перекресток (роман-фарс)

даешь, Ильич! – удивился Олег, - чего ж ты раньше-то мне про это не рассказывал? Попасть на Россию! С восьмого места в области! За это надо выпить.
- Выпить нужно, но не за это. Уточняю, что я тогда работал в пожарке, а конкурс проводился среди сотрудников Российского министерства внутренних дел и членов их семей.
- Так бы сразу и сказал, - махнул рукой Олег, - то же, мне, Стас Михайлов, выискался.
- Не называй при мне этого имени. Страна, где популярен Стас Михайлов, не имеет никаких перспектив, а я еще надеюсь. Кстати, в то время такую хрень, что несет этот, с позволения сказать, певец, никто и слушать бы не стал.
- Ага, у вас тогда «Ласковый май» был в моде. А это покруче Стаса Михайлова будет.
- Олежек, «Ласковый май» существовал  для малолеток, и из них же и состоял. Взрослое население их не слушало.  И вообще, давай не будем отвлекаться.
- Хорошо.
- На второй, или третий день фестиваля у нашей делегации кончилось спиртное, которое мы привезли с собой. Сразу договаривались экономить, но сам понимаешь, свежий воздух, встречи с другими делегациями, ежевечерние застолья. Надо было ехать в Чебоксары за добавкой. На эту ответственную миссию отрядили меня, как уже отыгравшего перед жюри свою программу и моего сослуживца  Вовчика Дурова, как самого крепкого парня из нашей делегации. Собрали денег на сорок бутылок, так как вложились и другие делегации. Мы с Вовчиком одели на шеи бейджики с аккредитацией на конкурс и отправились на поиски водки.
 Надо сказать, что патриархальные Чебоксары уделили повышенное внимание нашему песенному мероприятию. Город был заклеен афишами о предстоящем  гала-концерте победителей фестиваля в Чувашском национальном театре.
- Ты пел со сцены этого театра? И в зале были зрители? – съязвил Комков.
- Нет, я же не победил на фестивале. Я выступал самым первым, такой жребий мне достался. Было раннее утро, и жюри даже ещё не собралось в полном составе.
- Как много они потеряли, - не унимался Олег.
- Олежек, не надо сарказма, я рассказываю не про это. Я про водку, поэтому не перебивай, а то до Нового Года я не успею.
  Долго ходили мы с Дуровым по Чебоксарам в поисках винного магазина, расспрашивали у местных аборигенов и, наконец, нашли его. Представь себе, Олежек, что возле магазина никто не толпился! Площадь перед входной дверью была огорожена веревкой, на которой висели красные флажки. Внутри вольера, перед входной дверью стояло пять или шесть потенциальных покупателей. Путь в заветную дверь им преграждал мордатый милиционер, сержант, который держал в руках картонную коробку. Рядом с  вольером стоял «чёрный воронок» с раскрытой задней дверью. За рулем воронка дремал водитель.  На расстоянии двадцати метров от вольера находилась автомобильная дорога, по две полосы движения в каждую сторону. На противоположной стороне дороги расположилась автобусная остановка. Вот там, находилась огромная толпа людей. Мы подумали, что они ожидают автобус.
  Сначала мы решили, что, может, водки в магазине нет, как тут же из двери магазина вышел покупатель с бутылкой. Стоящий первым в маленькой очереди мужик что-то бросил в коробку мордатого милиционера и зашел в магазин.
- Видал? – спросил меня Вовчик, - вот она, культура. Если бы у нас в городе в магазин завезли водку, то здесь бы уже ступить было негде. Ну почему чуваши могут, а мы нет?
- Потому, что они - чуваши, - ответил я, - ну, что так и будем смотреть на чужие достижения? Пора к культуре приобщаться.
  Мы перешагнули через натянутую веревку, и направились к магазину. Тут же из двери магазина выскочил розовощекий майор:
- Куда прёте? А ну, давай назад!
Но, узнав, что мы с Вовчиком являемся участниками конкурса авторской песни, что нам нужно водки и много, майор расчувствовался:
- Все понимаю, ребята. Как же без этого песни петь? Вот, держите. Становитесь в очередь.
