела, воздушная пробка возникла в шланге радиатора – чумазый парниша светился, словно медный таз для варенья у бабули на даче. – Телефончик не дашь, красавица?
– У меня только видео, – сказала я, прыгая за руль. Сиреневый мальчик остался на дороге, розовые мечты которого рассеивались со скоростью исчезающего на его глазах ярко-красного «фиат-спайдера».