[b]Глава 10.
Балтика. Солнечно. Колышется соленая лазурь, у горизонта сливаясь с небесной голубизной. Чайки с лёта хватают добычу. Отдыхающие теснятся на берегу. Их много.
Вот, семейка. Они уже целую неделю здесь. Сегодня только что пришли. Муж, жена, двухлетняя дочка. Расположились недалеко от воды. Девчушка сердится: панамку на голову одели, а платьице и трусики сняли, бросили их на спинку раскладного кресла, на котором мама Света сидит и смеется. Малышка потянулась, попрыгала. Не достать. Да и пошла играть с прибоем. Рядом мальчик неправильный – в трусиках. И пусть. Папа вскочил, что-то буркнул. Крошка расслышала: “Пиво”. “Это жидкость с паскудным запахом. Фу! Вот вырасту, никогда пить не буду! Если посуда опустеет, можно туда песок натолкать, но крупинки на поверхность налипают: стекло мокрое”. Конечно, малютка думала не словами, а образами и ощущениями, но как еще передать ее мысли? Вернулся отец с тремя запотевшими бутылками. С шипом открыли пробки. Сейчас - купаться. Точно. Папа учит плавать: поддерживает и заставляет бултыхать руками и ногами. Нравится. Похолодало. Может, и нет: всегда дрожу, как вынут. Обтирают полотенцем. Потемнело. Мама меня одевает. На всякий случай хнычу. Барашки появились. Люди указывают вдаль. Там пар поднимается нехороший, страшный. Лица тревожные, удивленные. Мама забеспокоилась, стала собираться. Папа отговаривает, смеется. Растянулся на спине, прикрыл глаза. Я выскользнула, подскочила к морю, схватила рыбку. Подышала на нее, чтоб оживить. Мама выдернула упругое серебристое тельце, отшвырнула, давай промокать мои ладошки салфеткой и плакать. Потом мы побежали. Ручки покраснели оттого, что рыбку трогала. Мама поругала, отшлепала. Я пробовала разреветься, да внимания никто не обращал.
***
Вздрагиваю от голоса: “Майору Белову: срочно прибыть на место службы”. Звук идет от наручных часов, которые с недавних пор не должен снимать. Двенадцать семнадцать. Сегодня выходной, сижу на природе. Зачастили с тренировками.
Это не учебная тревога. Перед отправкой в район бедствия показали фильм. Балтика. Солнечно. Колышется соленая лазурь, у горизонта сливаясь с небесной голубизной. Чайки с лёта хватают добычу. Отдыхающие теснятся на берегу. Дымка, кое-где черная, где-то рыжая, заклубилась над морем. Быстро темнеет. Похолодало. Ветер и волнение усилились. Они приносят смрад и трупики животных. Берега, в сторону которых дунуло, покрылись телами курортников. Без химзащиты люди тотчас умирают. Не удивительно, ведь на поверхность устремились удушающие, нервно-паралитические, кожно-нарывные, и другие гадости. Ах, какая неожиданность! Никто и не ведал, что после Второй мировой союзники утопили в этом море сотни тысяч тонн боевых отравляющих веществ из арсенала поверженной Германии! Эта дрянь уже достаточно наследила, постепенно просачивалась через отверстия в металлических бочках, заражая акваторию. Чиновники и знать не хотели о мутациях, охвативших обитателей глубин. Внимания не обращали на моряков, заболевших от соприкосновения с пеной необычного цвета. Ослепли? – ничуть. Прибалты шумиху не поднимали. Зачем прибыль терять от продажи продуктов промысла? Правители других стран тоже в ус не дули: местные в набат не стучат, и нам до лампады! Посчитали, наверное, что со временем исчезает активность токсинов. Но вот не выдержала тара, содержащая губительные смеси: проржавела и треснула. Пробил час. Забулькала гадость не так, как положено, и среагировала не так. Но страсть, сколько вырвалось неправильных веществ, утративших, якобы первоначальные свойства. Миллионы царей природы и не поняли, что произошло. Мгновенно скончались. Разве считал кто количество жертв? Смерть действовала благородно: обрушивалась на отдельные регионы, как бы предупреждая о неизбежном. Тут и спохватились.
