очевидное: "Ты задумал самоубийство?" Он бы искренне удивился. Густав был не в себе, и он очеловечивал её… Медянка спасёт, отпустит его, верёвкой с балкона до земли... Отпустит в недостижимое Там тихого Файф, закроет дверь за ним... Оставит чудовище снаружи...
Он мог кататься чуть-чуть и потягиваться. Удачно, что, связавшие его отододи, не пересекали карман. Целенаправленность ничтожных движений возымела результат.
Свиток в три петли медными боками поблёскивал перед ним. Как лицо возлюбленного, утреннее рядом на подушке. Без подушки, не на траве и даже не на песке Собственного Мира, в Галло проклятом, прекрасное видение... Его медянка. Густав улыбнулся ей уголками губ, нравится. Плетение гладкое почти... "Привет..." Непреодолимо утягивало в сон. Потянулся... "Привет..."
Не спать! Дыши, головой бейся!.. Вслух разговаривай!.. Не помогло... Вознамерившийся ярь-медянке пересказать всю свою жизнь, Густав преуспел, дошёл уже до середины. Когда, кровью налитые глаза Гарольда встретили его, ринулись бивни, едва не коснулись лица. За горло едва не поддели! Очнулся... Ура, отододи на месте! Всё тихо...
Человек строго практического плана, имея в досягаемости хоть какую возможность действовать и обретя малейшую ясность ума, Густав резюмировал известное. "Мадлен... Вышли или ещё там? Много времени прошло. Либо вышли, либо оттуда улетели. Оттуда возможно улететь? Тихо... Тишина… Промедление ни к чему..."
Распутывать зубами не понадобилось. Зацепил крючком за петлю отворота, навалившись плечом на сам моток. Медный хвост скользнул, размотал петлю... Как и положено ей, медянка отреагировала на тепло тела... Обвилась... Вот же горло! Вниз потекла, обвилась вокруг связанной руки. "Предательница!.." Скользила, сочилась между рук. "Нет же, нет!.. Как же в драке рассчитывают на тебя, бестолковая?!" Нормально рассчитывают. Не раскаиваются.
Густав не учёл, не знал одного момента. Касающегося изобретения медянок, оружия последней эпохи. Знать-то он не знал, но мог бы задуматься: столь злое оружие не попало в запретные артефакты... Дроиды не отнимают его и схемы его изготовления. Почему? А потому что медянка - щит, в первую очередь, а удавка - во вторую! Медянки, оружие нападения и защиты, реагируют на тепло тела и особо на Огненный Круг - не препятствует ли нечто движению его, влаги, огоньков в теле? Не душит ли, не преграждает ли путь? Разорвать опередившее её кольцо удавки, захвата чьих-то рук, её первая задача. Затем станет опасна, да.
Скрипнула медь об медь. Новая змейка встроилась в цепь пятнадцати, ослабели все разом. Густав вдохнул животом, глубоко, о!.. И выпутался... Отполз... Чего ему это стоило! Лишившись ориентира, цепь распалась на змейки. Лалы выкатились. Пятнадцать пурпурных звёзд. Нет эмоций. Дрянные стекляшки.
В охотах и вне их, в торге, тренировочных боях правого крыла, редких ночах на Мелоди, даже там, Густав не ориентировался лично на людей. На позиции, обстоятельства, лёгкость добычи… Ненавязчивость партнёра в торге и танце, на раз, на один танец... А тут, едва обретя второе рождение, дыша полной грудью, замер... Неотрывно следил затихающее распадение медной связки... Чтоб отличить свою! Не перепутать! Её забрать... Не в себе, жар и жажда помутили его рассудок. Но выполнил задуманное. Прежде чем на четвереньках доползти до выхода, до мокрого сада, он забрал её, свою медную отододи.
Лалы тоже, стекляшки, измучившие до смерти, заберёт потом. Но пока, как ни был беззащитен, открыт, прятаться, осторожничать не мог. Он хотел воды. Воды... Густав умудрился встать, подняться на ноги при входе, держась за колонну. Вдруг поджидают, вдруг смерть. Так не на четвереньках. Шагнул...
