Рассказы

прикасаться к ней, помня, чего она насильно испытала. Поздним утром они встали, пили травяной чай на кухне, отодвинув плотную занавеску у окна. Только теперь Шульц рассказал ей про то, как он взорвал полковника, как  в суматохе бомбежки снял с убитого маскировочный халат, прикрылся им и отполз в густой перелесок недалеко от дороги. Были сумерки. Он видел, как санитары подбирали убитых и тяжелораненых солдат. Шум боя удалился. Уже замерзая,  в темноте он вышел на знакомую дорогу и по обочине быстро зашагал в деревню.
«Хорошо, что это произошло около дороги на деревню, а то бы я замерз среди трупов или бы меня взяли в плен»,- закончил он рассказывать. Варя с изумлением смотрела на него и окончательно поняла, что Шульц любит ее. А он продолжил говорить о том, как до войны в Вене учился на агронома, посещал клинику сексуальной гигиены доктора Вильгельма Райха и осознал, что нацизм это психическая несвобода. Люди от рождения равны между собой.
«Мое сознание прояснилось, освободилось от догм национализма. Ты мне сразу понравилась и теперь я люблю тебя». Во время рассказа он смотрел на Варю и любовался каждой черточкой ее лица. Тут  Варя спохватилась, шагнула на середину кухни,  убрала  коврик. Приподняла за кольцо крышку в погреб и сказала: «Если кто-то будет стучаться в двери, сразу бери зимнее пальто и залазь в подпол, понял»?
- Понял, понял,- закивал головой Шульц. Варя оделась, взяла пустые ведра, закрыла за собой дверь на ключ и ушла  к колодцу. Принесла воды, потом сходила за дровами, затопила печь. Начало смеркаться. Шульц надел старое зимнее пальто, шапку и вышел  во двор подышать свежим воздухом. Ходил под навесом, смотрел на верхушки сосен около клуба, прислушивался к артиллерийской канонаде и размышлял, что ему делать. Уходить от Вари ему не хотелось, но и долго жить у нее он не мог. Вдруг заметят  и донесут, арестуют и Варе будет плохо. За себя он не беспокоился. Вернулся со двора около десяти часов, Варя уже лежала в кровати и ждала его.
Прошел еще один день. Ночью они  опять любили друг друга   и заснули только под утро. Днем Варя снова ушла за водой. Возвращаясь обратно, увидела во дворе маму, которая тут же спросила: « Немцев то нет, чего не идешь к нам жить»? Варя ничего не ответила. Женщины зашли в избу. Шульц лежал на кровати поверх одеяла с закрытыми глазами, положив руки под голову, и думал. Когда немцы были в деревне, Клава слышала от соседей про Варю. О том, что дочь ежедневно ходит в клуб и ее сопровождает ефрейтор. Этот немец  и вечерами заходил к ней, а  уходил  неизвестно когда.
-Господи, я то, не верила разговорам, а тут накось лежит здоровехонький. Пусть убирается, куда хочет, к чертовой матери,- сердито сказала она и тут же обозвала Варю,- подстилка немецкая ты и есть.
-Мама не кричи. Он убил своего полковника и сбежал. Сейчас думает, что ему делать. Через день два он пойдет в сельсовет и объявится. Не век же ему здесь хорониться. Кто увидит, да донесет, нам же хуже  будет.
-Не беспокойтесь фрау. Мне надо самому объявиться властям, я не хочу воевать за Гитлера,- вдруг сказал Шульц.
-Откуда он русский то знает?- с изумлением спросила Клава.
-Пойдем на кухню. Ты чай будешь пить, а я расскажу, что он мне говорил.
