На изломе времени

Начато 04.12.1973 г.


    Николай расхохотался, когда я поведал ему историю своих приключений и посоветовал мне впредь не быть настолько впечатлительным от фантастических рассказов. Я не сильно обиделся на него, так как предвидел подобную реакцию вполне трезвомыслящего приятеля на мои, не совсем, или, лучше сказать, совсем необъяснимые приключения. Наконец, оказавшись в тупике и справедливо полагая, что мне никто, или почти никто не поверит, я всё же рискнул описать события, произошедшие со мной в декабре 1973 года, а именно, в ночь с 15-го на 16-е декабря.

1. Ворон

    Снег за окном валил целыми хлопьями, и через силу поднявшись рано утром с постели, я, ещё в полусонном замешательстве, посмотрел на только что покинутое тёплое ложе печальным и покорным взглядом человека, которому куда приятнее было бы остаться в домашнем тепле, чем тащиться через весь утопающий в снегу город, с единственной целью -  отсидеть несколько пар в институте. Но уже через мгновение я, с некоторым даже остервенением, вовсю работал зубной щёткой. Бриться было необязательно, собственно, и брить то особенно ещё было нечего. Наскоро позавтракав, я быстрым шагом направился к остановке автобуса. Словом, привычная, изо дня в день повторяющаяся, история. Бег по кругу. Нет. Бег по восходящей спирали. Так звучит более оптимистично. И всё же, сегодняшнее утро отличалось странным разнообразием. От  самого дома за мной увязался здоровенный, чёрный ворон. Временами он описывал круги совсем низко от меня и я, с немалым любопытством и, если честно, с некоторым даже суеверным страхом, заметил, что уж как-то чересчур внимательно докучливая птица разглядывает обыкновенного студента. Вдобавок, на улице не было ни души. Словно повымирали все. Снег валил стеной, я такого густого снегопада отродясь не видывал. Вот, наконец, и остановка автобуса. Что? И здесь – никого? Странно. Может, и автобус никогда  не приедет? И птичка интересная круги в снежном небе нарезает, и снег ей нипочём. Вот, теперь уселась на крыше остановки. И, вывернув голову с козырька, самым наглым образом, на меня пялится. Что за ерунда? Я собрал снег со скамейки. Сейчас, мой дорогой! Снежок надо слепить побольше. И резко и неожиданно кинуть в мерзавца. Так. Ну? Резко повернулся. Чтобы без размаха, сразу, швырнуть свой снежный снаряд. Никого. Упорхнул. Значит, соображает.

