Мурена Глава 6

         Боевой поход близился к концу. Позади десятки тысяч морских миль, успешное выполнение секретного задания. «Мурена» шла на скорости в двадцать четыре узла, держась двухсот метров глубины. Подниматься выше опасались, чтоб не быть замеченными с разведывательных спутников и не намотать на винты рыбацкие тралы, что уже неоднократно случалось со многими подводными кораблями. Заклинив гребной вал, этим лодкам приходилось всплывать и звать помощь, срывая скрытность операции.
       Прощупывая сонаром океанские глубины, атомоход пробивал безмолвную, лежащую в полной темноте толщину атлантических течений. Все механизмы работали исправно. Два винта придавали движение «Мурене», которая, как и ее одноименная глубоководная жительница, развивала скорость тридцать узлов в час. Реакторная установка не беспокоила. По всей лодке были расположены датчики, радиационный фон был в абсолютной норме. Команда несла вахтенную службу. Командир, офицеры корабля, смогли немного расслабиться. Напряжение боевого похода, проведенные испытания, загадочная гибель электромагнитной пушки психологически вымотали экипаж корабля. Сейчас шли домой в Ара-губу. Казалось, что много лет прошло после прощания…
 
       Капитан медицинской службы, – Михаил Андреевич Бычков, штатный врач экипажа, находился у себя в лазарете. Слава богу, личный состав в порядке, больных и увечных не было. Обращались иногда за таблетками от головной боли, да пару человек приходили с зубной болью. С ними он не церемонился. Ставил анестезию и вырывал больные зубы. Научился этой операции на курсах повышения квалификации в Видяевском госпитале. Там и увидел Людмилу Сергееву. И, как натура тонкая, чувствительная, сразу сообразил, что эта женщина и есть его идеал, то, что он искал всю жизнь, чего казалось, не должно существовать. Человек далеко не глупый, понимал, не бывает идеальных женщин, но неисправимый романтик в нем желал верить, будто они есть и созданы совершеннее мужчин.
       Познакомился и сразу растаял. Нес чепуху, суетливо говорил комплименты и банальности, терялся, не находил нужных фраз. Она звонко и весело смеялась, сверкая глазами светло-зеленой глубины. У него была в прошлом симпатичная молодая жена, но пока находился в дальнем походе, изменила ему. Рассказала обо всем сама, много плакала, просила простить. Не смог… Тихо и без скандалов разошлись, разъехались. Он долго удивлялся ее честности. Ведь могла не сказать ему, а сам он не догадался. Не оценил тогда, обиделся.
       Но Люся!.. Ей он простил бы десятки измен! Хотя идеальная женщина не изменяет. Врач знал, что она замужем и очень любит мужа. Это только поднимало ее в его глазах, возносило к недосягаемой высоте. Вот когда он понял поэтический образ: «дама сердца». Это, несомненно, выше земных отношений между мужчиной и женщиной. Приятно сознавать, что на земле есть богиня, олицетворяющая собой великую красоту человеческой природы. В такое хотелось верить, мечтать, и хотя понимал, что не все так, желал заблуждаться и любить.
       Вскоре узнал, что его направляют на «Мурену», где старший помощник ее муж. Пошел на хитрость, - принес в госпиталь фотоаппарат и поснимал накануне Восьмого марта сотрудников. Сделал ее фото, поставил в рамочку, и теперь она навсегда была с ним. Доставал из чемодана, любовался, вспоминал ее походку, голос… Что в ней было такого уж особенного, волнующего, не понимал. Как тысячи мужчин в поселке, признавших ее самой красивой и эффектной женщиной.
       Вечерами, просматривая альбомы с репродукциями фламандцев, очень часто думал о ней и ее совершенстве. Она ведь была не только красива, но и умна, образована, начитана и лучше его разбиралась в искусстве. Он много раз говорил с ней о живописи, поражался, с какой легкостью она помнит и рассказывает о картинах Караваджо и Ботичелли, Дюжардена, Фабритиуса…
 
