Прошел месяц. Лето в самом разгаре. Дождя не проливалось уже давно и жара, стоявшая в городе, густым киселем влилась в здание рынка и застыла в противное липкое желе. Вентиляции при строительстве этого торгового объекта не предусматривалось. Видимо, проектировщики решили, что все, кто станет в нем работать, обязательно должны обладать сверхъестественными способностями, уметь не дышать по несколько часов и с легкостью выносить экстремальные температуры. Но такие люди выбрали другие профессии, а на рынок пришли обычные женщины. Выживать в ужасной жаре, вдыхая спертый воздух, в котором смешались запахи сырого мяса, крови, подгнивающих овощей, квашеной капусты, растаявшей рыбы, копченых окороков, тухлой колбасы, канализации, кошачьей мочи и какой-то кислятины, шедшей неизвестно откуда, как оказалось, способны только они. И эти женщины доказывали свою исключительную живучесть каждый день, стоя за прилавками по девять-десять часов в духоте и смраде, улыбаясь покупателям, подбадривая друг друга, заигрывая с грузчиками и находя силы для шуток и смеха. Только после закрытия позволяли они себе слабость бухнуться на стул и высказать вслух все, что накопилось, а потом, убрав товар по холодильникам, мчались домой к своим семьям, чтобы выстоять вторую смену у плиты или гладильной доски.
Алена не могла похвастаться крепким здоровьем, поэтому соответствовать гордому званию « простая русская женщина» ей давалось с большим трудом. Она, как и все, выстаивала каторжные часы, старалась быть энергичной и общительной, но сил с каждым днем оставалось все меньше и меньше. И вот однажды она упала в обморок. Шла с охапкой колбасы и упала.
Первым, что она увидела, придя в себя, были усы. Черные-черные усы. Потом, сквозь пелену обморочного тумана, стало проявляться знакомое лицо. Красивое Мишино лицо и глубокие, темные и очень испуганные глаза. Он держал ее голову на своих коленях, сама же Аленка лежала на лавочке одного из уличных прилавков. Обескураженная и растерянная Светлана Олеговна стояла рядом с бутылкой, на половину наполненную водой. Платье и волосы девушки были мокрые, значит, изначально бутылка была все-таки полной.
-Ну, как ты? Может «скорую» вызвать?- заботливо спросила хозяйка.
-Нет, не надо. Мне уже хорошо.
-Мы так перепугались, когда ты хлопнулась на пол. Шла, шла и бах! Мишка несся, как сумасшедший через весь зал, когда услышал, что тебе плохо, чуть людей не посшибал.
-Кто? Миша???!!! Ну, это он, явно, торопился меня добить, пока кто-нибудь не успел вмешаться, - с ядовитым сарказмом хмыкнула Алена и повернула голову, чтобы поглядеть на своего мнимого спасителя, уверенная, что найдет опровержение словам его тети. Уж слишком неправдоподобно звучало заявление о наличии сочувствия и желания помочь у этого строптивого и презирающего даже напоминание о ее существовании мужчины. Впервые его лицо оказалось близко-близко, впервые он не отвел взгляд, впервые эти глаза смотрели прямо и решительно, проникая глубоко внутрь Аленки, призывая понять, наконец, увидеть и услышать беспомощно кричащие чувства. Девушка даже испугалась, неожиданно открытых для себя в потаенных уголках его, до этого казавшегося каменным сердца, необъятной нежности и жгучей страсти. Дыхание перехватило, голова закружилась с новой силой. Она непроизвольно дернулась, попыталась встать, отбросив руки, державшие ее, и тут заметила, что все чувства, горевшие в глазах мужчины еще мгновение назад, сменились одним – глубокой, ели сдерживаемой болью.
***
С того дня их отношения стали иными. Миша больше не хмурился, не пытался отмолчаться и не делал вид, что Алена самое недостойное его внимания существо. В редкие минуты, когда появлялась возможность поговорить, а это случалось только пока он точил ножи или она принимала и взвешивала колбасу, принесенную им же, эти двое будто пытались наверстать упущенное. Говорили обо всем на свете, смеялись до слез, подшучивали и дразнили друг друга, искренне не понимая, зачем тянули с этим так долго.
