Табе пакет не приносили? (Ответственное "лицо"! Остальное подмывать не будете?)

Ворон Д.А.
  Ты бы все следы там затоптал!

                                                       Поручик.
  Могу поручиться: метко стрелял!

                                                       Родькина.
  А может, пристреливался?  Может, это был пробный выстрел в лицо безответственное, чтобы потом надёжнее отстреляться?

                                                       Балбеткин, внимательно всех оглядев.
  Охеева нет!

                                                        Зам.
  Это хорошо, что Вы вспомнили. Это очень хорошо. Надо руки у всех понюхать!

                                                         Родькина.
  Зачем?

                                                        Зам.
  Покойный так всегда делал – нюхал.

                                                        Родькина.
  Мне он руки целовал, а не нюхал.

                                                        Зам.
  Вам только так казалось. На самом деле, перед тем, как целовать, он их тщательно обнюхивал.
  От рук исполнителя должно пахнуть пороховыми газами, дымом каким-нибудь, ну, я не знаю…

                                                       Мартынов.
  Мало ли чем пахнут у меня руки? Я, например, курю. Да и всё тело пахнет газами. Загазованность в городе  вон какая!

                                                       Пульберг.
  Знаем мы ваши запахи. Моя собака однажды вас понюхала  и зрение потеряла. Потом – слух, аппетит и желание к сексуальным домогательствам моей правой ноги. Но нюхать надо!                                                                      

                                                        Мартынов.
  Надо – так нюхайте! Моё дело – предупредить! Нюхать – не лизать, япону, вашу мать!

                                                         Банкир.
  У кого шнобель ещё фурычит? Кто не отравлен нашей прогнившей атмосферой?

                                                         Поручик.
  Поручите мне нюхать! Могу ручаться, что буду нюхать со всей ответственностью!

                                                         Мартынов.
  Отгадай загадку, разреши вопрос: метился я в пятку, а попал я в нос?

                                                          Поручик.
  Что? Не понял!

                                                         Мартынов.
Не - что, а – кто! Кто тебя будет нюхать?

                                                         Поручик.
  Я покойного не убивал!
 
                                                         Мартынов.
  Почему, тогда, набиваешься в нюхачи? Пытаешься отвести от себя подозрения?

                                                       Поручик.
 Чего мне отводить?  Я ручаюсь – не убивал, и всё!

                                                       Мартынов.
  Я тоже не убивал, но руки тебе даю нюхать.

                                                       Банкир.
  Нюхай! У меня – алиби! Я сидел в своём кабинете и грустил в одиночестве.

                                                        Ворон Д.А.
  И у меня  алиби: мне тоже было не весело.

                                                       Родькина.
  А у меня такое громадное алиби, что ваше просиживание в кабинетах в сравнение с моей работой – вообще ничто!

                                                     Пульберг.
  Я вам больше скажу: я очень боюсь покойников!

                                                      Зам.
  А я боюсь покойников, алиби, грустить, и вообще боюсь, что исполнитель среди нас!

                                                      Шурпеткин.
  Нюхай, на здоровье!

                                                      Студнев.
  Согласно проведённому расследованию, могу в заключение сделать следующее заключение: по данным разных экспертиз, анатомическому вскрытию, дактилоскопии, потожировым отпечаткам, томатным, яичным остаткам на теле, слюны и следов от подошвы на верхней задней части брюк, исполнителем был не чекист.
  Мне незачем так бездарно проваливаться!

                                                      Балбеткин.
  Опять все в отказ пошли? Но есть и продвижки в деле: теперь у нас на одного подозреваемого стало меньше.

                                                     Входит Охеев с огромной окровавленной дырой во лбу.
                                                     Охеев.
  Мне долго ещё торчать на лестнице?  Я замёрз, и там пахнет плохо.

                                                     Родькина падает в обморок. Все пятятся от покойника.

                                                     Охеев.
  Чего вы на меня уставились? Ах, это?   (Он сдирает со лба пластиковую накладку, имитацию пулевого отверстия).

                                                     Ворон Д.А.
  Эх, дурында! Я же тебе сказал: лежи тихонько покойником, закати глаза и жди сигнала!

                                                      Охеев.
  Какого?

                                                      Ворон Д.А.
  Сигнала!

                                                      Охеев.
  Какого сигнала? Вы не уточнили: машина сигналила, потом по радио сигналы точного времени передавали. Какого сигнала-то?

                                                        Ворон Д.А.
  Я что, не сказал?

                                                       Охеев.
  Нет, конечно!

                                                        Ворон Д.А.
  Не может быть?

                                                        Охеев.
  Вы сказали: «Побудь немного покойником, будто ты – Ответственное лицо, потом, по сигналу, явишься сюда». А по какому сигналу – не уточнили. Выходит, что зря ума рисковал?

                                                         Балбеткин.
  Кто-нибудь может объяснить, что происходит?

                                                          Студнев.
  Я читал – в западных детективах так делают: покойником притворяются, потом, в нужный момент, объявляются и, хоп! – дело сделано!

                                                           Мартынов обращается к Ворону Д.А.
  Не сработало?

                                                          Ворон Д.А.
  Ещё как сработало! Вот, убийцу нашли. Женщина до сих пор в обмороке валяется. Убила Охеева, потом увидела его живым и рухнула! При виде покойника, какой убийца будет стоять невозмутимо, и красить ногти?

                                                          Пульберг.
  А ведь наша исполнительница говорила конкретно, что она ещё только пристреливалась. И когда очнётся – кто станет следующей её жертвой?