Он дал мне и Вовчику по сверлу. Представляешь, Олежек, он нам вручил обыкновенные, даже без победитового наконечника, свёрла. Мы повертели их в руках, не зная, что с ними делать.
- Может, это пароль? – предположил Вовчик, - пойдем в очередь, там видно будет.
Оказалось, что у стоящих в очереди перед входом в магазин, мужиков тоже были в руках свёрла. Заходя в магазин, надо было положить этот пропуск в коробочку, которую держал мордатый сержант. Тут за вольером остановилась группа молодых людей, и один из них крикнул:
- Мужики, какой сегодня размер сверла?
 Я посмотрел на свое сверло и прочитал:
- Диаметр семь с половиной миллиметров.
  Услышав мой ответ, все кто стоял за вольером, мгновенно разбежались.
- Что ты наделал? – укоризненно проговорил майор, - сейчас они со всего города сверла с таким диметром соберут, и через час тут будет давка. А заменить размер я сегодня уже не успею.
 Я только руками развел, мол, виноват. Майор еще что-то проворчал, а затем, взяв из коробки сержанта пригоршню свёрл, пошёл с ними через проезжую часть на автобусную остановку. Там он роздал их авангарду очереди. Человек двадцать, счастливых обладателей входных талонов, не обращая внимания на транспорт, ринулись через проезжую часть. Тут, возле входа в магазин, прежний порядок очереди уже не соблюдался. Кто первым перебежит через проспект, перепрыгнет через веревку с флажками, тот и получит преимущество.
- Да, - почесал затылок Вовчик, - перехвалили мы чувашей.
- Чужая культура – потёмки, - согласился я.
Тут подошла наша очередь. Мы бросили свёрла в коробку, и зашли в магазин. Покупателей внутри было пятеро, продавцов двое. Одна товар отпускала, а вторая сидела за кассой. Я занял очередь в кассу, а Вовчика отправил к прилавку, так было бы быстрее.
- Сорок бутылок, - сказал я кассирше и выложил перед ней заранее сосчитанную сумму.
- Нельзя, - ответила кассирша, - в одни руки можно получить только одну бутылку.
 Никакие мои объяснения не помогли. Не помог и бейджик, а также уверения, что пить я буду не один. Кассирша уперлась, и ни в какую. Пришлось снова обращаться к майору. После долгих препирательств, был найден компромиссный вариант. Я не знаю, Олежек, для чего им это было нужно, но мне пришлось сделать сорок кругов по маршруту: касса – прилавок – рюкзак. Вовчик стоял возле рюкзака и аккуратно укладывал бутылки, чтобы они не побились. У меня, Олежек, голова закружилась.
 Когда мы вышли из магазина, Вовчик надел рюкзак на плечи, и мы отправились в обратный путь.
- От чувашских традиций я уже устал, - сообщил я Вовчику.
- Если бы у нас в городе начали раздавать перед винным магазином свёрла, то население быстро бы сократилось, а у них никто никого не режет, - пытался он заступиться за аборигенов, - и смотри, пьяных не видно. А у нас? Водку не достать, а пьяных полно. Парадокс? Все-таки культура у них другая. От нашей сильно отличается.
-  Ага, особенно, когда бежишь со сверлом в руке через проспект. Сильно возвышает над остальными культурами. Или кружишь по магазину, как я сегодня. Ну, ладно, надо было нам сорок бутылок, а если бы сто? Если свадьба, например?
- И что? – не унимался Вовчик, - создаются искусственные препятствия употреблению алкоголя. Помучается вот так мужик один раз, помучается два раз и плюнет. Станет трезвенником.
- А у нас в городе, почему, таким образом, не отбивают тягу к спиртному?
- У нас уже бесполезно это делать. У нас даже не патология, у нас – клиника. На нас рукой махнули.
- Может, ты и прав. Слушай, водконос, тебе не кажется, что мы с тобой заслужили по стакану?
- Кажется, - согласился Вовчик, - а где пить будем?
- Надо, какую-нибудь столовку найти. Заодно и закуску возьмем, посидим, как белые люди.
