канцелярии вышел сумрачный капитан лет тридцати пяти, на середине строя повернулся лицом к бойцам, приложил руку к козырьку, лихо поздоровался:
- Здравствуйте, товарищи бойцы!
- Здравия желаем, товарищ капитан… - вразнобой ответили новобранцы.
Капитан недовольно покачал головой, снова сказал:
- Здравствуйте, товарищи бойцы! – ещё молодцеватее, чем в первый раз.
- Здравия желаем, товарищ капитан! – чуть удачнее проскандировал строй.
- Плохо, - буркнул негромко капитан. – Потренировать надо.
Капитан молча ходил вдоль строя, сутулый, и ещё более подчёркивающий сутулость сложенными сзади, как крылья у ворона, руками. Военная фуражка с широкими полями и лихо заломленной тульей, почему-то голубого, как у летунов, цвета и с авиационными нашлёпками на ней, делала втянутую в плечи голову капитана ещё более похожей на птичью голову. А уж нос, крупный и горбатый, как у грузина, с каплеобразно свисающим кончиком, вообще походил на вороний клюв.
- Я командир учебной роты, которой командую я! – на удивление негромко изрёк капитан и обиженно посмотрел под ноги бойцам. - Не надо на меня смотреть, как на истукана на памятнике, я не гипсовый идол, а всего лишь ваш командир.
- Что они на нас все обиженку закатывают? – едва слышно прошептал боец за спиной у Вовки.
- Не думаю, что у вас в голове вакуум, как у депутатов в Госдуме, - продолжал обижаться на бойцов капитан. - Поэтому, запоминайте мои слова и переваривайте, как червяки навоз! А у кого мозгов нет, чтобы запоминать, слушайте и мотайте на ус.
- У нас усов нет, - хохотнул кто-то из строя.
Ни капли не изменившись лицом, лишь прекратив расхаживать из стороны в строну, капитан задумался.
- Усов нет – мотайте на нос или на уши. Вырастут – перемотаете, - сказал он, наконец. - Дисциплина в роте лучше, чем я ожидал, но хуже, чем я думал. - Подумал ещё некоторое время, недоверчиво качнул головой и коротко усмехнулся одной стороной лица. – Боец шутки изволит шутить? – спросил негромко, не ожидая ответа. - Передайте ему, что он шутит с огнем, то есть со мной! А на будущее запомните: кто громко смеется в строю, тот смеется в последний раз на многие ближайшие дни.
Капитан помолчал, словно бы вдумываясь в сказанные слова.
- Не надо из меня делать дурака! Я и так прослужил в армии пятнадцать лет! А вы бы лучше помолчали, товарищ боец, у вас еще лапша на ушах не обсохла. С вами интересно разговаривать, когда вы молчите.
Капитан неторопливо ходил перед строем. Не глупые поняли, что капитан никуда не спешит. А служба у него и без спешки идёт!
- Вы стоите вот здесь, и себе, наверное, такими умными кажетесь! - походив ещё некоторое время, и ни разу не взглянув на солдат, продолжил капитан. - А это так противно со стороны! Много вас сейчас умных развелось среди молодых: и пацифисты, и пофигисты. Вы думаете, что, раз я капитан, то в этих пацифистах ничего не понимаю? Я тоже, между прочим, в школах учился! Пацифисты, которые за мир, оно, конечно, хорошо.
Капитан остановился и в искреннем недоумении развёл руки, пожал плечами.
- А вдруг война или какое другое подобное мероприятие?
Победоносно оглядев строй, он назидательно поднял указательный палец кверху и провозгласил аксиому:
- Поэтому, пацифист ты или кто, но за мир должен бороться, в том числе и с оружием в руках.
