на азиата в отражение в витрине, Тимофей кивнул. Азиат щёлкнул пальцами. У обочины припарковался черный «Мерседес». Движением руки, азиат пригласил Тимофея в автомобиль с плотными серыми шторками вместо привычной тонировки.
6
Едва Тимофей сел в авто, как его внутреннее пространство немедленно трансформировалось в закрытую со всех сторон плотными занавесками с выбитыми иероглифами кабинку рикши.
Исчезли внешние звуки: шум города, голоса толпы, музыка, - Тимофей слышал только тяжёлое дыхание рикши и резкий стук деревянных колес по булыжникам мостовой.
Эта метаморфоза после заигрываний пространства с Тимофеем в отеле, его не удивила.
Взглянув на часы, обнаружил стрелки, сошедшиеся в одну линию, стоящие на месте. Чёрным спокойствием смотрелся в пространство экран мобильника. Тимофей постучал мобильником по руке, нажал на кнопку включения. Безрезультатно. «Батарея села, что ли, - пробурчал Тимофей. – Ерунда! Утром заряжал!»
Попытка раздвинут шторки, и выглянуть на улицу, успеха не принесла. Будто пространство оставило за собой приоритет сохранения некоторой энигматичности.
Удобно устроившись на мягких подушках, он решил вздремнуть, но тишина вокруг заставила насторожиться. Тележка стояла на месте и никуда не двигалась.
Внезапно со всех сторон бесшумно разъехались шторки. Сидя внутри повозки Тимофей огляделся. Ничего общего с шумными, залитыми слепящим светом фонарей и сшибающих с ног ароматов уличных кухонь восточных улиц не было. Скорее она была похожа на средневековую улицу какого-нибудь городишки после чумы или мора. Широкая, утопающая в сизом полумраке голая влажная улица со слепыми блестящими серыми стенами домов улица тонула в оба конца в густом тумане.
Сколько ни напрягал зрение, вертясь вокруг себя Тимофей, ничего не мог различить. «Эй!» – крикнул он в пустоту, стараясь привлечь хоть чьё-нибудь внимание. Его крик утонул в тяжёлой мокрой взвеси. Некстати всплыла в голове строчка из песенки к мультфильму: - Куда ты, тропинка, меня завела?
Рыская взглядом по сторонам, Тимофей не заметил, как от серой стены дома отделилась зыбкая тень.
От испуга Тимофей вздрогнул, но сразу успокоился, в тени узнал азиата, пригласившего его в автомобиль. На этот раз на нём был смокинг, красная феска и белые перчатки.
Он открыл неприметную арочную дверцу в стене:
- Прошу следовать за мной, господин.
С первого шага вовнутрь в лицо Тимофею ударила упругая волна азиатских специй и восточных ароматов; голова пошла кругом; он замедлил шаг и прислонился к стене. Из пустоты коридора появилась рука с глубокой глиняной пиалой с напитком. Он сделал жадно большой глоток. Горячий, терпкий напиток взбодрил и прояснил голову.
Азиат дождался, пока Тимофей допил напиток и пошёл вперёд.
«Веди меня, Сусанин», - прошептал Тимофей и двинулся следом по тёмному узкому коридору; одно время они шли прямо, затем резко повернули и спустились вниз; снова пошли прямо по глухому коридору. По пологой лестнице с узкими ступенями поднялись наверх и снова прямо. За всё время ни разу не встретили живой души. Один единственный раз Тимофей различил трудно различимые звуки, глухо доносившиеся в коридор из-за стен.
Азиат уверенно двигался вперёд, изредка вежливо говоря через плечо: - Прошу следовать за мной, господин.
Внезапно яркий свет больно резанул по глазам. Тимофей остановился, прикрылся рукой.
За спиной раздался голос:
- Господин, пришли.