***
В гравитационном скафандре я бреду по берегу того зловонного, ядовитого болота, каким стало Балтийское море. Кругом - останки зверей и людей. Все раскидано в диком беспорядке. Чернеет и гниет. Представился моему мысленному взору прыгающий на кривых ножках неряшливый профессор: "Какой обман! Человек, оказывается, не высшее существо! Нас сотворили! Не перенесу удара! Да я! Да все могу! Мне нет преград!" "И кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту, хотя на один локоть?" – говорил Господь. Выскакивает тощий эскулап и вопит: "Я, я сумею: удлиню кости рук и ног за счёт вставок. Правда, у пациента будут боли, но ведь удлинил! Я умею изменять пол. Мужчина становится женщиной и наоборот, правда, детей зачать это существо, помесь урода с мазохистом, не может, но внешнее сходство, особенно в молодости, поразительно!" Нет. Ничто не подвластно тебе. Дела рук твоих, гордец - смерть! На сцену выходит киллер: "Кто звал меня? Да, и я умею творить чудеса: превращать живую материю в мертвую". Он заходится шаляпинским смехом и исчезает. Что мы делаем здесь? Если вы думаете - наша служба облегчает участь людей, то ошибаетесь. Мы просеиваем "контингент" в поисках своей "клиентуры": верующих (христиан, мусульман, иудеев, буддистов…). Кое-кто из наших сотрудников пытался помочь гибнущим. Прозвучало: "Займитесь, своими обязанностями!"
Вот, на усиление полиции бросают против мародеров. Придумали, как зону закрыть от телепортаторов, оставили несколько проходов. Да тут уже ничего не осталось: большие тузы районы поделили, потом разной мелкоте чиновничей крошки дали пособирать. Сегодня последний день доступа сюда, а мне выпало дежурить.
Я, недавно крещеный раб Божий Александр иду и думаю: “Да, очередной ангел выплеснул чашу гнева на обезумевшее человечество. Что ж, “…не хотите жить по воде Божьей, живите по своей!”
Мы когда-то были малышами. Потом, заматерев, осатанели. Но дети, Господи! И если сейчас я взялся изживать в себе беззаконие, в младенчестве только начал грешить. Многого не понимал в те времена, смутно чувствовал, где добро, где зло. Да, у них, погибших малюток, и у нас, живущих ещё, впереди - бесконечность. Для человека жизнь на земле - миг по сравнению с тем, что предстоит. И для каждого из нас Вечность с Тобой - есть наилучший исход жизни. Ты сказал, что не принявший крещения, не может наследовать Царства Небесного. Неужели я, совершивший столько пакостей, имею возможность улучить Твоё прощение, а они, невинные, но не крещенные - нет?" Поскользнулся на зеленовато-желтой жиже. Еле устоял на ногах, даже немного прокатился, словно зимой по накатанной дороге. С кем я? - со Спасителем и спасателями. Вспомнил, что говорил отец Олег: "Бог не только милосерд, но и правосуден". Бог и с детьми поступит по-божески. Верить в Него - значит доверять. Да и ребятни сейчас мало. Бабы возжаждали удовольствий. Рожать не хотят. Беременная, значит: носящая бремя. А кому охота утруждаться? Эй, дурочки, вас ищут! Выходите.
***
Папа потерялся, его оттеснили от нас возбужденные дяди и тети. Мы стремимся к терминалу перемещателя, чтобы унестись куда-нибудь. Около станции: цели обезумевших людей - тОлпы. Дети плачут, взрослые ругаются и дерутся. Мы застряли на середине какой-то улицы. Недавно стояли с краю, и вдруг очутились в центре. Запах нехороший. Мама кричит, бьется. Меня отпустила. Я сразу сползла вниз. Упасть не могла: давка. На меня навалились, сжали. Больно же, пустите!
