потерь, наша группа в полном составе вечер гудела, тосты были такими, что если б дошли до преподавателей этой фантастической дисциплины, всем бы нам оценки переправили на двойки, если не на колы.
Следующий экзамен был еще чище: петрология, без знания которой геолог это ничто. Попробую объяснить, на примере обычного и всем известного булыжника. Видно, что он неоднороден, состоит из отдельных разноокрашенных частиц. Это минералы, их в одном камне не меньше десятка. А всего минералов сотни, и из них геологу обязательно нужно знать триста пятьдесят! И не только названия, а и по семи показателей для каждого, что бы их различать! И для каждого знать две формумы, простую и окисную! Что это такое? Возьмем кислоту. Можно записать H2SO4 – простая формула, а можно H2O+SO3 – окисная формума. Но это кислота, соединение простое, элементов всего три. А если элементов двадцать и формума на пол строки и даже больше? И эту абракадабру нужно знать! Понимать, что в каких условиях образуется и что будет, если эти условия начнут меняться!
Короче говоря, ребята с лица сошли от зубрежки, о девочках никто не вспоминал. Я тоже понапрягал извилины, и к шести утра был в институте – по просьбе преподавателя экзамены начались так рано, потому что на каждого студента, по многолетнему опыту, приходилось по часу на беседу. И хорошо, если к одиннадцати вечера мучения последнего заканчивались. Я пошел первым, получил пятак. И весь оставшийся день был свободен! Отмечать это дело начали с обеда, когда треть группы отстрелялась, и к вечеру, когда отмучился последний бедолага, все были так хороши, как редко бывает.
Еще два экзамена были мелочевкой, и говорить не стоит. Их проскочили, особо не напрягаясь. Теперь все, с учебой закончено, осталось написать дипломы. Для начала каждый получил по наставнику (или куратору?) из преподавателей, с которым можно по диплому консультироваться.
Проконсультировались, и дело пошло. Вычертить чистовые карты на ватмане, определить состав и названия выделенных на них пород, составить схемы, рисунки и таблицы по характеру взаимоотношений минералов, в том числе и рудообразующих – это малая толика того, что предстояло сделать для начала. А потом - запроектировать и рассчитать шахту и разведочные из нее выработки – с учетом размеров рудного тела, его формы и глубины залегания.
Теперь смеялся тот, кто на практике не пожалел свободного времени при сборе материалов - переписал и перерисовал из отчетов все возможное. Я и Лешка это сделали, занимались сейчас в основном чистовым черчением, и поплевывали, наблюдая как коллеги бегают к преподавателям за консультациями по вопросам, ответы на которые в свое время поленились примитивно переписать. Посидеть нам пришлось только за расчетами шахт и разведочных выработок, потому что делать их нужно было согласно учебникам, а не исходя из опыта, как это делалось в ГРП-21. Но справились и с этим. Наконец наставники или кураторы готовые материалы у подопечных просмотрели, посчитали, что дипломы готовы для защиты перед госкомиссией, и были назначены ее дни – по пять-шесть человек в каждый.
Десять дней защищались, столько же дней пили – уже инженера-геологи проставлялись, вызывая зависть у пока что студентов-дипломников. Потом неделю, когда защитились все, пили просто по инерции. Пока не началось распределение на работу.
Честно говоря, побаивался. Но для меня и Лешки оно прошло на отлично. Пять человек, и мы в их числе, были приглашены в деканат, где оказался главный геолог объединения, которому Лешка в свое время передал записку, подчеркнув в ней свою фамилию двумя чертами. И этот главный геолог, вначале отметив, что на преддипломной практике все мы показали хорошие знания, предложил нам работу. Четверо согласились, и тут же получили уверение, что правильно сделали, что места для нас как геологов уже определены. Все, как мне и обещали в ГРП-21! Сразу побежал писать письмо Свете.
А через полмесяца, проведав родителей и забрав с собой всю охотничью амуниция, я и трое моих коллеги стояли на перроне, готовясь занять купе скорого поезда в теплые края. Одного геолога, жившего у тетки в Подмосковье, но пять лет числившегося в общежитии в комнате со мной и Лешкой, провожала молодая жена – тетка своего добилась, передала племянника в надежные руки. Другого провожала незнакомая мне девушка, злого Лешку не провожал никто, а меня – Инночка. Побродили с ней по перрону, в основном молча, когда подали состав, вздохнула, обняла, поцеловала в губы:
«Прощай, Юра! Ты был настоящим другом, а такое не забывается. Прости, если что не так!»
«Тебе спасибо за все. А прощаться не стоит, лучше сказать – досвидание! Вдруг бог расщедрится, и еще увидимся! Удачи и счастье тебе!»
Через неделю, получив в городе назначение в ГРП-21, я и Лешка устраивались в знакомой комнате мужской общаги.