Привыкнув к свету, Тимофей огляделся. Большое круглое помещение уходило вниз круглыми рядами с креслами, сужаясь книзу, и заканчивалось ареной. Оно чем-то напомнило цирк. Потолок помещения скрывался в царящем вверху густом клубящемся мраке. Первый зрительный ряд находился примерно в метре над ареной и был отгорожен от неё высокой хромированной сеткой.
Невысокий подросток-китаец, появившийся бесшумно сзади, мелко семеня босыми стопами впереди Тимофея, молча, проводил его на место в верхнем ряду. Дождался, пока он дал ему пять юаней, низко поклонился и бесшумно растворился.
В зале никого не было. Тимофей был один.
Внизу на арене копошились рабочие, поправляли материю на бортике арены, мели пол и негромко переговаривались.
Постепенно ряды заполнились зрителями. Мужчины, женщины. Парами и в одиночку. На одних красовались изысканные вечерние платья и смокинги; другие козыряли одеждой попроще – джинсы, футболки, бейсболки. Треть рядов напротив, заняли выходцы из Африки в затейливых расписных нарядах и высокие представители племён Аравийского полуострова в белых просторных халатах.
По рядам пошли странно одетые китайцы: традиционный костюм дополняли начищенные до блеска яловые сапоги, высокие бараньи папахи с синими лентами в стразах и матерчатыми сумками через плечо.
Один такой клоун остановился перед Тимофеем. Дежурно улыбнулся, прищурил и так узкие глаза, ни слова, не говоря, потёр пальцами. После секундного замешательства Тимофей сообразил – это кассир.
Взамен полученных денег кассир вручил визитку. «Напитки, закуски, бутерброды и прочее – красная кнопка справа» значилось на ней по-русски. «Обнадёживает!» - внутренне улыбнулся Тимофей.
7
Зал гудел пчелиным роем. Вдруг шум пошёл на убыль и совсем стих. В повисшей тишине погасло освещение. Луч прожектора сверху осветил круг на арене. В него из темноты выступил высокий крепкий, выбритый наголо китаец в смокинге, плаще с алым подбоем, тростью в левой руке.
Он поднял вверх правую руку и хорошо поставленным голосом объявил по-английски:
- Представление начинается!
Ниоткуда и сразу отовсюду заструилась мягкими волнами тихая медленная музыка; мелодию вела ди, своим дребезжащим звучанием рвущая сердце; ей в унисон вторили гучжэнь и шэн. Изредка вплетался диссонансом высокий звук пайгу и сухой треск муюй.
На арену выбежали три девушки в ярко-алых длинных платьях с маленькими бубенчиками по подолу. Танцуя, они три раза обежали вокруг арены. Затем одна выбежала на середину арены и выразительно начала петь, в это время её напарницы медленно кружились вокруг. Так они сменили друг друга; в окончание, изобразив полёт птиц, махая широкими рукавами, они убежали.
Их сменила группа акробатов-циркачей.
Не изменился ни ритм, ни мелодия.
Просто чудо, как акробаты умудрялись быстро вертеться в воздухе, прыгать через голову, становиться в «пирамиду» и другие акробатические фигуры, а не уснули под тягучую нудную музыку.
Показательное выступление последователей у-шу и кунг-фу прошло под всхлипывание гучжэня, неумолчную трескотню муюй и под резкие гортанные слаженные воинственные выкрики бойцов.
Начало представления затянулось и слегка утомило зрителей.
Послышались недовольные возгласы. Но тут на арену стремительно вырвались артисты с матерчатыми фигурами красных и черных драконов.
Их внезапное появление внесло свежую струю в застоявшуюся атмосферу зала. Зрители оживились; раздались робкие, затем громкие дружные аплодисменты. Бодро и весело зазвучала музыка.
Звучала хрустальными брызгами нот пайгу; в диссонанс вибрировала ди; гучжэнь и шэн синкопами рвали пространство и только муюй трещала без умолку, как сорока.