    Показалось странным и неожиданным, но автобус всё-таки приехал. Внезапно и бесшумно вынырнув из плотной снежной завесы. Стряхнув снег с шапки и ею же похлопав по одежде, я забрался вовнутрь. Пассажиров можно было пересчитать по пальцам. Я даже стал сомневаться, а не подвёл ли меня будильник, может, кто-то из домашних пошутил и перевёл стрелки? И я вышел из дома часа на два раньше обычного? Ну не было сроду пусто в автобусах, курсирующих по этому маршруту! Даже  в выходные. Все, кто был в салоне, сидели с каменными лицами и напряжёнными, прямыми спинами. Нормальные люди так не сидят. На меня никто не посмотрел, не обернулся в мою сторону, пассажиры уставились в пространство прямо перед собой. Чёрт с вами! Я устроился поудобней возле окна, хотя из него всё равно ничего не было видно, зато дневной свет пробивался. Дорога предстояла длинная, и я погрузился в чтение конспекта по сопромату, забыв на некоторое время о назойливом вороне. Именно, на некоторое время, потому что, сойдя на своей остановке, я вновь увидел его, преспокойно восседающего на крыше «Икаруса». Нет, сначала я его не заметил, просто потому, что он был буквально засыпан толстым слоем снега.  При  моём появлении ворон встрепенулся, высунул голову, подал голос хриплым карканьем,  как-то по-собачьи отряхнулся всем телом и, словно дразнясь, спланировал на уровне моей головы, взмыл кверху и теперь кружил надо мной, не переставая.
    Нет, это было уже слишком! Чуть ли не бегом, я добрался до Альма Матер. Поднял глаза к небу. Эта сволочь упрямо кружила надо мной. Я чувствовал себя последним идиотом и был настолько рассеян и подавлен, что престарелый Максим Михайлович заботливо поинтересовался о моём самочувствии. К началу второй пары я обрёл, наконец, душевное равновесие, утренние переживания теперь показались мне полнейшей чушью, объясняемую переутомлением и хроническим недосыпом.
    После занятий мне было поручено съездить с однокурсницей Валентиной в райком комсомола. К её великой радости (зардевшиеся щёки, загоревшиеся бесноватым огоньком глаза) и моему великому разочарованию (блин, лучше бы с Ленкой отправили!). Покончив с делами и не без труда отвязавшись от невесть что вообразившей себе однокурсницы, я двинул в сторону дома, но, не дойдя до цели несколько сот метров, решил минут на пять – десять заскочить к приятелю. Пять минут, как это бывало уже не раз, обернулись часами, и вот уже ночью, поклявшись всеми святыми себе в том, что больше никогда в жизни не стану заскакивать ни к каким приятелям, я, наконец, по-настоящему пошёл домой. А снег, между тем, валил и валил, не переставая, и я с трудом продвигался вперёд, местами утопая в снегу по колено. Это уже стало походить на стихийное бедствие! Улица была безлюдна, фонари не горели, но, слава Богу, светились окна домов. Ну, наконец-то! Вот и родной подъезд. Надо перевести дух. Что это? Ёлки-палки! Этот гад сидит на скамейке и таращится в мою сторону. Глаза горят, как головёшки в костре. И не просто горят, а светятся лазерным лучом. Двумя лучами. Направленными прямо на меня! Что со мной? У меня такое чувство, что я, как кусок сахара, растворяюсь в крутом кипятке. У меня кружится голова? Нет. Это я, кисельной массой, закручиваюсь крутой спиралью, направленной в небо. Какой я, оказывается, длинный! От земли до небес! Скрученный в тугую верёвку. Но больно же, ёлки зелёные, больно! Нет, уже всё, погружаюсь в какую-то тёплую сметану. Хорошо… Засыпаю… Заснул…


2. Колесо времени

   
    Я отчётливо осязал происходящее и в то же время окружавшие меня предметы растворялись в пространстве, и белая пелена снега всё гуще и плотнее охватывала меня. В конце концов, снежная стена превратилась в вязкую, молочно-белого цвета, массу, которую рассекали и рвали на части фиолетовые молнии. Мне всё тяжелее становилось дышать и всё более казалось, что кто-то упорно деформирует мою голову железными тисками, в то время как за ноги тянет целое стадо слонов. Но, сквозь тошнотворную, без перерывов, боль я, краешком сознания, не переставал удивляться, что кости мои, кажется, целы и даже гармонично собраны в единый, персональный, скелет. Потом я понял, что мозг продолжает работать. Попробуем пошевелиться. Тщетно. Что остаётся делать? Правильно: ждать. И надеяться. С одной стороны, всё это, конечно, пока необъяснимо, но с другой стороны, захватывает всё больше и больше. Теперь мне даже любопытно, что же такое происходит на самом деле.

    По прошествии некоторого времени, боль стала ослабевать и исчезла совсем. Широко раскрытые глаза слезились. А что можно видеть вокруг, если глаза застилают слёзы?  Машинальное движение – утереть лицо. Ух ты! Руки стали повиноваться. Так… Ноги – тоже. Замечательно! Но вокруг меня молочная пелена, настолько густая, что я не вижу собственной, поднесённой к самому носу, руки. Ладно. Наверное, всё так и должно быть. Наберёмся терпения.

    Теперь я был готов к любым неожиданностям. Во всяком случае, так мне казалось. Поэтому, внезапно зажмурившись от яркого солнечного света, как-то сразу и вдруг распахнувшегося, ультрамаринового неба, увидев себя распластанным в густой, сочной, по пояс, траве, я не испытал ни малейшего удивления. Я чувствовал другое: полную разбитость и бесконечную усталость. Глаза, сами собой, закрылись, и я заснул мертвецким сном.