Снова размеренно зашагал перед строем. Безнадёжно отмахнулся, словно окончательно разочаровавшись в бойцах, стоящих перед ним:
- Некоторые так называемые пацифисты и в армии продолжают пытаться уклониться от защиты Родины. Надеются комиссоваться, там, и всё такое прочее. Думают, что они самые умные... А вот думать-то как раз не надо. Самые умные, не будь дураками, давным-давно сачканули от армии. А вам я хочу сказать вот что: попали в армию - теперь вам даже мама с лохматой рукой не поможет. Так что, попрошу не питать иллюзий, и лишнего не умничать! Мы тоже высшую арифметику проходили - но тут брать тройные интегралы по замкнутому контуру и прочей сложной математикой заниматься не будем. Солдату в армии заумности не нужны: если в армии положено говорить «полста пять» - не пытайся говорить «пятьдесят пять» – тебя не поймут. И жить в армии надо, соблюдая простую целесообразность. Говоря упрощённо, если чешется левое ухо, зачем я его буду чесать правой рукой? Я почешу правое...
Капитан молча замер. Вероятно, раздумывал о простой целесообразности армейской жизни.
- Передо мной поставлена задача куда как проще, чем те задачи, которые ставила перед вами гражданка, - размахивая правой рукой сверху вниз, вдалбливал длинным указательным пальцем в пол свои мысли капитан. - Передо мной стоит задача прямая, как штык карабина: в кратчайший срок сделать из вас боеготовных солдат. А штык - это вам не вилка в задницу. Но я свою задачу выполню. Потому что я своё дело знаю!
Капитан повернулся лицом к строю, гордо выпятил туго обтянутую тонким щегольским сукном и ремнями портупеи грудь бывшего летуна, и первый раз взглянул прямо в лица солдат.
- Не каждый дурак может учиться в военной академии, а я ее кончил. За хорошую работу меня в прошлом году даже наградили доской почета. Я вставлю в ваши головы свои мозги! – с пафосом пообещал капитан. - У нас не гражданка, и вы быстро забудете звон стаканов и махание интимными частями тела! Гонору-то у вас поначалу много, мамы откормили на сосисках и сметане!
Капитан долго качал головой, показывая, что он знает о великом гоноре новобранцев. Покачав головой и помолчав достаточное время, вновь, ссутулившись и заложив руки за спину, пошёл вдоль строя.
- Да, в армии тяжело, в армии всё по уставу и нет той вольницы, в какой вы жили на гражданке. Но здесь вам не тюрьма, здесь два года оттрубил - и свободен. Время течёт так же быстро, как деньги, - успокоил он молодёжь. - А вообще, между нами говоря, это матерям вы - радость, а нам вы – горе, - чуточку разоткровенничался он. - Но могу заверить вас, что у нас созданы все условия, которые нужно преодолеть, чтобы стать настоящим солдатом, защитником Родины. Здесь вы все пройдете через фильтр тонкой очистки... то есть, через меня. В армию вас призвали сделать человеками, но не так, как это делал папа на маме. Конечно, папемаминым нытикам на первых порах придется тяжело, каша поперек горла будет вставать, привыкаясь к организму. И вы привыкнете. Я тоже в своё время был обыкновенным человеком, пока не окончил училище и не получит воинское звание. Теперь обо мне этого уже не скажешь. Вообще, не думайте, что вы – это одно, а офицеры – другой породы. Мы, офицеры, такие же люди, как и вы, только амуниция другая.
Капитан о чём-то задумался, даже улыбнулся. Наверное, вспомнил годы молодые, когда он учился в училище…
- Будут у вас и нарушения, будут и наказания. Каждый из вас схлопочет, и не раз, наряд вне очереди. А то и на губу случайно загремит. Потому что, как бы вы не старались, но и у старухи бывает прореха. Но не старайтесь в другую сторону, не пытайтесь нарушать правила и порядки, предписанные нашими уставами. Все начинается с малого: сегодня ты не вышел на зарядку, завтра у тебя не подшит подворотничок, в субботу ты пойдешь в увольнение, напьешься и убьёшь человека… А дома по вам скучают матери, сестры, невесты и другие люди женской национальности. Поэтому, не запутайтесь в этих самых. А то потом будете плакать и руки наизнанку выворачивать. Запомните: кто не хочет жить как люди, будет жить по уставу!
