"Секретарь по найму." /четвёртая часть/

И впереди его ждёт тяжёлый день.
Сегодня ему предстоит навсегда попрощаться с самой дорогой и близкой для себя женщиной.
Стип, не отрываясь, смотрел в окно вагона и под монотонно-металлический стук колёс, перед его глазами, переливаясь огнями и радужными картинками из прожитых лет, бесконечной чёрной лентой проносилась самая обычная, весенняя ночь.
Но поверх всего, в глазах его памяти стояла Элл, полностью заполняя своим далёким образом всё окружающее его пространство.
Все, без исключения, его мысли были заняты только ей.
Он смотрел в окно и видел Элл везде.
Её лицо, глаза, улыбка, даже голос светились сейчас в этом вагонном окне, живым психологическим фантомом трансформируясь и как всегда отражаясь в неопознанном воздушном оконце в глубине его сознания.
И благодаря этому внутреннему превращению, он ощущал её сейчас как живую, как ещё совсем юную, совсем как тогда, в ту самую, памятную, весеннюю ночь, что была с ними почти что двадцать лет назад.
Чувствовал, ощущал и говорил с ней.
Не прерываясь и глядя ей в глаза, он почти не слышно, лишь одними губами, говорил ей разные слова и слышал её бессловестные ответы.
Всё как тогда, в ту, давно прошедшую, но навсегда запомнившуюся ему ночь.
Стип не мог сейчас точно сказать как называется это сегодняшнее его чувство.
Но всё-таки, это было чувство. Чувство без номера и названия.
Когда-то он называл это чувство любовью. Но это было давно.
Сейчас он не мог его так назвать.
Сейчас это было чувство, живущее само по себе внутри его мыслей и говорившее ему, что всё это уже было и уже предельно ему знакомо.
И что, всё это он уже видел, и уже когда-то чувствовал, и знал.
И от этого, такого знакомого, и полуосознанного, тоскливого чувства в его груди возникало какое-то нехорошее, очень холодное, и щемящее посасывание, заставляющее его набирать полные лёгкие воздуха для его, ни кому не слышных сейчас слов.
Но даже этот щемящий грудной холод казался ему знакомым...
...Через четыре часа Стип вышел из вагона. Он приехал.
И первый раз в жизни не испытал радости, глядя на вокзал своего родного города.
Не заходя в вокзал, Стип вышел в город, прошёл метров сто и остановился. Он не знал, куда идёт.
Остановившись и улыбнувшись своей рассеянности, Стип, не торопясь, осмотрелся по сторонам.
Ближе всего к нему был привокзальный скверик со скамеечками.
И в такое раннее утро они почти все были ещё свободны.
Посчитав, не смотря на то, что на улице было по-утреннему прохладно, что скамеечка для него сейчас не худший вариант, чтобы сосредоточится, Стип свернул в этот скверик и сел на одну из свободных скамеек.
Достал сигареты. Закурил. Откинулся на спинку,
Прищурил глаза и задумался.
И его мысли опять заполнились Элл, и в ответ на это, его внутренние слёзы стали комком сдавливать ему горло.
Сделав несколько шумных затяжек, Стип выбросил сигарету в урную на краю скамейки и потрёс головой.
Но просидев пару минут и попив воды, купленной ещё в своем городе, он закурил новую.
Перед его глазами по-прежнему стояла Элл и все его мысли были по-прежнему с ней.
Он видел её и беззвучно разговаривал с ней, что-то доказывал и объяснял ей, просил прощения и ругал её за то, что её больше нет.
Постепенно память победила его мысли и монологи, заменив их на воспоминания и анализ этих воспоминаний, а вместе с этим и поиском ответов на простые и обыкновенные, запоздалые житейские вопросы, вроде: "почему и за что?, или когда и где?, но самые любимые - кто и что?", мысленно уходя всё глубже и глубже в их личные отношения и находя для себя всё больше и больше вопросов. Как тогда...  
.... Да.., как тогда, когда они ещё жили вместе.
Когда он хотел знать о ней всё. Когда он готов был знать о ней всё, докопаться до всего, до всех её секретов и тайн.
Он даже был готов нюхать её нижнее бельё, лишь бы ещё больше понять её, разгадать её смысл, её загадку, но самое главное - чтобы понять, откуда и почему, между ними стала расти и разводить их по сторонам какая-то непреодолимая и бесконечная стена безразличия.
Наверное, тогда он был больше похож на бесконечно идущую по следу гончую, низко опустившую голову и уперевшую, не отрываясь, в землю свой взгляд.
Стип шёл только за Элл.
Только по её следам.
Иногда, почти наступая ей на пятки.
И прежде, чем она ложилась в постель, он успевал осмотреть её простыню.
Ему были известны и видимы, и намного более интимные её вещи и поступки.
Впрочем, это было всё не то.
Он по-прежнему чего-то, или пока не понимал, или ещё не знал.
И это "что-то" не позволяло ему выстроить все остальные его знания в одну логическую цепь и наконец-то разбить эту стену домашнего безразличия.
Об отступлении не могло быть и речи.
Только победа. Разбить полностью, до бесконечности, до последнего кирпичика в этой проклятой стене.
Как он этого хотел!
Победа для него - означала жизнь с Элл.
Только это и всё.
А это и было для него всё.
Жизнь с Элл означала, что всё в его руках. Что он - хозяин жизни.
Что он хозяин не только своей жизни, а даже, ещё и хозяин её жизни тоже.
Хозяин и раб, одновременно.
И одновременно, он не хотел быть ни тем, ни другим.
Просто - хотел быть с Элл.
Он хотел, чтобы его победа освободила его от этих обязанностей, и сразу от обеих.
И вот, победы не понадобилось. Он освобождён от всего.
От всего, что связывало их изнутри.
От всего, кроме памяти.
Хотя и память об Элл, была уже давно не просто памятью.
Ещё много лет назад, она переросла в некое отдельное чувство - в некую манию, давно ставшую его обязательной частью.
И Элл была  с ним всегда и по-всюду. Она жила в нём.
А сейчас, Элл стояла перед его глазами и он с ней "говорил" .
Но он прекрасно понимал, что её больше нет...
продолжение следует...