По рядам пошли мужчины-официанты в обычной одежде, - белая рубашка, красная бабочка, чёрные брюки, - с подносами с едой и напитками. Терпкий, холодный крепкий шипучий напиток, вроде кваса со спиртом, хреном и клюквой взбодрил начинавшего клевать носом Тимофея и прогнал подло, исподтишка подкрадывающуюся сонливость.
Стремительный танец драконов под красочные фейерверки, взрывы петард и громкие крики артистов внезапно прекратился вместе с музыкой.
Драконы застыли, переплетясь, перевившись между собой на арене.
На бортик арены ступил коренастый плотный артист в длинном балахоне из чернобурки и заиграл на варгане.
Что произошло дальше, Тимофей не понял. Арену наполнил искусственный густой бело-серый дым, подкрашенный алым светом фильтра прожектора. Когда он развеялся от невесть откуда подувшего ветерка, драконы исчезли. Пол арены блестел от насыпанного щедро битого стекла, которое одни работники разбрасывали из корзин, другие разравнивали граблями.
Зал снова погрузился во тьму.
Только арена переливалась радужно, освещённая цветными фильтрами лучей прожекторов. Они располагались под потолком. Белый луч выделил ведущего.
Он что-то резко прокричал в микрофон. Луч света переместился вправо и под ним заиграл волнами небесного цвета шатёр, крылья которого плавно поднимали и опускали шесть девушек в купальниках-бикини под ритмичный бой дагу.
Темп ускорился; увеличилась амплитуда колебаний полога шатра. На пике звучания боя девушки сильно рванули на себя полотна.
Белый луч погас. Красный, синий и зелёный, медленно блуждая по арене, сошлись в одной точке на бортике; на нём, где был минуту назад шатёр, сидела, уткнув подбородок в колени и упёршись руками в бортик обнажённая девушка.
В полной тишине она медленно выпрямилась, выгнулась, подняла руки и запрокинула голову.
Что-то в фигуре девушки, её движениях Тимофею показалось знакомым. Он вырвал из рук соседа, пригрозив кулаком, бинокль и направил на девушку.
Холодный пот полился по спине и выступил обильно на лбу. Это была Анна. Несомненно. Он различил, подкрутив резкость, глубокую ямочку на подбородке; но главное – причёска! Тот же поперечный платиновый гребень из длинных кос, только сейчас их кончики украшали маленькие змеиные головки из жёлтого металла с хищно блестевшими изумрудами глаз.
Не отрывая взгляда, Тимофей заёрзал нервно на сиденье. Рой разных мыслей пронёсся в голове: она? здесь? как? Ему захотелось закричать, замахать руками, привлечь её внимание; но внутреннее чувство самоконтроля заставило удержаться.
Снова синкопы гучжэня рвали на тонкие нити замкнутое пространство помещения, неожиданностью звучания заставив вздрогнуть зал. Раздались высокие, взволнованные вскрики и ахи женщин.
Все напряжённо следили за девушкой.
Она не спеша приподнялась на носки и внезапно для всех прыгнула вверх и вперёд – зал зазвенел тишиной – зависла в апогее прыжка, выгнулась, соединила пальцы рук и ног, образовала кольцо и стремительно опустилась ногами на битое стекло.
Снова взволнованный и тревожный вдох прошелестел по рядам. Все без исключения устремили взгляд на арену, некоторые приподнялись с мест.
Девушка уверенно стояла на стекле, держа руки по швам, голова низко наклонена, только головки змей в косах качаются, хищно гипнотизируя зал.
Затем она медленно-медленно подняла голову, устремив взгляд перед собой. Ни один мускул не дрогнул на застывшем лице.
В полной тишине девушка прошла три круга «колесом» и остановилась посреди арены, стоя на руках. Битое стекло, прилипшее к стопам, загадочно блестело в цветных лучах прожекторов.
Как и все зрители, Тимофей разглядывал стопы Ани и не увидел ни единой капли крови на них.
Отстранённо зазвучала ди. Стоя на руках, девушка скрутилась телом влево, коснулась
