общественности, - мстительно сказал я тогда на медосмотре хирургу, - но мне также известно, что четыре палки сыро-копченой колбасы и коробка армянского коньяка дают право на отсрочку, а иногда равноценны обмену на «белый» билет.
- А тебе очень надо получить отсрочку? Ну, в таком случае, послезавтра вызовешь на дом карету «Скорой помощи» с жалобой на приступы аппендицита. Я дежурю по городу. Тебя к нам привезут, и я тебе в больнице чего-нибудь удалю, - предложил он вполне реальный план отсрочки.
Мы , поторговавшись еще немного, сошлись на двух бутылках коньяка, и через день, побрив тупой бритвой во всех местах, меня уже вывалили из каталки на операционный стол.
- Не бздите, мударь, - подбодрил меня хирург, пряча под марлевой повязкой аллергические пятна и фильтруя ей выхлопы «коньяка», который за сутки до операции я сотворил для хирурга из бутыли самогона, ложки растворимого кофе, флакона огуречного лосьона и средства для снятия лака с ногтей: - Я поспорил с ассистентом, что простою все время операции на одной ноге. И ведь простою, чего бы Вам это не стоило!
- Вы подстраховались на случай летального исхода? – съязвил я.
- А как же? Всенепременно! – хирург защемил пинцетом лист бумаги и поднес к моему носу.
Я свел глаза в кучку и прочитал: «Заявление.
Прошу уволить меня по собственному желанию и по причине несоответствия с занимаемой должностью, так как за такую зарплату я не способен причинить больным столько же вреда, хотя чувства мести меня и переполняют». И подпись фиксирована была вчерашним числом.
Известная практика: еще вчера в милицию хотел сдать труп, да замотался чего-то.
С бумажным хрустом чертил он скальпелем узоры на моей плоти, но я не замечал, потому что был удручен тем, что за минуту до начала операции умудрился проиграть ему еще один спор.
- Спорим, что сейчас сожженную спичку возьму двумя пальцами за концы и подниму ее десять раз над головой, не поломав? – предложил хирург.
- Это и трезвому-то сделать не под силу.
- Согласен. Трезвому трудно, а я могу, - сжег и «отжал» кривой уголек толщиной в нить десять раз.
- Жаль с таким платежеспособным больным расставаться, - затянув последний шов на моем пузе, признался ассистент. И накаркал. Через пять минут меня опять ввезли в операционную на каталке.
- Швы у этого паразита разошлись, - заикаясь, пыталась объяснить мед.сестра: - У меня тапочек по дороге слетел с ноги, я остановилась, чтобы подобрать, а носилки покатились, ну, он и решил их придержать. А куда там катиться им было. Кругом, вдоль стен – больничные койки.
- Эх, вы, эскулапы – сучьи лапы, - посетовал хирург: - Да ладно, видно не один раз еще придется его внове штопать.
И в воду он смотрел не хуже своего ассистента.
Через день меня перешивали за то, что я хитро поменял «четвертый стол» с манной кашей на «первый» - с котлетами и щами.
Через три – за то, что со знакомым практикантом, в его ночное дежурство, добили наконец-то самодельный коньяк и сверху залили его медицинским спиртом.
Я всплыл на поверхность и выбрался из «наркоза» под гнетом того же самого пристального взгляда, который ущемил мое самолюбие однажды, много лет назад. Секьюритивный дед смотрел на меня так, будто пытался определить – не завелась ли в моих бровях лобковая вошь.
- Вы узнаете меня? – спросил я и слегка склонил голову. Шарики в голове с характерным звуком скатились в правое полушарие головного мозга.
- А надо? – вопросом на вопрос ответил старый хирург. - Мне казалось, что это я должен был задать Вам этот вопрос. Или так теперь благодарят за удачно проведенную хирургическую операцию? Вот, Ваши штаны – одевайтесь, вот запасной водонепроницаемый пластырь – придете завтра на перевязку. Что еще может предложить наша бесплатная медицина? Забывать стал…
- Спасибо.
- «Спасибо» , это - в каких купюрах? Или Вы намекаете мне, опытному хирургу, что я должен сказать Вам «спасибо».
- Странно, доктор. В своей жизни, с перерывом в тридцать лет, я оказался второй раз на операционном столе, а лица меня встречают и провожают все те же.
- В том-то и секрет Российской медицины. В том-то и секрет…
