Произведение «Сирота» (страница 2 из 2)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Роман
Произведения к празднику: Международный женский день
Автор:
Оценка: 5
Баллы: 2
Читатели: 622 +2
Дата:
«Сирота»

Сирота

солнцем, и, конечно, поддавал по клыкам оглоблями и копытами своим врагам, волчьей стае.
Степан потерял коня из вида.
Замела неуёмная пурга  ещё,  пуще  прежнего, завыла и заскулила, словно бешеный зверь металась по полю, что стало не видно ни зги. Чертыхнувшись, пощупал жену, погладил её еле тёплую руку, и горько навзрыд стал плакать, как бессильный ребёнок, оглушая все мартовское поле. Вся стая припустилась за Ёршиком, и только один вожак стаи остался караулить повозку.
Стёпа догадался, что рядом с Дуней лежала мёртвая волчица, на зов запаха которой и пришёл серый. Это была его волчья подруга. Это Степан тоже прекрасно знал, как охотник. Когда волк, самец, теряет свою боевую подругу, он до конца своих дней остаётся одиноким вдовцом. Часто покидает стаю, и стая не препятствует этому, порой даже способствует.
Кругом ни звука, ни шороха в чистом поле на многие километры, и он, Степан, со своим горем и страданием беспомощно сидел в оставленных Ёршиком, санях. И что было делать? Куда податься? До села – не рукой подать. Кругом никого и ничего. И только он с умирающей женой в чистом заметённом поле один. Хоть плачь, хоть кричи – никто тебя не услышит и не увидит, пока не установится дорога и не утихнет буйствующая непогода. И рядом карауливший повозку вожак. Сейчас он его Бог. Человек и волк стерегли своих подруг по жизни.
- Дунюшка, жива ли ты, моя милая? Он снова потрогал её руку.
Стёпушка! Мы где? Еле шевельнувшись, простонала Евдокия. Ей было тяжело говорить.
- Скоро, миленькая, скоро мы будем на месте. Немного осталось, а там больница, как мог, врал ей любимый.
- А почему не едем?
-  Лошадь устала. Отдохнёт, и поедем дальше.
-  Что-то долго она стоит. Ты её не пои, как приедем. А то мало ли что? Опалишь коня.
Спи!  Моя  хорошая, спи! Не переживай! Сняв с себя тулуп, укрыл им Дуняшу, чтобы та не замёрзла. А сам вылез из саней и стал ходить вокруг них, раздумывая, что же предпринять? В десяти метрах от повозки сидел зверь, изредка вставая на четыре лапы, приминая и копая снег. Он что-то тоже размышлял.
Чтобы не замёрзнуть окончательно и основательно, Стёпа вылез из саней, и начал мелкими шажками ходить вокруг повозки, соображая, к каким действиям перейти. Страх перед волком его, конечно, не покидал, но тот сидел, как будто не обращал никакого внимания на Степана. Но это могло быть обманчивым. Любой охотник знает о том, что матёрые часто нападают внезапно.
Страх! Страх! Страх! Страшнее страха только бездна.
Потирая свои руки в рукавицах, Степан с простой ходьбы перешёл на лёгкую рысцу, чтобы не замёрзнуть основательно. Бегая вокруг саней, он согревался. Холод и сквозной ветер пробирал до самых костей.
-Если бросить повозку и пойти до села пешком, да и дойду ли? Опять же, как Дуня? Она совсем обессилена. А тут ещё и зверь сидит почти рядом. Нет, эта мысль не годится – куда не пни. Надо ждать! Ждать и ждать! Не может быть, чтобы нас не нашли. Кто-нибудь, на счастье, выйдет. Не он же один одинокий путник. Да и не одинок он вовсе. В санях жена, а поодаль сидит волк, разговаривал сам с собой Степан, чаще и чаще вытирая свои глаза рукавицами из овчины.
Снова послышался невнятный стон Евдокии.
- Стёпушка! Я ведь чувствую, что-то не так?
-  Не волнуйся, родная!