« В германскую войну 1916 года его отец русский медик, унтер-офицер, попал в плен. Находился в лагере для военнопленных Чарске, что в Пруссии. Выжил там только потому, что офицеры и врачи в лагере были на особом положении. Им выдавали одежду, немецкие документы, кормили лучше за счет датского красного креста. Они могли даже выходить за территорию лагеря, по каким - то делам, посылали письма родным в Россию. Рядовые пленные умирали десятками от недоедания и болезней. Одному прусскому фермеру понадобилась дешевая рабочая сила, и он приехал в лагерь. Зашел к начальнику. Походил по лагерю с офицером, поглядел на истощенных пленных солдат и вернулся к начальнику с вопросом: «А вот те пленные, что хорошо одеты и выходят за территорию лагеря, мне подходят. Нельзя ли их выбрать»? «Нельзя,- ответил военный,- это офицеры, у них в России родные, они с ними переписываются и скоро уедут домой». Начальник немного подумал и сказал: «Вот тут есть один медик. Он никуда не выходит, его никто в России не ждет, может он согласится». Вызвали унтер-офицера, объяснили суть дела. Фермер предложил ему работу медика, и он вдруг согласился. Был он из небогатой малочисленной семьи, родственников растерял, к тому же в России случилась революция. Через два года женился на служанке. Шульц родился в 1920 году. Его записали под фамилией матери, чтобы не было в дальнейшем проблем».
«Так вот оно что», - промолвила  Клава, выслушав рассказ дочери. А потом добавила: «Все равно, пусть заявится в сельсовет».
На следующее утро, надев старое пальто, ушанку и подшитые валенки, с документами во френче он пошел в сопровождении Вари в сельсовет. Председатель сельсовета позвонил в Горск. Оттуда ответили: - Ждите машину с чекистом.  В районном НКВД посмотрели документы Шульца, выслушали его подробный рассказ и позвонили в Москву.
 В Москве его снова допросили и через неделю предложили подписать документ о добровольной службе на стороне Советского союза переводчиком. Решили, что в штабе он будет под постоянным наблюдением, чекисты в это время досконально проверят еще раз, нет ли  у него связей с немцами, не внедрили ли они, таким образом, шпиона. Так Шульц попал в штаб дивизии действующей на Западном фронте.
   В январе нового 1942 года Варя перешла жить к дяде Саше и матери. В середине февраля она почувствовала беременность. Сначала испугалась, - что люди скажут, но вспомнила Шульца и успокоилась. Как только немцы ушли из деревни, и грохот боев удалился, так сразу же руководители района начали налаживать работу колхоза. Всех жителей деревни обязали работать для фронта, для победы над фашистскими захватчиками. Кто не мог по возрасту или здоровью, тот по мере сил работал надомником: вязали носки и варежки советским бойцам, делали мелкие необходимые вещи. Ввели норму сдачи молока для тех, у кого были коровы. Таких в деревне оказалось несколько, в том числе и дядя Саша. Так же ввели трудовую норму, а она была предельной. Домой, после работы вечером, женщины шли, еле волоча ноги. Варя ходила на ферму и нагружала вилами навоз в сани. Его отвозили на поле, чтобы весной после вспашки садить картошку, овощи и все ,что можно. Фронту требовались продукты. В таком напряженном ритме прошел март и апрель. Потеплело. Снег сошел. В мае живот у Вари  заметно увеличился, и много работать ей стало невмоготу. Она попросила председателя колхоза перевести ее в надомницы. Контуженный и хромой после ранения Николай Иванович Ершов был дальним родственником Вари, и она надеялась, что он разрешит. Сорокалетний мужчина среднего роста, узколицый, черноволосый с желтыми прокуренными усами посмотрел на Варю уставшими глазами и немного задумался. Он тоже слышал всякие разговоры про нее, верил, не верил, но увидав  Варин живот, подумал: «Угораздило же тебя вляпаться в историю с немцем, сучка этакая». Но пришлось разрешить.