***
- Не будем тратить время на приветствия! На Балтике - катастрофа. Все в курсе. К делу!
- Позвольте Вениамин Григорьевич?
- Прошу, профессор!
- Господа, приношу извинения, что высовываюсь "не по чину". Время не терпит. Насколько мне известно, пока не выдвинуто ни одной более или менее здравой идеи предотвращения бедствия. Все почему-то вцепились в совершенно безумный проект создания сферического гравитационного саркофага. Предлагаю совершенно реальное дело: дегазацию.
Председатель был недоволен задорной тирадой ведущего химика. Но мысль ему понравилась. Ни словом, ни жестом не выдавая свои чувства, Премьер, шеф Совета Безопасности Империи по совместительству, тот, кого зовут Вениамином Григорьевичем, обратился к щеголеватому красавцу, сидящему напротив:
- Министерство химической промышленности. Господин Вебер, можете определить срок готовности дегазационных веществ?
- В полном объёме от семи до девяти часов. Производство начато. Всё большее число заводов переходит на необходимое производство. Понятно, те, которые можно перепрофилировать.
- Долго разворачиваетесь.
- Быстрее невозможно.
- Техника? Министр ЗЧС* и Обороны? Ваше мнение? *Защита от чрезвычайных ситуаций.
- У нас есть "Дегазационные станции". Процентов девяносто находятся в войсках. Машины устарели и подлежат списанию. Разрабатывать новые считалось нецелесообразным. Срочно проводим расконсервацию. Десять процентов принадлежат другим ведомствам. Приказ о передаче подготовлен.
Приняв к сведению сообщение, ведущий совещание мгновенно переключился:
- Что скажут физики, как саркофаг? Евгений Леонидович, к Вам обращаюсь!
- Извините, отвлёкся. Как раз поступила последняя информация. За пять часов не управимся.
- Три! Три часа вам даётся!
- Нам ведь создавать не один, а два сооружения!
Глава собрания возмутился:
- Это зачем?
- Должна же быть прослойка между гравитационной стеной, соскребающей всю гадость внутрь и внешним саркофагом. В том промежутке и будут действовать войска.
- Делайте, как считаете нужным! Выполняйте работы параллельно. Сроки менять нельзя!
Слушай приказ: Министерству Обороны разработать и ввести в действие план первоочередных мероприятий. Гарантирую поддержку. Через три часа ставим гравитационную защиту. Внимание! После этого главное - не дать маху. Не торопимся: площадь заражения увеличиваться не будет… Не должна. Интенсифицировать ввод химических и инженерных войск в район меж стенами, а также с внешней стороны сферы для расчистки и обеззараживания территории. Если личного состава не хватит, задействовать другие части. Как только армия завершит концентрацию войск и техники, медленно, так, чтоб они успевали, сжимаем саркофаг к центру. Мне ли учить? Организуете взаимодействие. Короче, чистку, ликвидацию последствий на всю катушку. Ясно? Вопросы? Физикам что-то не понятно.
- Есть предложение делать не замкнутую двойную сферу, как предполагалось, а разомкнутую со стороны поверхности земли. Это упростит конструкцию, сократит время подготовки и существенно сэкономит затраты энергии. Потом уже закроем её снизу и подымем.
- Исполняй! Только стоит тебе опоздать... Ты меня знаешь! По местам!
Погасли светокопии собеседников. В кабинете стало одиноко и, почему-то, холодно. То ли тишина режет уши, то ли жизнь прекращается, когда помещение пустеет. “Надо докладывать Великолепному... А потом - ожидание. Не пассивное. Предстоит борьба со стихией. И, как результат - победа или поражение. Скорее - победа, судя по задумке и возможностям. Не всё ли равно, сколько кого погибнет? По негласной концепции: чем больше, тем лучше. В том любовь к роду человеческому, ведь поданные Всемогущего, отказавшись от ложных богов,