- Рискованно, - возразил Вовчик, - но на улице еще опаснее.
  Надо сказать в разгар антиалкогольной кампании пить на улице, а уж тем более в общественных местах было строго настрого запрещено. Поэтому мы и побаивались.
 Тут нам попалась на глаза столовая. Мы зашли внутрь. День был будним, время не обеденное. В столовой не было ни души. Навстречу нам из-за раздатки вышла пожилая женщина в не очень чистом переднике.
- Вам чего, ребята? – спросила шепотом она.
- Нам бы выпить где, - ответил Вовчик.
- А вы откуда?
- Мы из МУРа.
- Ясно, - кивнула головой женщина и показала рукой на дверь в конце обеденного зала, - кушать будете? У нас сегодня только макароны с котлетой.
- Две порции, - попросил Вовчик.
  Мы зашли в комнату, указанную женщиной. Тут было три стола и этажерка со стаканами. Не успели мы присесть, как две дымящиеся тарелки с макаронами и два пустых чистых стакана украсили наш стол.
  Вовчик развязал рюкзак и достал одну бутылку.
- А почему ты ей сказал, что мы из МУРа? – спросил я.
- Ты что телевизор не смотришь? – удивился Вовчик, - сейчас фильм какой-то многосерийный идет, там через каждые десять минут говорят: «мы из МУРа». Вот у меня и вырвалось. Не про конкурс же мне ей рассказывать? Она, наверное, и не слышала про него. А МУР подействовал, видишь, как нас с тобой принимают.
  Мы выпили и набросились на макароны, так как сильно проголодались. Початая бутылка с водкой стояла на столе. Тут дверь комнаты открылась, и вошли два милиционера. Один из вошедших, кажется капитан, прошел к этажерке и взял два пустых стакана. Второй трясущимися руками достал из грудного кармана четверок, кое-как справился с крышкой и, стуча горлышком о края стаканов, разлил. Милиционеры выпили, не чокаясь, потом разломили на пополам яблоко, и быстро сжевав, вышли из комнаты. Всё произошло так быстро, что мы с Вовчиком даже испугаться не успели.  
  Мы тоже быстро допили свою бутылку, завязали рюкзак и поспешили на улицу. Только выйдя из столовой, мы перевели дух.
- Смотри, - показал Вовчик  на дом через дорогу.
Напротив столовой возвышалось здание, на котором огромными буквами было написано: Министерство Внутренних Дел Чувашской АССР.
- Теперь мне все понятно, - сказал я, - это была милицейская столовая. Поэтому старушка и не удивилась, что мы с тобой из МУРа.
- Ага, а менты, чтобы остальных граждан не пугать, пьют в специальной комнатке, куда нас с тобой и проводили.
- Точно. И эти двое, которые явно похмелялись после вчерашнего, нас с тобой за своих приняли. Если бы мы в общем зале выпивали, то нас бы точно забрали, и не дождались бы авторы-исполнители и исполнительницы того, за чем нас посылали.
- И погнали бы нас с тобой из пожарки поганой метлой, - вторил мне Вовчик, - и стали бы мы безработными.
- Вот, Олежек, и вся история, - Ильич умолк, в кухне воцарилась тишина.  
- Ну и в чем же ее поучительность? – спросил Комков, - нелепость мне понятна, хотя надо сделать скидку на своеобразие чувашской культуры. В чем поучительность?
- А в том, молодой человек, что любые запреты и любые правила, прежде всего, нарушают те, кто их устанавливает, а также те, кто обязан следить за их соблюдением. И так было у нас всегда. Да и сейчас точно также. Это – первое. А второе: две отечественные беды распространяются на любую культурную автономию.
- Там, в Чебоксарах были плохие дороги? – спросил Комков.
- Я имел в виду дураков.
  Олег хотел что-то возразить, но Ильич посмотрел на часы и закричал:
- Чуть Новый Год не пропустили! Бежим к телевизору.
  В телевизоре Президент страны поздравлял народ с Новым Годом. Он говорил правильные вещи о взаимной любви, терпимости друг к другу, о нашей могучей экономике и вставшем