И там уже рухнул, на безлюдном повороте дорожки. Дождь начался. Он должен был начаться. Вода, просто вода... Ноль Впечатлений... Чистая вода... Что такое блаженство, что такое исполненье желаний, прежде не знал. Уронив голову, так и оставшись сидеть, как упал колени, в дальнем уголке стриженого парка, под усиливавшимся, стихавшим дождём, равно далёким от прекращенья и бури, Густав мок до утра. Незамеченный. А если кто издали и приметил его, Андре, например, то предпочёл смыться и промолчать. К чёрту, связываться... К чёрту и его, и Мадлен!
Готовый к действию, как только свет наступавшего дня позволил ему ориентироваться, Густав вернулся в хранилище. Ухмыльнулся. Изгрыгнул последние проклятия ему. И занялся делом. Собрал Лалы, снял рубашку. Тонкие носил, но как мешок сгодиться, не особая тяжесть.
Фантик Олива пригодился! Распахивая между колонн дверцы за дверцами, довольно быстро Густав вычислил по цвету оснований морские свирели. Подписи ни о чём не говорили ему, незнакомый язык. Из морских, рассматривая фантик на просвет, переводя взгляд с него на основание, а затем и прикладывая палец к открытому верху трубочек, Густав выбрал тёплого, лёгкого сине-зелёного цвета все. Все пять. Старался не торопиться. После едва не доконавшей его жажды чувствительный ко влаге сверх меры. Не требовалось долго всматриваться. Завязал добычу в рубашку, с Лалами вместе. "Принципиально не проливаются? Очень хорошо".
Очередные высокие, непрозрачные дверцы, раскатившись в стороны, открыли не полки шкафа, а внутренний дворик Гала-Галло. Густав закрыл их за собой и огляделся.
"Важно - сухо. Ага... Отсюда уходят. Улетают". Без промедления поднял пирамидку, положил добычу... И задержался.
Сплошная высокая стена. Штукатурка со следами фресок, подписанных вязью на том же, неизвестном ему языке. Восемь дверей закрытых, узких. Косяки - колонны. Вместо капителей поочерёдно, попарно: наконечники копий и нераскрывшиеся лилии. Вытесанные грубо, но уверенно.
Навес посреди двора. Провисшее, вылинявшее до белого, голубое когда-то, полотно. Стол овальный под ним. Вокруг вместо стульев лежанки. Жёсткие, с валиками и коврами. Стол заставлен, завален. Сосуды с Впечатлениями, опустошённые и полные, отпитые. Письменные принадлежности. И оригами без счёта. Завершённые, начатые, скомканные, разорванные свирепо, на клочки. Сложные, простые. Цветные, белые, раскрашенные. Они разбросаны и по двору.
Его пустынность нарушают, миниатюрная и побольше, две альпийские горки. Хвойники, мхи. Мало цветов. Деревца возле навеса. Ближнее цветёт, безлиственное. Белые простые цветки, венцы длинных жёлтых тычинок, красиво. Не шарики мимоз, но Густава притянуло к ним. Остальное отмечал инстинктом охотника, так, отрывочно, будто скорописью запечатлевая впрок. На месте пытаясь вникнуть в характер обитателей, детали собирая на будущее.
На обломанной нижней ветке, незаметный издалека, как цветки бело-жёлтый, висел двойной барабанчик. Тончайший, эластичный металл натянут шнурками до колокольной звонкости. Неплохая вещица... Забрал, повесил на шею. "Я, как Маричка, увешался... Хорошо, не по небу домой лететь".
Дощечки и меловое стило задержали его внимание. "А, кое-что позабыл... Поблагодарить за приют! Охота на галло была предложена ему? Что ж, более чем логично принять заказ. Особенно теперь! Уйти, не забросив крючка?.. Забросив... В глотку пропихнув сразу, чёртовы мстительные галло! Отсюда улетают, снимая пирамидку? А он - оставит. Пирамидку с отказом! Торговую подставку демонстрации!.. Придётся чаще бывать у себя, ждать, вдруг постучатся!.. Ха-ха, оставит! В сердце Гала-Галло, в хранилище Гала-Галло, в гнезде восьми основательниц! Но что же на острие?.. Письмо!"