 Патриотизм в народе был на высоте. Трудились до изнеможения под лозунгом: все для фронта, все для победы и не роптали. Варя старалась не выходить на улицу без надобности. В деревне все знали о том, что она ходит с животом, и злые языки болтали про нее всякую околесицу. В июне неожиданно пришло письмо от Шульца. Он писал, что служит переводчиком в штабе, любит ее и ждет ответа. Варя заплакала, прочитав письмо, и тут же написала ответ по обратному адресу. Сообщила о том, что беременна, что народ ругает ее, многие даже не здороваются. Попросила, чтобы он приехал хоть на денек, и они бы расписались в сельсовете. Тогда, народ узнал бы всю правду и, перестал бы плохо относиться к ней. Она попросила маму отнести письмо в почтовый ящик. Рассказала ей, о чем написал Шульц.
В конце июня дядя Саша начал косить траву и заготавливать сено. Варя доила корову, варила еду для семьи помимо своей надомной работы. Еще с конца мая для экономии муки жители начали добавлять в нее крапиву и лебеду. Супы варили тоже с добавлением всяких съедобных трав. Жить было трудно, но пока еще не очень голодно, запасы выручали.
Клава, зная все о Шульце, при случае пыталась рассказать женщинам  правду о нем и Варе, но никто ее не слушал, только отмахивались. Изменщица и все.
Хозяйничая в доме, Варя чувствовала, как ребенок шевелится в животе. Она со страхом думала о рождении ребенка. Мысли об отношении к ней односельчан мрачнее осенней тучи возникали в голове. В один из жарких, сухих дней июля, пыля по деревенской улице, проехал американский джип и остановился около сельсовета. Из машины вылез Шульц в форме лейтенанта Советской Армии и зашел в помещение. Через полчаса он вышел, и джип покатил к Вариному дому, потом к дому дяди Саши. Открыв калитку, Шульц увидел Варю во дворе, и бросился к ней, вытянув руки вперед. Варя  остолбенела. Она стояла с широко открытыми глазами и улыбалась. Шульц подбежал к ней и, заметив круглый живот любимой девушки, осторожно обнял  и поцеловал.
На обед пришла Клава. Всей семьей сели за стол. Шульц за едой рассказал обо всем, что с ним произошло, умолчав о допросах и проверках. Убедившись в его искреннем намерении служить новой Родине, начальство направило его на краткосрочные офицерские курсы. К этому времени один из партизанских отрядов добыл сведения о том, что немцы готовят грандиозное наступление на Западном фронте с целью переломить ход войны. Они тайно, по ночам стягивали танковые войска и мотопехоту в  одном месте. Нужен был настоящий немец для захвата старшего офицера с планом наступления. Выбор пал на Шульца. Его вместе с чекистом забросили в отряд. Задание было выполнено. Шульца повысили в звании, наградили орденом и дали отпуск на три дня без учета дороги. Председатель колхоза, он же глава сельсовета Николай Иванович при встрече объяснил Шульцу, что он не имеет права регистрировать такие браки. «Закончится война, примешь наше гражданство, если останешься жив, тогда и распишем вас с Варей»,- сказал он ему на прощание. Он обещал завтра с утра собрать деревенский сход, чтобы первым вопросом обсудить текущие дела, а вторым познакомить жителей с офицером Советской армии Шульцем, чтобы пресечь всякие разговоры о его невесте Ершовой Варваре.
 «Ну, давайте нальем самогонки да выпьем за то, что все так благополучно получилось у Шульца и Варвары»,- предложил дядя Саша с улыбкой, обнажив беззубый рот, и все с ним согласились. Поздним вечером, ложась спать, Варя сказала Шульцу: « Я боюсь, ребенок то может быть от полковника». Шульц весело рассмеялся и успокоил ее: «Доктор Райх доказал, - девственница при первом контакте, да еще без желания не может раскрыться так, чтобы забеременеть. Зачатие бывает тогда, когда любящие отдаются друг другу с желанием  несколько дней и много раз. Я уверен в том, что это наш  ребенок».
 Они разговаривали долго, заснули и спали до тех пор, пока утром их внезапно не разбудил громкий звук  пожарной рельсы.





Февраль 2014 год.






ПРИДАНОЕ.


  В поселок «Д», районный центр одной из автономных республик Союза, в конце апреля приехала бригада плотников из