Мирсаид Султан-Галиев, «социалистический» империализм и современность

работе «Мышление» (см. мой перевод и рецензию) пишет, что «в найме нет противоречия». Не противоречит ли это марксизму? Нет. Маркс в «Капитале» рассматривает не работодателя вообще, а именно капиталиста-паразита. Т.е. Набхани выступает здесь именно против «марксистов» типа Бухарина, неверно проповедовавших «чисто классовую» борьбу в 3-м мире, забывая, что «есть буржуазия и буржуазия», есть – паразитическая, а есть трудовая. Т.о., эти слова Набхани согласуются со словами Энгельса из вышеупомянутой статьи о вживании крестьян в социализм (а не сталинской коллективизации, которую хвалит Бунтарь). Да, вполне возможно, что такой непротиворечивый наём именно поступательно перейдёт в коммунизм (после революции, разумеется).
Вернёмся к Бунтарю. Я вспоминал данную статью Бунтаря, когда смотрел по телеку репортаж в новостях о встрече на Курской дуге патриотов - Проханова, телеведущих Шевченко, Леонтьева и Кº, причём место ими было выбрано не случайно - в связи годовщиной Курской битвы. Много говорили о «духовности», против «навязывания Америкой культа денег», якобы «несвойственного» русским и т.д. Смотрел я это и думал о споре с Бунтарём.
Не с макиавеллистских, либеральных, «механическо-материалистических» позиций надо ругать эту поповщину («справедливость и честность – ерунда, главное – материальные блага»), а показывать, что у них у самих «рыльце в пушку». Бунтарь этого не делает, потому что сразу выяснится, что он с ними заодно! И эти «квасные патриоты», и Бунтарь воспевают «славный подвиг советского народа», т.е. победу российского империализма в той войне.
 Критиковать морализм чаплиных, болтающих о «бездуховности» и осуждающих мини-юбки, нужно, но осуждать его нужно не в духе «мини-юбки и сникерсы – это круто», не с позиций аморализма, а осуждать морализм чаплиных за скрытый в нём аморализм. Не морализировать, что «у людей одни деньги на уме» (т.е. никто не хочет «за так» работать на буржуя и проливать за него кровь), но осуждать рабочую аристократию (из боязни, что отвернуться, мы не должны врать, обещать им сникерсы и тёлочек) и тех несознательных пролетариев, которые за ними плетутся, за то, что «никто не хочет бить собак, запуганных и старых», как осуждал Либкнехт германских рабочих за предательство (такой «идеалист» стоял выше «материалиста» Каутского).
Бунтарь не понял диалектики, принял диалектический материализм за идеализм; диалектическое отрицание идей, бывших революционными 20 лет назад, он принял за скатывание к брежневизму (подобно тому как либералы приняли исламизм за традиционный ислам со всеми его патриархальными мерзостями; подобно тому как «коммунисты» (т.е. коммуно-патриоты) увидели в нашей интернационалистской позиции, подчёркивающей, что Россия – богатая нация и здесь есть огромный подкуп средних слоёв, апологетику правящего режима). Я подчёркиваю обратное влияние сознания на бытие (внесение идей в массу), а Бунтарь перевирает, будто бы я отхожу от материализма, перевирает меня, мол, я отказываюсь напрочь от экономической борьбы. Возможно, он делает это и не специально, а в силу того, что «варится в соку» мещан-блоггеров, у которых правильные мысли часто переплетаются с неправильными, революционность – с реакционностью, протест против экономизма часто скатывается в идеализм и наоборот (я в своё время уже писал об аналогичной черте у Марлена Инсарова, напомнившего мне одного моего знакомого обывателя, который никак не может понять разницу между коммунизмом и христианским гуманизмом).
Здесь я считаю уместным процитировать кусочек из «Мадилога» Тан Малаки:      

«Маркс тоже [как и Гегель] не забывал о влиянии и важности идей. В одном месте он также признаёт важность идей: «Иногда идеи являются силой, которая действует на экономику». Маркс не забывал о связях, взаимном влиянии между идеями и материей, представлениями и обществом. Что Маркс был «автоматистом», т.е. замечал только влияние материи на идеи, а не наоборот, идей на материю – это исходит от противников Маркса, которым доводилось читать или только слышать о материализме предыдущего времени»