        В дверь робко постучали.
        – Да, войдите, – капитан торопливо убрал фото.
        Вошел смущенный матрос Нос.
        – Чего тебе? – Михаил Андреевич посмотрел на него внимательно. – Подойди ближе. Смотри сюда, – показал палец.
        Нос смотрел, немного не фиксируя взгляд.
        – Голова болит?
        – Да. Дайте таблетку какую-нибудь…
        Врач осмотрел ему голову. Сбоку, ближе к затылку, прощупывалась шишка и виднелась свежая ссадина.
        – Да тебя в лазарет положить надо! Однозначно сотрясение мозга.
        – Ничего, уже проходит, дайте таблетку, да я пойду, - матрос смотрел просительно.
        – Ну-ка, раздевайся полностью! Быстрее давай.
       Нос стоял в одних трусах. Капитан провел тщательный осмотр. Никаких синяков или ушибов не увидел.
       – Одевайся. Кто тебе такую шишку поставил?
       – Я сам ударился о броняшку!
       – Сам? Кому ты рассказываешь?
       – Честное слово, сам… – Василий опустил глаза.
       – Тебя тошнит? Голова не кружится?
       – Нет.
       – Ладно, вот две таблетки. Будет болеть голова, немедленно ко мне!
       – Есть! Разрешите идти?
       – Ступай, – Михаил Андреевич задумался.
       Надо бы на всякий случай положить его здесь в лазарете, наблюдать. Да коечка занята, инженера выселять придется. Решил посоветоваться, поговорить со старшим помощником. Постучал в каюту, вошел. Андрей Семенович сидел за столом, что-то писал. 
       – Привет, Андрей! – отношения из-за Людмилы были слегка натянутыми, хотя, как-то засидевшись в кают-компании, выпили по чарке медицинского спирта, по-хорошему объяснились. Андрей понимал, зла не держал, но какой-то осадок оставался.
       – Привет Миша! – старпом не удивился приходу гостя. – Что у тебя?
       – У матроса Носа сотрясение, думаю «годковщина».
       Капитан третьего ранга побледнел от ярости:
       – Кто? Не сказал? 
       – Нет. И не скажет, скорее всего. Ты разбирайся сам. А Носа надо бы на пару дней в лазарет положить.
       – Слушай, но там инженер, – старпом на секунду задумался. – Сейчас ночь, давай завтра с утра я его на койку Носа переведу. Или срочно нужно?
       – Да нет, в общем-то. Дал ему обезболивающее…
                                                                                     * * * * *
       Старшина первой статьи Алексей Чукин дослуживал последние месяцы. Осенью домой и нужно готовить себе замену, иначе до самого Нового года не отпустят. Такова была традиция на лодке, да и на всем флоте.
       Чукин специалист первого класса, сразу после учебного отряда попал на «Мурену», в БЧ-5 (дивизион движения), где и получил специальность оператора системы охлаждения ядерной силовой установки. Это и был его боевой пост. Нес вахтенную службу, наблюдая за манометрами и приборами, показывающими температуру реакторной установки. Избыточное тепло отводилось трубами радиатора, которые охлаждались забортной водой. При повышении температуры дрожащая стрелка прибора шла к красной полосе, и нужно было немного повернуть правый или левый вентиль впускного крана. Задача несложная, но ответственная. Показания дублировались на центральном посту, и необходимо было внимательно следить за ситуацией. А тут еще один термометр капризничал. Приходилось быть внимательным. Пока все шло нормально, прибор работал исправно.
       Сам старшина родом из небольшого городка, затерянного в снежных просторах Западной Сибири. Призывался он осенью 1986 года и сполна хлебнул все тяготы службы. Как и положено, первые полтора года летал, как дух. Парень сообразительный, не вызывал попреков старослужащих. Затем старшинские курсы в Североморске, и служба пошла гораздо спокойнее.
       Находясь в увольнении, на дискотеке в Видяевском Доме офицеров познакомился с симпатичной девушкой Ларисой, местной, дочерью старшего мичмана Дорофеева с шестого продовольственного склада. Начали встречаться. Пока только дружили, целовались всего пару раз, но Алексей был от нее без ума. Она чуть старше его и уже выходила замуж, но развелась. Имела забавную дочь Катюшку.
       Чукин планировал после демобилизации жениться, и окончив школу мичманов остаться служить на «Мурене». Представлял, как он с дочкой будет гулять по широкому бульвару, а вокруг будут звенеть малиновки и кружить возле цветов дикие пчелы. Он станет рассказывать Катюшке о Сибири, о бурых страшных медведях, трескучих морозах и снежных вьюгах. Дома будет ждать любимая жена, готовить вареники. А в отпуск они всей семьей поедут к нему на родину…
       Операторов ядерной силовой установки было шесть человек. К нему, как идущему на дембель, и прикрепили молодого матроса со смешной фамилией – Нос. Василий особой смекалкой не отличался. Постоянно голодный, усталый, ему все время хотелось спать. Когда старшина заставлял наизусть учить материальную часть, запоминать схемы трубопроводов, коммуникаций реакторной установки, он ничего не понимал, хлопал глазами и смотрел непонимающе. Веки слипались, текст расплывался в глазах, схемы превращались в сложный узор. Василий клевал носом и отключался. Надо отдать должное, Чукин бился с ним долго и терпеливо, старательно объясняя устройство и принцип действия агрегатов. Совершенно измотавшись, потеряв терпение, старшина не выдерживал и отпускал оплеухи. После этого, правда недолго, Нос соображал гораздо лучше и не срывался в дрему. Но минут через десять все опять повторялось. Новый подзатыльник приводил его в чувство, и Василий старательно слушал, записывая для себя в тетрадь особо сложные моменты.
       Командир БЧ-5, – капитан третьего ранга Сивоконь, офицер огромного роста, пугающий своим свирепым видом молодых бойцов, приказал за время похода полностью освоить материальную часть, и обещал спросить за это с Чукина. Вот и сегодня вечером старшина нес вахту на боевом посту, внимательно следя за показаниями приборов. Уставший Василий Нос сидел рядом и слушал, как Чукин бесцветным голосом объясняет что-то, водя пальцем по цветному орнаменту схемы, расписанной какими-то малопонятными значками. Голос слышался все глуше, отдаленней, словно сквозь закрытую дверь. Нос отключился…
       Разъяренный старшина схватил недотепу за шиворот, встряхнул и сильно толкнул вперед. Василий, от неожиданности не устояв на ногах, врезался головой в переборку и на несколько секунд потерял сознание. Очнулся, видя, как над ним стоит старшина и орет что-то в лицо. Чукин рывком поднял его, посадил на стул. Василий держался за голову. Капала кровь…
       Старшина велел идти умыться. Окатился холодной водой, стало легче. Голова болела, но гудеть и кружиться вроде бы перестала. Алексей осмотрел голову, извинился. Да Василий и сам на него не обижался, понимал, что своей несообразительностью кого хочешь, разозлит. Вообще-то, Чукин ему нравился. Защищал от нападок других годков, был справедливым. Нос очень хотел быть похожим на своего старшину. Он его искренне уважал, терзался, что никак не может освоить специальность. Сказывалась нехватка технических знаний. В сельской школе учителя даже представить не могли, с каким сложным оборудованием придется работать их ученикам.
       Сидели, долго разговаривали по душам. Чукин расчувствовался и разрешил обращаться к нему по имени. Ему, это было видно, стало неудобно за