Спор.

дорогу и перелезли забор на кладбище. Могилы были под самым забором, но Борис прошел вглубь кладбища метров пятьдесят и, выбрав черное гранитное надгробие на могилке, потрогал его рукой. Плита была тёплая, Борис улегся на ней и сказал ребятам, чтобы на заборе поставили какую-нибудь метку, будет легче его найти.
                         - Сверим часы, Валерчик, - на этот раз Борис, ехидненько, заметил, - на моих, ровно, час ночи, значит в два, ты должен прийти и забрать меня. И ещё одно, ты будешь делать мою работу, пока меня не будет.
                           - Это честно, - сказал Валера и они ушли в парк. Как только они подошли к своим рабочим местам, их встретил дядя Петя и сказал, что электроэнергию отключили до шести утра, они могут спокойно до шести утра поспать. А как только, дадут электроэнергию, я вам начну подавать автобусы, и сколько до восьми утра успеем сделать, столько и будет.
                            Ребята, с удовольствием, залезли в автобус, и так как за Борисом идти было ещё очень рано, завалились спать. Наверное, все прекрасно помнят, как хорошо спится, когда тебе семнадцать лет. Ты можешь спать в любой позе, на любом ложе хоть на потолке, и будет тебе мягко и хорошо. И вся бригада, спустя десять минут, спала, сном праведников и ничего не мешало их сну.
                       У Бориса дела обстояли, несколько, по-другому. Нельзя сказать, что ему было страшно и, что он боялся, но некоторое нервное напряжение он все же испытывал. Он старался себя успокоить, думая, раз отец мог и он сможет, но нервы были напряжены.
                    На кладбище было очень темно, свет уличных фонарей не доходил сюда. Луна светила плохо, её свет с трудом пробивался сквозь облака, которыми было затянуто небо, и сквозь кроны деревьев, которые разрослись на кладбище. Постепенно, глаза Бориса привыкли к темноте, и он начал различать контуры соседних могил и памятников, воздух был удивительно свеж и напоён ароматом цветущей где-то рядом липы. Тишина была густая и какая-то липкая. Борис  собрался задремать, как справа сзади раздался еле уловимый шорох. Борис сел и повернул в ту сторону голову и, вдруг, по его коже побежали мурашки, он остолбенел.
                    В том месте, где раздался шорох, он увидал, исходящее с нижней части памятника, слабое мерцание. Внутри у Бориса что–то ёкнуло, у него появилось непреодолимое желание пустить в ход свои длинные ноги, то есть дать, стрекача, но он встал и начал приближаться к тому месту, из которого исходило это слабое мерцание. Когда он подошел к этой могилке, оказалось, что это, в майонезной баночке, плавает зажженный фитилек в масле, то есть своеобразная лампадка. Борис вытер со лба обильный пот, вернулся к облюбованной им могилке, улегся на гранитную плиту надгробья и стал смотреть в небо. Он видел, как по диску луны пробегают облака. Было тепло и тихо, и незаметно для себя, Борис крепко уснул. Спалось ему так сладко, что когда какая–то утренняя пичуга, начала выводить над ним свои трели он, даже, разозлился, что она мешает ему спать, и собрался повернуться на другой бок, вдруг вспомнил, что он должен быть на работе. Он сел и посмотрел на часы, было половина шестого.
                    Вот охламоны, - злился он на друзей по дороге в парк, - никого не возьму с собой в кабак, забыли меня разбудить, бездельники!
                  В гараже было тихо, только работали механики на КТП, выпускали автобусы «Туристы», которые всегда выезжали очень рано. Борис зашел в зону ТО-1, конвейер стоял, никто не работал, вдруг, он услышал дружный храп, доносившийся из стоящего на последнем посту автобуса. Борис вошел в автобус и увидел сонное царство, вся его бригада дрыхла без задних ног.
                    -Подъём засранцы ! – рявкнул Борис, - сонные тетери, охламоны, бессовестные люди. Я не возьму Вас с собой в кабак, все буду жрать и пить сам, а Валерка будет рассчитываться только за меня, а вы будете на это с завистью смотреть, спуны недобитые!
                       Парни проснулись и сели, растерянно хлопая глазами. Наконец-то Кешка промямлил : «А сколько время, мы чо, все проспали?»
                  -Да, все проспали, - продолжал бушевать Борис,  - возможность похода за Валеркин счёт в кабак, собственную совесть, тоже, проспали. А если бы меня покойники сожрали, как бы вы себя, охламоны, чувствовали?
                   Первым, сообразил свою выгоду Валерка, и так же заблажил, помогая Борису радостным голоском: « Все, ура, плачу только за Борьку, ура, ура!!!»
                   -Ну и ладно, - сказал Сашка, - главное, что всё с тобой в порядке, а в ресторан, все-равно, пойдем вместе и выпьем за здоровье храбрых людей. А все-таки, Бобчик, скажи честно, здорово перес…л? Ну признайся, мы никому не скажем!
                     -Да идите Вы к чёрту, охламоны! – радостно парировал Борис, - иди в следующую смену и сам все узнаешь. Мы тебя тоже, до утра забудем.
                       В этот момент на первый пост заехал автобус и вышедший из кабины автобуса перегонщик дядя Петя зычным голосом скомандовал: « Хватит трепаться, бездельники! Шустренько за работу, хоть что–то до восьми сделать надо».
                 И парни, беззлобно перешучиваясь и переругиваясь, пошли каждый на свой пост. За работу так за работу!


                                                                                               К О Н Е Ц.