Капитан погрустнел. Ему стало жалко новобранцев, которые по неопытности, из глупого гонора и другого неизвестно чего, нарушают в армии дисциплину, причиняют командирам неудобства…
- Человеческие отношения на гражданке подчас настолько сложны, что мы в армии заменяем их другими, более простыми, - обнадёжил новобранцев капитан. Не всё в армии так сложно! - Мы живём согласно свода неписаных, давно написанных правил. И этот свод называется Устав. Первой любовью молодого бойца должен стать Устав, а второй - командир. И всякий солдат в армии должен жить по Уставу. По Уставу и по закону солдатского братства и товарищества. А нарушитель дисциплины - не наш товарищ. Нарушитель дисциплины - пособник врага. Некоторые будут оправдываться, мол, я первый раз в армии, поэтому не получается. А у кого что с первого раза получается? Вы двадцать раз попробуйте, на семьдесят первый раз получится! Да, вас будут наказывать и другой может пожаловаться, что он не виноват и его неправильно наказали. Но в армии виноват не тот, кто виноват, а тот - кого назначат! В армии многое неясно, зато все правильно! И тот, кто будет нарушать эту правильность, пусть не надеется, что сможет это сделать безнаказанно. Я всегда узнаю, кто где и что нарушает, и тогда наказание будет безвозмездным! Я твёрдо считаю, что если у солдата сквозит в голове, пилоткой тут дырку не прикроешь, надо такого закручивать на все гайки. Потому что, если гайки не закрутить вовремя, то из такого дырявого получится солдат, как из дерьма снаряд.
Капитан долго молчал, разглядывая солдатские шеренги. Поняли? Должны понять. Он ясно говорил, образно.
- Это первая и последняя моя речь перед вами. Я вам все разложил по полочкам - бери и отскакивай от зубов. Я вообще не любитель речей говорить. Вместо того, чтобы речи разговаривать, каждый должен делать своё дело. И я в том числе. А я вместо дела стою здесь попугаем и на вас каркаю. Все мораль читаю какую-то нехорошую. Никита Сергеевич Хрущев в своё время говорил американцам: «Я вам покажу Кузькину мать!» Но не радуйтесь за американцев. Я вам ее тоже покажу!
- Суровый мужик… А почему он в форме летуна? – спросили бойцы сержанта, когда получили разрешение разойтись.
- Он в лётной части служил, а в этом году его к нам перевели. Нет, он не лётчик. В какой-то вспомогательной службе, что-ли, служил.
- Да он нас задолбает!
- Вы его видеть только на разводах будете. Командиры взводов сейчас в отпуске, на днях вернутся. С личным составом в основном сержанты занимаются, да командиры взводов немного.
Сержанты проверили у каждого бойца, по размеру ли сапоги, кому-то обувь поменяли. Штаны и гимнастёрку сменили лишь тем, кому одежда была явно мала. Научили каждого индивидуально наматывать портянки, подшивать подворотнички – белые полоски материи по внутренней поверхности воротника гимнастерки.
- Товарищ старший сержант, а часто их надо перешивать?
- Каждый вечер. Дослужишься до деда, будешь через день перешивать.
Из помещения с табличкой «канцелярия» вышел сонный капитан.
- Внешний вид бойцов проверили? – обратился капитан к одному из сержантов. - Воротнички, ремни, портянки правильно намотаны?
- Учим, товарищ капитан!
- Постройте роту! – приказал капитан старшему сержанту. - Я хочу их посмотреть внешним лицом.
- Рота, строиться в главном проходе! – скомандовал старший сержант.
Пока бойцы строились, пока сержанты подправляли ряды, капитан расхаживал между кроватей, заглядывал в тумбочки, что-то недовольно ворчал себе под нос. Наконец, вышел перед бойцами. Старший сержант скомандовал:
- Р-рота… равняйсь! Смирно!
Бойцы реагировали на команды с любопытством, по принципу: «А что это такое?»
Старший сержант отдал капитану честь и доложил:
- Товарищ капитан, рота по вашему приказанию построена!
Капитан тоже козырнул, повернулся к строю лицом.