Теперь Алена точно знала, что Миша влюблен в нее. Основанием для уверенности были отнюдь ни слова признаний и не пылкие ухаживания, все читалось во взгляде. Что же касаемо чувств девушки, здесь было все не так однозначно. Мишка ей нравился. Наверное, даже сильно нравился. С ним всегда интересно, весело и надежно. А еще, очень лестно осознавать, что такой красивый, взрослый мужчина, к тому же женатый, питает глубокие нежные чувства к ее особе. Но называть это любовью уж точно неправильно. Скорее просто увлечение глупой молодой девушки, причем не первое и совсем не последнее. Так они и проводили свои рабочие дни, черпая из общения друг с другом то, что каждый представлял нужным и возможным для себя.
Лето, со свойственной только ему особенностью заканчиваться, не успев начаться, быстро сменилось осенью. Наступил сентябрь, теплый и солнечный.
В обычный день, не предвещавший ничего особенного, Аленка приводила срезы на колбасе в порядок и что-то напевала под нос.
-Алена, я сегодня уйду в обед. Ключи заберешь от холодильника. А завтра приди пораньше, открывать тебе.
Светлана Олеговна стояла сзади и что-то искала в дамской сумочке.
-Хорошо. Я все закрою, - ответила Алена и продолжила заглаживать трещины на колбасном сыре.
-Я бы и позже ушла, - продолжала хозяйка, - но Таня просила помочь ей собраться. Ах, вот! Наконец-то, нашла! Держи, - она вынула связку ключей и протянула своей работнице.
Алена выпрямилась и оторопело посмотрела на Светлану Олеговну, автоматически протянув руку за связкой.
-А что она собирает?
-Вещи. Чемоданы-то еще не собраны. Шибко уж она хотела много заработать, под конец совсем выходных не брала. Вот и дотянула до самого отъезда домой.
-Как домой? Куда домой?
-В Украину свою, куда же еще? А ты что так удивилась-то, не знала что ли? Они же здесь временно. Всего на полгода приезжали.
Алене стало нехорошо. Конечно, не было новостью, что хуторяне захотят уехать, что их пребывание здесь когда-то закончится, но почему так неожиданно и к тому же тайно? Только сейчас она заметила, что Тани нет на работе, а за ее прилавком стоит родственница.
-А когда они решили уехать?- ошарашено продолжала девушка.
- В каком смысле?
-Почему так резко–то? Ни с того, ни с сего помчались.
-Я тебя не пойму, - Светлана Олеговна понемногу раздражалась. - Почему ни с того, ни с сего? Они билеты купили почти два месяца назад. Все давно спланировано и решено. Глупости какие-то спрашиваешь. Ладно, мне некогда, побежала, – и резко повернувшись, эта немаленькая женщина поплыла, рассекая толпу, словно ледокол просторы Антарктического океана.
У Аленки задрожали губы. Вопросы в голове понеслись вихрем, как загородные электрички, а ответы все не приходили. Словно на вокзале противный голос в громкоговоритель гундел: « Ответы на вопросы: « Почему он так?», «Как он мог?» и «Как такое назвать?»- опаздывают на неопределенный срок, о прибытии будет сообщено дополнительно».
До вечера время потянулось, как резиновое. Настроение улетучилось, руки опустились, как следствие, упала выручка, суля девушке остаться без дневной зарплаты.
Часа в четыре дня прибежала Настя.
-Иди с Танюхой попрощайся.
-Она здесь????- прямо подпрыгнула Алена.
-Да. Нарядная, красивая и коротко стриженая. Совсем, как мальчик. Иди, посмотри.