    Мне снилось, что я барахтаюсь в огромном баке с горячей, нет, закипающей водой. Все мои потуги выбраться наружу оказывались тщетны. Рискуя быть сваренным заживо, я прибегнул к последней попытке – во что бы то ни стало проснуться. Получилось. И первой, осознанной мыслью, было то, что я, всё-таки, варюсь. Яркое и горячее солнце экватора нещадно палило землю, и я довольно таки карикатурно, должно быть, выглядел, одетый в тёплое, зимнее пальто и такие же, по сезону, ботинки. Долой! Всё долой! Так, прекрасно, я, кажется,  превращаюсь в Маугли, или в Робинзона Крузо.  Лёгкий ветерок, обдавший меня свежестью и прохладой, помог собраться с мыслями. Память поддавалась неважно, однако я вспомнил, что было накануне. Может, это сон во сне? Ущипнул себя, почувствовал боль. Нет, не сплю. Итак… Я шёл домой, вернее, продирался сквозь снежные завалы. Потом увидел утреннего своего спутника, то есть чёрного ворона. Потом – два лазерных луча, я растапливаюсь в вязкий кисель, закручиваюсь фиолетовой спиралью и улетаю в космос. Тошнота, дискомфорт, сильная боль, затем – тишина и покой, позже – солнце Африки, адская жара, и зелень, кругом буйная, ядовитая зелень и ещё – папоротники. Как я сразу не заметил. Самые настоящие папоротники! Весёлая история… оглядевшись, я увидел невдалеке речку, вернее, реку, а правее от неё лес. И, конечно же, деревья, произрастающие в этом лесу, не имели ничего общего с деревьями привычного для меня мира. Я не разбираюсь в папоротниках, я видел их изображения на картинках, рассказывающих о далёком прошлом нашей планеты. Но это были папоротники. Я сделал несколько шагов по направлению к реке. И тут же замер каменным изваянием. Паук, размером с добрую курицу, неторопливо пробирался сквозь заросли высокой травы. Я впервые в жизни почувствовал, что это значит, когда волосы встают дыбом. Желудок почему-то стал переворачиваться, внутренности брюшной полости скрутились в тугой узел, где-то в горле, под ложечкой, пульсирующе засосало и хотелось в голос зареветь и расхохотаться одновременно. Паук, обильно поросший шерстью, хищно так перебирал клещами, на которых не было ни волоска. Он теперь преспокойно двигался в мою сторону. Осознав, наконец, грозившую мне опасность, я уже приготовился было бежать со всех ног куда глаза глядят, как вдруг сам паук, сначала, замер, потом резко развернулся и гигантскими прыжками стал удаляться прочь. Меня, что ли, испугался? Впрочем, какая разница? Главное, что ускакал. У меня вырвался вздох облегчения и, с благодарностью подняв голову к небу, я увидел такое, от чего едва было не двинулся рассудком.

    В воздухе, довольно таки грациозно и даже, я бы сказал, изящно, парил огромный птеродактиль! Каково? Самый, что ни на есть, настоящий птеродактиль! Я хоть и чайник во всей этой палеонтологии, но ведь не настолько же чайник, что бы не понять, кто передо мной. Вернее, надо мной. Тут же сработал инстинкт самосохранения, я рухнул в траву, вжимаясь в землю всем телом. Может, не заметит? Как же, не заметит! Заметил. Господи, Боже, что же сейчас будет? Чудовище, с диким рёвом (гудок фабрики, парохода в тумане) спускалось ко мне, расправив свои гигантские, перепончатые крылья и закрыв собою полнеба. Я ясно увидел красную пасть гиганта и понял, что смерть моя неизбежна. А дальше произошло вот что. Меня внезапно захлестнула буря гнева и негодования. Я вскочил на ноги и, как это ни комично, может быть, звучит, приготовился к бою, имея в распоряжении собственную пару кулаков. И вдруг, к