Гениальный, примитивный, как атиньи дёсны, охотник, Густав запечатал письмо ругательством, у них же слышанным. Думал - проклятием, ругательством… Но для галло, это куда больше, чем ругательство... Пустую угрозу выплюнул и очертил срок. Не знал, что одним кратким слогом превращает в приказ. Пусть добыча, если желает, ищет его, думал. Оказалось - без "если", без вариантов. Он оставил ядовитый шип в сердце Гала-Галло, жить с ним нельзя, без вариантов.
Письмо не отличалось оригинальностью. Преисполненное яда. На скрипнувшей под мелком табличке Густав размашисто начертал:
"благодарю за тёплый приём
жду в гости
или навестить вас
по окончании сухого сезона
ача"
Так написал, знаков препинания не ставил... В яблочко!
"Получите, чёртовы галло!.."
Запрокинув голову, расправив плечи, долгим зовом, не веря своему счастью, осязая звук из груди, Густав позвал дракона... "Белокрылая воля... Ящер небес, зверь!.."
Перекинул добычу на белую спину его. Утвердил табличку, поправил... И дроид унёс его в Собственный Мир. "До скорой встречи, галло!.."
Глава 88.
Плеск фонтана не позволял заснуть глубоко. Густав упал, распластавшись на широком, мраморном парапете, да так и остался. Отклоняемые ночным ветерком, то струи задевали его, то водяная пыль. Прекрасно. Редкая ночь в Собственном Мире, показавшаяся ему блаженством. Чем сильнее плещет, тем лучше, ещё, ещё... Ручьи, водопады, потоки... Журчите по мрамору, падайте с высоты в чашу не заполняемую ни на палец выше, не на палец ниже задуманного. Они отдаляли голос дроида, проникновенный... Как горечь в соль переизбытком проникает, а не откуда-то со стороны... Вода разбивала начинающийся кошмар глубокого сна. Разбивала обычный, неизбежный кошмар: что он всё ещё связанный в Гала-Галло, в удавках и жарких, пурпурных Лалах, и не вдохнуть... Капли брызгали в лицо, со вздыбленной шкурой Гарольд не поднимался из бури... Прекрасный фонтан... «Сбежал... Неужели сбежал?.. Неужели...»
Утром Густав озаботился внешним видом. Переложил награбленное в пристойного вида сумку, неброскую, через плечо. Свирели оставил дома. Рубашкой той же Лалы проложил, чтоб не гремели. "Я богат..." Никогда не стремился. В руки пришло. Окинул внутренним взором континент, не оставил ли где шатра для быстрого возвращения. "Все мозги усохли от проклятых галло!.." Вспомнил шатёр в горах, ночлег или бегство, на крайний случай. Нда.. Местечко выбрал... Самому неохота туда лишний раз! Хорошее место. Искал, старался. Неохота и не надо. Разве сейчас крайний случай?
Полетать он не прочь... Не шагать бы через пески Собственного Мира до рамы… Очень тягостный, неизменно подавляющий отпечаток оставлял на душе короткий, в общем-то, путь барханами пологой чаши, кочующим песком. Опечаток гнева. Свежего, как в первый день. Тупого, душного... Но после неволи полетать хотелось!
Не оглянувшись, не позвав дракона Густав прыгнул с рамы...
Продлить падение... Удивиться, как впервые, когда белый дроид образовался не под ним, а кувырком вокруг него... Почувствовать тонкую обратную связь: зов, но наоборот, сразу отклик.
Дракон подхватил когтями и уже из когтей перекинул на спину. Выражая свой дроидский гнев, закрутился так лихо, ушёл в такой крутой штопор горизонтальный, завершившийся пике, что радость рассерженного дроида предалась человеку. Сложились, перемножились обе радости. Скорость, да... Скорость и воля...
Вдоль хребта, крепко, привычно держась, всадник услышал вибрирующее мурлыканье... Урчание... Звук бодрящий, звук силы, используемой на одну тысячную. Драконьего горла? Дроидской идеальной машины?.. Грудной клеткой чувствовал, передалось...
Счастье? Рецепт на все времена: в четыре стороны воля, и поровну наливать - полумандраж, полузлость! Лить до краёв, до горизонта!
Всё ещё