Но Таня уже успела подойти сама. Она, действительно, отрезала свою шикарную косу. Причем не просто отрезала, а чуть ли не с корнем вырвала. Спереди волосы остались длинной сантиметров пять, а сзади сострижены под машинку почти в «ноль». Новое модного фасона платье, туфли на «шпильке», макияж, наложенный уверенной рукой и правильно подобранные украшения - все это Алена впервые видела на своей подруге. Обычно украинка одевалась очень просто, не носила колец и серег, даже губы не красила.
Татьяна улыбнулась, заметив эффект, произведенный своим появлением.
-Мишка просил с тобой попрощаться. Сам не придет, некогда. Многое еще нужно успеть. Сказал, пожелать тебе удачи.
Это было уже через край. Слезы непроизвольно навернулись на глаза, Алена закусила губу и попыталась справиться с обидой.
-Правда? Вот спасибо! Привет ему от меня и счастливой дороги! И тебе всего хорошего, Танечка! Было приятно познакомиться, мне нравилось с тобой общаться.
Танины губы продолжали улыбаться, но глаза стали серьезными. Она несколько секунд смотрела на Аленку, потом вдруг обняла ее крепко-крепко и поцеловала в щеку.
-И тебе всего доброго, Аленочка! Ты хорошая девочка, чтобы не говорили. Прощай!
Резко повернувшись, молодая женщина зацокала на каблуках прочь, оставив Алену озадаченной своей последней фразой. По пути к выходу она улыбалась и махала всем рукой, словно английская королева своим подданным. Наконец, дверь Мишиной женой закрылась, гам от множества голосов, желающих наперебой счастливого пути, затих, и все занялись своей обычной работой, обсуждая в промежутках между покупателями неожиданную перемену во внешности покинувшей их товарки.
Алена прислушивалась к разговорам. Ведь ей, как и остальным, тоже интересно, что стало причиной, толкнувшей консервативную и сдержанную в вопросах моды Татьяну на столь кардинальное видоизменение. И к тому же оставался еще другой вопрос, не дававший покоя - что значили слова: « Ты хорошая девочка, что бы не говорили»? Что бы не говорили…. Значит, кто-то что-то говорит и говорит совсем не лестное о ней. Почему? Ведь казалось, что все дружелюбны, она ни с кем не поссорилась. Настроение с нулевой отметки ушло далеко в минус. Боясь, что сейчас расплачется на глазах множества людей, среди которых, как стало известно, есть недоброжелатели, она закрыла прилавок и направилась в сторону уборной. Там народу мало. Да и в кабинке можно всплакнуть, если уж совсем приспичит. Девушка поднялась на второй этаж и хотела зайти в платный туалет, но ее остановил разговор двух женщин, уже находящихся внутри. Одна сказала:
-Жалко Танюху. Такая женщина хорошая. Спокойная, веселая. Слова плохого не скажет.
Вторая отвечала:
-Да и Мишка-то не плохой мужик. Это все та сучка виновата.
-И не говори. Появится такая и все! Молодая! Наглая!
-И красивая, что уж говорить.
-Да, уж! Косу Танину жалко. Зря она. В сердцах-то не стоило. Сама жалеть будет потом, если уже не пожалела.
- Лариска еще! Надо было ляпнуть такое: «Мишаня-то наш баб с косами любит! И у тебя, Тань, косища что надо и у Аленки волос богатый». Прямо в глаза так сказать!
Услышав свое имя, Алена отпрянула назад и еще сильнее спряталась за стену. Сердце бешено билось. А женщины продолжали:
-Ничего, коса отрастет. Главное мужа от этой свиристелки увезла. Приедут домой, все уляжется. Трое детей ведь у них.
-Дай Бог! А Светлане Олеговне гадюку стоит уволить. Пусть уходит с рынка. Вдруг они еще решат приехать на заработки, а тут опять все повторится.
- Не говори! Увидит ее и хвост трубой.
Алена не выдержала. Вступить в разговор и попытаться себя защитить она не могла, не та еще весовая категория, а стоять и слушать, как тебя поливают грязью, уже не хватало сил. Она развернулась и побежала на улицу.
***
…Прошло три недели с того дня, как Алена узнала, что все на рынке уверены в их связи с Мишей. Трудно передать, сколько ей
