голодной», - огляделся, что бы никто этого не заметил, и…. потянулись друг к другу в поцелуе. Первым после недолгой разлуки. И таким вкусным, таким волнующим! Наконец отпрянули друг от друга отдышаться. Теперь я вспомнил, что же хотел Свете предложить:
«Дойдем до Мирного (поселка горняков), пообедаем в столовой. Можно пробежаться по магазинам», - надеялся купить девушке какую-нибудь безделушку, потому что на вещь серьезную денег не было, - «и можно гулять до ночи!»
«Как скажешь!» - снова потянулась к моим губам, прижалась к моей груди своей, упругой, горячей, одурманивающей. Возбуждающей. Почувствовала, что у меня не все в порядке в нижней половине тела, осторожно отпрянула:
«Прости! Больше не буду!» - улыбаясь, потащила меня за руку по дороге.
До шахтерского поселка мы дошли пешком. Парочка попутных машин была, и даже возле нас притормаживали. Но мы начинали махать руками, что бы проезжали не останавливаясь. Нам сейчас не нужны были ни машины, ни кто-либо другой. Обрадовал Свету, что насчет пятницы и субботы с главным геологом я договорился и прыгать с поезда, как это было вчера, мне не придется. Договорились, что она сразу же напишет письмо на адрес моего общежития как только приедет в город, и я на него отвечу, как только вернусь в Москву. Поговорили о родителях – кто и чем занимаются. Подурачились, поцеловались много раз – и все, уже Мирный.
В кафешке народа было мало, заняли столик в уголке. Аппетитом бог меня не обделил, и я пообедал плотненько. Света же поклевала как птичка, и все, несмотря на мои уговоры не скромничать и не пытаться худеть дальше. Улыбчивая официантка попыталась мне помочь: подошла к Свете, склонилась над ней и приобняла:
«Девочка милая! Не стесняйся, кушай побольше!» - чмокнула ее в щечку и повернулась ко мне, - «Какая она у тебя красивая!»
Я, конечно, не улыбнуться не мог, а когда оглядел зал, посмотреть как посетители отреагировали на этот маленький инцидент, увидел, что многие с улыбкой смотрят на наш столик. Света тоже это заметила, и смутилась окончательно.
На улице, когда вышли из кафешки, повеселела, заулыбалась, и в первом магазине с удовольствием разглядывала всякие чисто женские штучки. Я постоянно спрашивал: «Что тебе нравится?» Хотя уже понял, что никакого подарка купить не могу, приличные вещи слишком дорого стоили. Мне не по карману. Света пожимала плечиками, прекрасно понимая мои финансовые возможности, и скоро потянула меня на выход:
«Нечего здесь смотреть, слишком все дорого», - о моем желании сделать подарок она поняла, - «Мне сейчас ты нужен, а не эти финтиклюшки!» - с улыбкой взяла меня под руку, и крепко ее к себе прижала. Как ценность, с которой не намерена никогда расставаться.
В продуктовом магазине было проще: я выбрал бутылку сухого вина, Света – кое-что поужинать. И все, с покупками в пакете пошагали в партию. И снова поцелуи, вроде бы случайные прикосновения. И разговоры, разговоры на непонятно откуда возникающие и почему то волнующие нас темы.
В партии мы на минуту разбежались переодеться – к вечеру уже набегала прохлада, - и вновь встретившись, пошли по знакомому маршруту вокруг партии. Никто нам не мешал! Но время летело на удивление быстро. Так, что нам его постоянно ни на что не хватало. Ни на поцелуи, ни на божественные прикосновения горячих тел, ни на разговоры.
Потемнело, и я вспомнил о наших покупках в шахтерском поселке. В подходящем месте на берегу неширокого сухого русла, где можно было с комфортом устроиться, мы остановились. Курточку свою я снял и расстелил на сухой траве, усадил на нее Свету, устроился с ней рядом.
«Как хорошо!» - Света подняла вверх голову и с закрытыми глазами выгнулась назад, опершись на руки, - «Ножкам отдохнуть давно хочется!»