Не только от противников Маркса, но и от таких вот «последователей» Маркса, как Бунтарь. Действительно, прав был Черветто, что, каким бы ни был сильным кризис, сам собой, стихийно он перехода к социализму не даст. Фактически в борьбе с экономизмом, которую вёл ещё Маркс уже в своих первых работах, и роль которой страшно возросла при империализме, Бунтарь увидел… отход от материализма, домарксову идеалистическую революционность! Я-то азы материализма знаю, г-н Бунтарь, и меня учить не торопитесь, пока сами не разобрались – вы бы лучше поучили азам материализма своих «дружков» (в смысле – людей, близких к вам по лагерю, которые, с вашей точки зрения, «интернационалисты», и которыми вы даже иногда восхищаетесь) Шапинова и Батова, когда они изображали интеллигенцию идущей в революцию за «высокие идеалы», в отличие от масс, идущих «за коврижки». В борьбе с такими, разумеется, нужно выпячивать материализм (как я выпячивал в критике Марлена лет 7 назад) – но в данном вопросе нужно выпячивать обратное влияние сознания на бытие, иначе получится тонкая проповедь экономизма, хвостизма. Формально слова Бунтаря вроде как правильны – но в данном контексте это утончённая проповедь экономизма.
Вообще, Бунтарь постоянно замазывает вопрос, о каком классе речь (пролетариат или рабочая аристократия), валит всё в одну кучу («массы», «народ» и т.п.). Отсюда замазывается разница между материализмом и экономизмом (марксизм за 150 лет расслоился, и тупо его цитировать сегодня – значит опошлять и играть на руку рабочей аристократии).
Если речь идёт о пролетариате – тогда действительно, упрёки в адрес масс в «бездуховности» - это фейербахианские мечты об «отшельнике», о «святом человеке», взгляды на практику как на нечто грязно-торгашеское (ещё раз хочу здесь подчеркнуть, что «такфир», т.е. исламистское обвинение общества в несознательности, о котором я писал в «Софизмах идеологов» – это не отшельничество (и Кутб в «Вехах» пишет о том, что такфир не означает полного разрыва с обществом, погрязшем в «джахилийи», т.е. в несознательности, идолопоклонничестве), это - уход в авангард, вместо плетения в хвосте).
Если же речь идёт о рабочей аристократии – тогда это уже не фейербахианское презрение к практике, а борьба с экономизмом (т.к. именно пролетариат, а не «святые люди» идут в революцию за то, что, казалось бы, никакой непосредственной материальной выгоды им не несёт, о чём подчёркивал Ленин). Одно дело, фыркать на материальное производство как на «грязное торгашество», как фыркал Фейербах (как фыркают Марлен, Шапинов и Батов), другое дело – критиковать (как это делаю я) таких как Бунтарь, изображающих, что между торгашеством и марксизмом разница не такая уж и большая. Взгляды Шапинова, Батова и Марлена, с одной стороны, и взгляды Бунтаря, с другой – это 2 стороны одной медали, это – двойственность в духе «или-или, и третьего не дано» буржуазной идеологии – секуляризма (духовность – в теории, торгашество - на практике). Не случайно «материалист» Бунтарь заодно с «духовниками» Прохановым и Кº в вопросе о 2-й мировой войне («Если война будет приносить нам деликатесы, то она справедливая» - вот его логика).
Теперь рассмотрим статью Бунтаря «Возрождение ленинизма или возрождение эсеровщины? (часть 1)» (http://buntar1917.livejournal.com/27345.html). Бунтарь пишет:

«Гачикус хочет изобразить дело так, будто бы Ленин уже в 1894 году Ленин считал "главным признаком пролетариата именно бедность", т.е. рассматривал уровень дохода как главный критерий деления общества на классы, а после 1914 года эта точка зрения получила еще большее развитие в работах Ленина. Свою точку зрения Гачикус неуклюже пытается подтвердить всего одной цитатой из ранней работы Ленина "Что такое друзья народа и как они воюют против социал-демократов?", которая имеет весьма косвенное отношение к предмету дискуссии и не содержит прямого подтвержения выводов Гачикуса. Гачикус берет из Ленина только те цитаты, которые ему нравятся, игнорируя другие, в которых высказывается (причем - в однозначной форме) противоположная гачикусовской точкой зрения»

Ха-ха! Но ведь те же слова («берет из Ленина только те цитаты, которые ему нравятся») скорее про вас, г-н Бунтарь, можно сказать! Действительно, после вышеприведённых слов Бунтарь, никак не доказывая, почему же те слова Ленина, которые привёл я, имеют «весьма косвенное отношение к предмету дискуссии и не содержат прямого подтверждения выводов Гачикуса», сразу переходит к рассмотрению другой статьи Ленина («которая ему нравится» - говоря его словами). Зато язвительно «уколоть» меня («Гачикус неуклюже пытается подтвердить…») он, конечно же, не забыл.
Что ж, уподобляться Бунтарю с его дешёвенькими методами ведения дискуссии мы не будем, мы рассмотрим обе цитаты Ленина – и ту, которую я привёл, и ту, которую он привёл.
Та цитата, которую я привёл – она направлена прямо против таких как Бунтарь, против народников. Народники «опровергали» марксизм тем «доводом», что, мол, по Марксу, численность пролетариата должна расти, но на деле численность фабрично-заводских рабочих («пролетариата», как считали народники) не растёт. Ленин ответил им, что процент фабрично-заводских рабочих в населении Англии во времена Маркса также был небольшим, и о численности пролетариата нужно судить не по такому показателю, как процент фабрично-заводских рабочих в населении, а по масштабам бедности, нищеты, голода.
Допустим, прав не Ленин, а Бунтарь и те народники – может, это действительно «ранняя» работа Ленина, как выразился Бунтарь, может, Ленин тогда был «молодой и зелёный», и я поторопился, ссылаясь на эту работу? Но сможет ли Бунтарь подтвердить фактически, что процент фабрично-заводских рабочих в населении растёт? Сомневаюсь (кстати, Торбасов, точка зрения которого на данный вопрос во многом схожа с точкой зрения Бунтаря, помнится, приводил статистику доли фабрично-заводских рабочих в населении стран мира, и статистика эта была не в пользу Торбасова и Бунтаря – насколько я помню, Торбасов анализировал «Сумерки богов», и я критикую его в «Классовой сущности маоизма»). Причём мы видим, что он не растёт не только в старых империалистических нациях, включая Россию, где имеет место деиндустриализация, рост сферы услуг, но и в угнетённых нациях, где рабочие крупной промышленности продолжают оставаться небольшим «островком» в обществе, а львиная доля городского населения задействована в кустарной промышленности, розничной торговле («базар»), в неформальном секторе экономике и т.п. Единственный «контраргумент», который приходит на ум, это Китай как молодая сверхдержава, где доля промышленности в экономике относительно высока (с месяц назад мне доводилось читать в Интернете статью одного «аналитика», который «защищает» марксизм в духе Бунтаря, мол, «пролетариат не умер» - и приводит в пример экономическую борьбу рабочих крупной промышленности в Китае). Но одно дело – доля промышленности в экономике, другое дело - доля рабочих крупной промышленности в