чтобы не вступить с ней в перебранку, что было, по меньшей мере, странно. — Назовите-ка мне своё полное имя, мисс Перкинс. А также какое-нибудь ласковое прозвище, которым вас зовёт ваш отец. Малышка, бабочка, крольчонок?
Его насмешливые глаза, казалось, видели её насквозь.
— Н-не скажу, — запинаясь, обиженно пролепетала Эми. — Вы надо мной издеваетесь!
Ша Тате терпеливо вздохнул и сердито прикрикнул на мальчишку, который, видимо, распознав в словах Эми неповиновение, безжалостно дёрнул её за кудряшки:
— Инила йанка йо! — Вождь снова пристально взглянул на Эми. — Отвечайте, когда я спрашиваю, и никто больше не пострадает.
Голос его был очень усталым, и Эми вдруг подумала, что он, должно быть, едва держится на ногах.
— Меня зовут Эмилия Джоанна Перкинс, — неохотно пробормотала она, уставившись в пол. — Отец называет меня Эми… и ещё… куколка.
Она вскинула глаза, ожидая увидеть его усмешку, но он не смеялся.
— Спасибо, — проговорил Ша Тате тихо и просто. — Пила майа.
И, уверенно включив загудевшую телеграфную машину, он так же уверенно опустил смуглую ладонь на рычаг.
Эми смутно ощущала всё нараставшую головную боль, но это её мало занимало. Девушку гораздо сильнее мучил даже не вопрос о том, какое же сообщение посылает Ша Тате отцу, а то, где он этому научился, хотя в первую очередь её должно было волновать, останется ли она в живых!
И когда Ша Тате, закончив передачу телеграммы, подошёл к ней и внимательно вгляделся ей в лицо, Эми только беспомощно пробормотала:
— Я не понимаю, кто вы. Не понимаю…
— Я Ша Тате, Красный Ветер, военный вождь оглала, — отозвался он совершенно серьёзно и легко поднял Эми на руки — уже не перекидывая через плечо.
— Но вы разговариваете и ведёте себя как образованный европеец, — упрямо возразила она, невольно хватаясь за него обеими руками.
Его янтарные глаза под сросшимися у переносицы тёмными бровями оказались совсем рядом.
— Я был в Европе, — неожиданно признался он и, усмехнувшись, добавил: — За Большой Солёной Водой. Прожил там несколько лет.
— Что... что вы там делали? — пролепетала Эми, растерянно моргнув.
Она просто не верила своим ушам.
— Был наездником в цирке Барнума, когда тот решил показать Европе краснокожих дикарей и собрал в нашей резервации индейскую труппу, — любезно пояснил Ша Тате. В глазах его плясали смешинки.
Эми прикусила губу:
— Значит, вы не станете убивать нас… меня? Пытать на столбе пыток и… волочить за своим мустангом на ремне?
Ша Тате тяжёло вздохнул, подымаясь с нею на руках по ступеням лестницы, ведущей из подвала во двор:
— Я постараюсь без этого обойтись. Но… — Он поставил её наземь и взглянул сверху вниз холодно и сурово. — Если понадобится для пользы дела, я убью вас без колебаний, мисс Перкинс, не обольщайтесь.
— Какого… дела? — прошептала Эми помертвевшими губами.
— Моё племя должно переправиться в Канаду — прочь из гиблой резервации, в которую загоняют нас американцы-васичу — ровным голосом пояснил индеец. — В Канаде мои соплеменники всё ещё свободны, и там даже уцелели бизоны. Нам нужно пройти по территории, которую охраняет полк вашего отца. Если его солдаты без помех пропустят нас, вы не пострадаете. Если нет — умрёте.
Эми показалось, что земля уходит у неё из-под ног, и она покачнулась, снова безотчётно уцепившись за Ша Тате. Тот так же машинально поддержал её под локоть, и девушка, вспыхнув, отдёрнула руку.
Ша Тате хмыкнул и отошёл к своим людям, уже не обращая более на неё никакого внимания, а Эми застыла, вперив негодующий взгляд в его широкую спину.
Он был дикарём! Врагом! Он взял её в плен и собирается убить! А она-то воображала, что он будет снисходителен к ней, беззащитной, ни в чём не повинной! Что он её пощадит, отпустит!