-  Может, что-то случилось, мы не едем?
-  Случилось. Стая напала. Ершик выпрягся. Мы с тобой одни в поле среди буйной метели.
-  А когда мы приедем? Мне уже не так больно.
- Обязательно приедем! И Степан, как мог, успокаивал свою жену, целуя её щёки и губы.
-  А стаи нет? Она ушла? Она нас не съест?
- Не съест. Один только остался, - нас стережёт.
В какое-то мгновение Стёпа сообразил, что хищнику надо скинуть его подругу. Но как?
Время бежит галопом, что арабский скакун. Нельзя терять ни минуты – Дуня, Дунюшка, Евдокия – вот его задача - спасти её любым способом. И он сообразил: надо кинуть волчицу самцу в любом виде. А что будет, то будет? Где наша не пропадала?
Степан, упорно напрягая свои мозги, начал соображать, как замысел привести в действие. Дунина рука в пасти у волка. Только одно: срубить голову волчице. Но как это исполнить? На первый взгляд просто. А вот исполнить…
Извилины мозга переплетались одна за другую, как провода в реле, и казалось, нет выхода. Чем сильнее напрягал свой мозг Степан, тем извилины запутывались и запутывались какой-то безысходностью создавшегося положения.
Если начать шевелить неприятеля, волка, который намертво висел на руке Евдокии, то создавалась ситуация тупиковая. Любое шевеление волчицы приведёт к жутким болям руки у жены. Она и так уже стонала всё реже и реже. Степан то и дело прикладывал свои замёрзшие ладони к её лицу, руке, ступням.
Невзначай задумался над словом ступни.
-  Интересное слово? Интересно произошло? И мысленно сам же себе отвечал:
- Наверное, это слово образовано от слова - ступать. Удивительно то, что оно редко в употреблении. Даже в захолустной деревне и селе всегда применяют слово – ходить, идти, на крайний случай, а что чаще всего – шагать, шагай? Видимо, и – ступни – дают начало происхождению слова - ступени, ступай.
-  Пить! Пить! Резко оборвал свои мысли Стёпа, услышав зов жены.
-  Сейчас! Потерпи чуток! Сейчас, миленькая, найду бутылку с чаем. Сейчас! Секунду! Минуточку! И он начал рыться в корзине, которая была полностью запорошена снежной крошкой, и стояла в санях, как белый, с пролысинами морошковый бугорок. Смахнув с корзины наледь, Степан нащупал бутылку, которая резанула осколками руку. Второпях он не заметил, что поллитровка с чаем  замёрзла напрочь. Благо кровь на руке сразу же застыла, как и чай. Снова дилемма? И снова он услышал настойчивый зов из-под вороха сена и соломы, зов жены:
-  Стёпушка! Что-то долго! Нутро пересохло. Умираю… Тяжело! Болит! Моя рука. Как будто её уже нет.
Муж не знал, что ответить. И только твердил, как дующий ветер:
-  Сейчас! Счас! Пого- о-о-ди! Я… я уж достал. Вот – вот уж наливаю, понимая, что врёт. А сам мыслил, как же напоить больную, почти умирающую женщину, потихоньку очищая осколки со сладкого льда?
- А пусть сосёт, как леденцы, которые она всегда покупала к чаю.
Степан поднёс горлышко льда больной к губам и почти приказал:
- Облизывай помаленьку – чай наш замёрз.
Высунув язык, больная с трудом начала передвигать им и облизывать «мороженое».
Серый и седой волк сидел и не спускал глаз с людей. О чём он в это время думал: о своей тяжкой волчьей доле, как и люди?
Он был одинок. Его подруга в повозке, убитая.

15 декабря, 2013 год,
Крайний Север,
Больничный Городок.
Фото автора.  

Реклама
Обсуждение
     12:22 15.04.2019
Капа! Читала с остановками, от страха. Жутко страшно написано! Так и хочется "перескакать" вперед, чтобы прочесть

Реклама