                                                         Поручик.
  Простите, можно мне выйти?

                                                          Охеев.
  Я с ним выйду. Всё равно на мне уже пристрелялись.

                                                           Ворон Д.А.
  Я пойду, ещё раз Охееву объясню, что такое «условный сигнал».

                                                            Балбеткин.
  Ребята, а вам не кажется, что вы здесь устраиваете показательные выступления? Я подозревал, что очутился в дурдоме, но что у вас всё так запущено – не догадывался.
Никто не выдержит – правду говорю! Интересно, когда вы работать успеваете?

                                                            Мартынов.
  Опаньки! Прозвучало ключевое слово! Я здесь тоже не останусь!

                                                            Зам.
  Вам не стыдно? Вы у нас работаете без году день, а уже ключевое слово произносите!
Пойду, серьёзно поразмыслю о вашей короткой, печальной карьере.

                                                           Балбеткин.
  Какое ключевое слово: ребята, выступления, дурдом?
                                                            Студнев.
  А я сразу догадался!  Только не мог ни до кого достучаться.
  Мне надо срочно выйти и дописать заключение: «Ответственное лицо во всём призналось при попытке изнасилования обездвиженного тела натуральной блондинки».

                                                      Балбеткин.
  Я никого насиловать не собираюсь.

                                                      Поручик.
  Размечтался! Вы и собраться не успеете. Слышали ведь: Надежда Исааковна уже пристрелялась!
  Профессионалы ответственно подходят к ответственным заданиям по ликвидации ответственных лиц во время попытки теми изнасилования обездвиженного тела.

                                                      Балбеткин.
  Надумали уходить – уходите, и заберите с собой Надежду Исааковну.

                                                      Пульберг.
  Не можем. Тело упало в пределах кабинета Ответственного лица.

                                                      Балбеткин.
  С чего вы взяли, что именно я – Ответственное лицо?

                                                       Пульберг.
  А с чего Вы взяли, что не Вы – Ответственное лицо?

                                                       Поручик.
  И Надьке ясно – к бабке не ходи! Хлопнет Вас при первой же попытке!

                                                       Пульберг.
  У неё сегодня выходной.

                                                       Поручик.
  У Надьки?

                                                       Пульберг.
  У бабки.

                                                       Поручик.
  А у Надьки?

                                                       Пульберг.
  У Надежды Исааковны по графику сегодня отстрел ответственных лиц.

                                                        Поручик.
  Пойду я: на график отстрела ещё раз надо глянуть. Сверить, уточниться.

                                                        Пульберг.
  И я пойду. Какой из меня свидетель? Я на похоронах и двух слов связать не смогу.

                                                       Банкир.
  Мне здесь делать нечего. Пойду к себе ничего не делать.

                                                       Ворон Д.А.
  Надо же! Ведь недавно ещё всем казался порядочным человеком, исполнительным таким, безответственным. Оказался насильником и Ответственным лицом.

                                                       Балбеткин.
  Погодите! На кого вы меня бросаете?

                                                       Банкир.
  Чему быть, того не миновать! Ладно, уж, делай своё мерзопакостное дело – бросайся на неё!      

                                                        Балбеткин.
  В таком случае, прошу всех вернуться! У меня  имеется признательное заявление!

                           
                                                  Неохотно возвращаются.

                                                      Студнев.
  Женщину в чувство приведите! Долго валяется на одном месте! Растележилась на полкомнаты, хоть на цыпочках стой!

                                                      Поручик.
  Отойдите, пожалуйста, в сторону. Я сейчас ладошкой по лицу её бить буду.

                                                       Пульберг.
  Позвольте мне? У меня с детства имеется надёжное средство на лице. Я сейчас её поцелую в губы, как спящую красавицу.

                                                      Родькина приподнимается, усаживается на полу.

                                                      Родькина.
  Где я? И кто хочет сделать признательное заявление?                                      

                                                      Балбеткин.
  Я хочу! Все очухались? Тогда, замолкли и слушайте!
  Господа! Я понял, что среди вас только я ещё здраво мыслю! И чтобы вслед за вами не сойти с ума, окончательно я требую, чтобы вы пошли все вон отсюда! Немедленно! Вон! Вон отсюда!

                                               Тишина. Пауза.
 
                                                   Мартынов, придя в себя.
  Заявление построено неправильно, поэтому мы пока не поняли ничего. Продолжай!

                                                     Балбеткин.
  Я сказал: Пошли отсюда вон!

                                                     Мартынов.
  Так! Отсюда – это понятно! Пошли – тоже! Но признание-то где?

                                                     Балбеткин.
  Ключевое слово – вон!

                                                    Мартынов.
  Вон! – это не признание. Это – адрес, где находится признание. Где? Вон там или вон там?
           
                                                    Пульберг.
  Да уж! Сказали  А, говорите, где эта А!

                                                     Балбеткин.
  Вы имели ввиду: сказал А, то говори и Б?

                                                     Пульберг.
  Хорошо, не хотите говорить, где А, скажите, где Б?

                                                      Балбеткин.
  Дурдом! Дурдом! А и Б сидели на трубе. А упала, Б пропала,  кто остался на трубе?

                                                      Мартынов.
  Не волнуйся ты так! Говори спокойно. То сглатываешь окончания слов и неправильно ставишь ударения. Конкретнее – кто остался на трупе?

                                                       Балбеткин.
  Какие трупы? Я про трубы говорю: канализационные, например.

                                                        Родькина.
  Боже! Он трупы в канализацию