«Солдаты васичу убивают не только наших женщин, но и дряхлых стариков, и даже грудных младенцев…» — вспомнила она вдруг сказанные им слова.
Господи, неужели и её отец тоже…
Нет-нет! Она не станет об этом думать!
Всё, конечно же, закончится хорошо, солдаты отца не будут ни в кого больше стрелять, и всё племя Ша Тате уйдёт в Канаду, а сам Ша Тате тогда немедля отпустит её, и она бросится в объятия отца, и… и…
Каменистая земля прерии, в которую впитывается её кровь, вдруг так явственно представилась Эми, что её опять затрясло, и она оперлась рукой на бревенчатую стену блокгауза.
Нет, ей нельзя полагаться на милость дикарей! Пусть этот Ша Тате считает её беспомощной маленькой дурочкой, ей совсем нетрудно будет прикинуться таковой! Она дочь солдата, и она сбежит! Да-да, сбежит, она не станет помогать индейцам осуществлять их план, она просто скроется от них и сама, сама придёт к отцу! Как он там волнуется, должно быть…
Она так и стояла в каком-то болезненном оцепенении, продолжая упираться ладонью в стену блокгауза, когда индейцы повели мимо неё уцелевших солдат и офицеров форта, подталкивая их прикладами.
Маргарет!
Маргарет, продолжавшая истерически всхлипывать, тоже была в этой понурой толпе.
Опомнившись, Эми кинулась вперёд и схватила за руку Ша Тате, который уже вёл в поводу гнедую лошадь, взятую им, видимо, в конюшне форта.
— Они сгорят в этом подвале! Или задохнутся! — выкрикнула Эми, тыча пальцем в сторону пленников. — Блокгауз всё ещё горит! Умоляю вас… пожалуйста… ради Христа!
Она осеклась на полуслове.
Ша Тате вскинул брови:
— Бог белых людей — слабый Бог, — произнёс он со знакомой уже усталой усмешкой. — Он призывает прощать врагов. Это так глупо. В конце концов его самого казнили на кресте. — Он нахмурился, заглянув в побелевшее лицо Эми, и добавил чуть мягче: — Блокгауз уже не горит. Так что перестаньте пищать.
Одним движением он вскочил на неосёдланную лошадь и властно протянул Эми руку.
— Я н-не п-пищу! — Заикаясь от возмущения, Эми спрятала руки за спину.
— Вы хотите, чтоб я связал вас, как курицу? — поинтересовался Ша Тате весело.
Грубый злобный дикарь! Чудовище!
Гневно сопя, Эми неохотно протянула руку, и вождь поднял девушку на спину коня перед собой так легко, словно она ничего не весила.
Она изо всех сил пыталась отстраниться от его твёрдой груди, гордо выпрямив спину, и прямо-таки всей кожей чувствовала, как его это забавляет.
Остальные воины, тоже верхом, направились прочь из форта следом за Ша Тате. Эми подметила, что их не так уже и много, как ей показалось вначале — всего двенадцать вместе с вождём, и половина из них — совсем юнцы и даже подростки, как тот мальчишка, который тащил её в подвал и дёргал за волосы. Конечно, куда им было справиться с кавалеристами в честном бою, им поневоле приходилось прибегать к разным гнусным хитростям! Думая так, Эми, впрочем, отчётливо сознавала, почему воинов так мало и почему они столь юны — большинство индейцев, способных держать оружие, уже погибли в этой войне.
В этой неравной схватке.
— Почему вы не хотите просто смириться? — прошептала Эми с невольной дрожью. — Если бы ваше племя подчинилось приходу цивилизации, было бы лучше для всех. Зря не проливалась бы ваша кровь…
Она закусила губу, услышав спокойный ответ Ша Тате:
— Эта кровь соединяет нас с нашей землёй, которую мы покидаем. Родятся дети, а эта земля останется их землёй. Они не забудут, не надейтесь.
Сердце у Эми так и сжалось, столько было в этих словах непреклонной уверенности, гордости и горечи.