Ну не кретин ли я? Замучил девушку! Мог бы давно предложить ей посидеть! Миловаться можно и в таком положении!
«И кушать хочется!» – продолжила для меня с улыбкой. Неудивительно, в кафешке она не больше воробья поклевала. Не заставил ждать, и тут же разложил купленные припасы. Вначале выпили вина (стаканчик прихватить в общаге я не забыл!), дошла очередь и до булочек и колбасы. Впрочем, я больше смотрел на свою красавицу, как она на глазах оживала, и допивал вино, что делать она отказалась.
Перекусили, а нас снова потянуло друг к другу. Может подействовало вино, а может пришло время, но Света стала посмелее: поцелуи подольше, объятия покрепче, глаза заблестели поярче. Не мог остановить себя, и осторожно под кофточку и сарафанчик запустил руку. Упругая грудь опалила ладонь теплом, твердый сосочек между пальцами выглянул из под одежды . Света напряглась всем телом и смотрела мне в глаза. Нежно и осторожно сжал грудь – Света напряглась еще больше, на секунду глаза закрыла.
«Юрочка, только…», - прошептала еле слышно. Да! Да! Знаю, что не надо, чего нельзя делать дальше! Но как трудно совладеть с собой! Осторожно руку убрал.
«Прости! И не бойся». Света опустила голову мне на грудь, прошептала еще тише
«Я…тебя….люблю». И я, взрослый мужик, успевший после школы два года поработать, три отслужить в армии и пять отучиться в институте, повидавший многих девушек, получивший от некоторых все возможное и ни одной не объяснившийся в любви, сейчас, одурманенный исходящими от жаркого тела в моих объятиях флюидами, так же тихо прошептал Свете на ухо:
«Я тебя тоже». Долго сидели молча.
Время шло. Может быть, из-за прошлой бессонной ночи, больше суток в прогулках на ногах, постоянного любовного напряжения, сил у меня и Светы оставалось маловато. Прикорнув у меня на груди, почувствовал, что любовь моя дышать стала поровнее, тело немного расслабилось. Замер без малейшего движения – пусть подремлет, это ей не помешает. Через десять минут зашевелилась, вздохнула глубоко.
«Как с тобой хорошо!» - от меня оторвалась, улыбнулась, - «Пора домой. Иначе я еще раз засну, и уже до утра».
Возле женской общаги попрощались, поцеловались, и я набрался наглости еще раз запустить руку под кофточку и сарафан. Минута божественного, одурманивающего обоих контакта пролетела мгновением. И мне в нем не было отказано. Поцеловались еще раз, и … разбежались, потому что по другому расстаться никак не получалось.
А звезды на небе уже начали тускнеть.
Часть двенадцатая.
Утром Коля долго меня будил, полусонного довел до машины и помог залезть в кузов. По бездорожью до отряда, на рытвинах и ухабах, постоянно клевал носом и ухитрялся засыпать. Чем веселил всех в кузове. Не помню, сходил ли в отряде в столовую, но точно знаю, что до пятачка меня довезли, что-то там говорил канавщикам, что-то техникам документаторам. После чего в кустах, где на меня сложно наткнуться, а машиной раздавить вообще невозможно, расстелил курточку, упал на нее, и отключился. Не думая ни о ядовитых змеях, ни о скорпионах и тарантулах, ни о других отвратительных созданиях, хотя и безвредных. Прости меня, Николай Федорович, за такой бесчестный поступок!
Кажется, спал недолго, но когда открыл глаза, солнце сияло над головой. За конец рукоятки поднял молоток и дал ему возможность принять вертикальное положение: по длине отбрасываемой тени и ее направлению получалось двенадцать часов полудня. Ничего себе! Три часа провалялся! Зато голова соображала, и два часа я успел побегать, кое-что посмотреть и на миллиметровке подрисовать. Кстати, мест, где можно подрисовывать, осталось немного. Прикинул на карте – дней на десять работы, не больше. Прикинул по времени – к концу официальной практики на пятачке дела я закончу. И остается две недели, выпрошенные главным геологом, на уточнение по проведенной электроразведки положения разлома на старой моей площади. Плюс там же пройти картировочные скважины и кое-что вскрыть канавам, если до них дойдет дело.
С работы в отряд вернулся бодреньким, в столовой с аппетитом умял все возможное (завтракал ли утром – так и не вспомнил), и пошел в палатку на позднюю по понедельникам сиесту. Лешка на раскладушке уже валялся. Посмотрел на меня с сочувствием:
« Ну и видок у тебя был утром! Вы что, вагон со Светкой ночью разгружали? Ты, пока в отряд ехали, в машине спал, а девчонка полдня в Рафике кимарила, подружки упросили начальника ее не будить!»
«Не ругал ее?» - на душе у меня стало как то неспокойно.
«За что?» - Лешка заулыбался, - «Он (старший техник) рядом с ней на цыпочках ходил! И мне кулаком погрозил, что б не шумел», - уставился на меня этаким изучающим взглядом, - « Пришлось еще раз его навестить, в конце работы», - и продолжал на меня смотреть, теперь молча. Что-то ждал.
«Зачем?» - оправдал я ожидание.
«Тебя обрадовать!» - с улыбкой протянул мне склеенный из листа бумаги не подписанный конвертик, - «Светка передала!»
Почувствовал, как кровь приливает к лицу, пальцы, когда разрывал конверт, подрагивали. На внутренней его стороне было три слова: Люблю! Целую! Жду! Вздохнул с облегчением. Лешка с любопытством на меня смотрел.
«Что написала?» - продолжал гипнотизировать меня взглядом.
«То, что ты Фаиночке по ночам шепчешь!»
«А….тогда пиши ответ! Завтра передам!» - вот уж это подсказывать мне было необязательно. Но сочинять при Лешке не совсем получалось. Пришлось отложить до вечера, и когда последние любители настольного тенниса палатку-камералку покинули, послание сочинил. На словах девчонке, младше меня на десять лет, объяснился в любви! Не мог этого не сделать! Утром тщательно заклеенное послание любопытному Лешке отдал для передачи. Он и спрашивать не стал кому.
Следующие два дня в поле бегал по максимому. Задал наверно уже последние на пятачке канавы, посмотрел только что пройденные, кое-что подправил на миллиметровке. Оставалось пробежаться по последним дудкам БКМ, пройденным дополнительно в нескольких интересных местах. И все, если дорисовать геологию на миллиметровке, и перенести ее на ватман чистовой карты.
Во вторник Лешка привез еще одну записочку, внимательно смотрел на меня, пока я ее читал с улыбкой слегка тронутого. Когда читать кончил, решил обрадовать меня по полной.
«Завтра на работе не задерживайся. Я с ихним начальником (электроразведчиков) поговорил, они сюда заедут, на десять минут».
«Зачем?» - задал глупый вопрос.
«Что б ты с ней увиделся!» - показушно возмутился, потом уже спокойно, - «Ихний начальник в ней души не чает, все что попрошу для Светы сделает!»
Ну и что оставалось? Пожать заботливому любителю женщин руку в знак благодарности. Позже вручил для передачи Свете очередное объяснение в любви. И, между прочил, написал его с удовольствием.
В среду на работе не задержался, и Рафик встретил в отряде. Подошел, с девчатами поздоровался, выслушал в свой адрес пожелание вернуть им Свету в целости и сохранности. Старший техник поманил к себе, тихонько предупредил:
«Полчаса, и ни минуты больше»! – погрозил мне пальцем. И я девчушку не замедлил увести в палатку, долой с лишних глаз. Которые со всех сторон внимательно на нас смотрели, с улыбками, мною относимыми к поощрительным, а Светой вернее всего к осуждающим, и конечно, ее смущающим.
Скрывшись от лишних глаз за брезентом, без слов прижались друг к другу и слились в поцелуе. Не отрываясь, начали опускаться на раскладушку, потому что низкая палатка не позволяла стоять