Неожиданно она вымолвила, из всех сил цепляясь за гриву коня, чтобы не касаться смуглой крепкой руки Ша Тате:
— Но не все мы враги вам. Я не враг вам!
Почему-то ей показалось, что сказать это — очень важно. Отчаянно важно. Пускай он даже потом убьёт её, она хотела, чтобы он это знал.
— Я знаю, — помедлив, эхом отозвался он и взял её за плечо, устраивая поудобнее. — Держитесь лучше за меня, мисс Перкинс.
В голосе его явственно звучала улыбка. Не насмешка, а именно улыбка.
«Куда мы направляемся?» — хотела спросить Эми, но не решилась. Она и так уже наговорила слишком много.
Прерия в буйном июньском разнотравье покачивалась перед нею, солнце пригревало и слепило глаза. Эми в нерешительности поёрзала на спине мустанга, чей плавный размеренный бег убаюкивал её. Ша Тате не даст ей упасть… Он…
Вздрогнув всем телом, она распахнула глаза, не сразу сообразив, где находится. Подхватив её под мышки, Ша Тате вместе в нею спрыгнул с коня и аккуратно опустил Эми на землю.
Девушка растерянно огляделась.
Они стояли на дне маленького ущелья в тени нависавшего над их головами огромного утёса — в самом центре невесть откуда взявшейся толпы индейцев. Другие всадники тоже спешились, держа лошадей под уздцы, пока женщины сгружали какие-то вьюки, притороченные к спинам коней. Вертевшиеся здесь же голопузые смуглые дети немедля начали ворошить эти мешки, с радостными криками что-то вытаскивая оттуда и принимаясь жадно грызть.
Эми присмотрелась — в тонких, как прутики, ручонках детей были армейские пайковые сухари.
Давешний подросток что-то взахлёб тараторил, вертя в руках свою новенькую винтовку и, очевидно, хвастаясь ею перед мальчишками помладше, которых Ша Тате не взял в столь рискованную экспедицию. Те завистливо косились на него и с любопытством — на Эми, а та, оробев, невольно спряталась за спину Ша Тате.
Индейские женщины смотрели на пленницу не только с любопытством, но и с явной враждебностью. Эми не могла понять, какого они возраста. Все они казались старухами, худыми и изможденными. Одежда на них представляла собой странную смесь обносков, происхождение которых трудно было определить.
Эми незаметно поёжилась под огнём презрительных взглядов этих женщин.
Вперёд неожиданно выступила высокая, совершенно седая старуха и что-то горячо проговорила, обращаясь к Ша Тате и тыча в сторону Эми костлявым пальцем.
Вождь спокойно, но твёрдо что-то ей ответил, а потом повернулся к остальным и заговорил так же размеренно и веско. На Эми он не показывал и даже на неё не смотрел, но она отчётливо чувствовала, что речь идёт именно о ней.
Когда Ша Тате умолк, над полянкой повисла напряжённая тишина. Потом старуха несколько раз энергично кивнула и даже улыбнулась, протянув руку и потрепав Ша Тате по плечу.
Люди рассыпались в разные стороны, и Эми только сейчас, приглядевшись, увидела в глубине ущелья, рядом с весело журчавшим ручейком, несколько остроконечных палаток.
— Вы скрываетесь здесь, — тихо сказала она, посмотрев на Ша Тате. — Вы… бежали из резервации? И прячетесь… но вы не знали, что вам делать дальше и как перебраться в Канаду! — Она прижала ладонь к губам. — Вам же просто повезло, что в форту оказалась я… я стала… вашей козырной картой!
Ша Тате кивком головы указал ей на ближайшую палатку, но Эми не двинулась с места.
— Я права? — настойчиво спросила она, не сводя с него глаз.
— Вакан ведёт нас, — помедлив, ответил Ша Тате. И заметив недоумённый взгляд Эми, коротко пояснил: — Та сила, что васичу называют Богом, та сила, что хранит нашу землю.
И он направился прочь, заговорив на ходу с догнавшим его подростком, а Эми, с трудом переставляя затёкшие ноги, добрела до палатки и, откинув полог, нырнула туда.
Внутри было пусто, на удивление чисто и полутемно; пахло дымом и какими-то травами. Очаг был сложен в центре палатки
