всякое напряжение. Она могла идти ва-банк и у нее это получалось.
-Расставаться всегда тяжело, а встречаться радостно,- сказал я приготовленную дома фразу.
Она не ответила, только повела бровями, бросая взгляд на меня.
-Ты не изменилась,- соврал я.
-Два раза в одну воду не войдешь,- грустно сказала она, - ты так смотришь на меня…
-Как?
-Как тогда помнишь?
-По особенному?
-Как крокодил, - она весело засмеялась,- готовый меня съесть. В детских сказках так крокодилы едят солнышко.- Она сделала смешное захватывающее движение ртом. -Ам! И нету.
-Да! Уж это правда. Наверно так и было…много солнца, воздуха, и счастья. Я помню все, все до последней детали… … тебя, веселую взволнованную, твое платье с крылышками, сиреневый платок.
-Да-да! Ты прав, - слегка наморщила она лоб, вспоминая. -…Но этого уже ничего нет. Теперь вот, - она шутливо подняла ноги. Их плотно обтягивали слегка потертые в бедрах коричневые джинсы фирмы «Calvin Klein».- И я уже другая, что бы ты не говорил.
Нам принесли по бокалу белого «Цинандали» в запотевших фужерах, и тонкие пластики ананасов на плоской тарелке.
-За встречу!- смущено предложил я.
-За нашу встречу! Ну а ты рассказывай,- сказала она, ставя пригубленный бокал на стол.
-О чем?
-Мы прервались. Ты так хорошо начал. Маленький вечер воспоминаний.
-Я ничего не забыл, твой голос, испуг, как ты рассказывала про бурю. Выражение, счастья удачи, что вам все же удалось благополучно выбраться.
-Так-к-к…
-Ты была откровенна и доверительна. Так говорят только близкие. Я сразу почувствовал тебя.
-На расстоянии? Ошиблась наверно тогда, «лохушка» доверилась первому встречному. Боже мой!
-Помню твое лицо светящееся счастьем и нежностью и твою улыбку.
-Что еще?
-Самое главное - глаза. Я просто тонул в них без остатка. Знаешь когда идешь по песочному дну и вдруг обрыв, ноги не ощущают ничего и, уходишь с головой в воду и кажется, не вынырнешь никогда. Цепляешься носочками за дно, а течение уносит тебя все дальше на стремнину, где все бурлит и клокочет. Вот уже и носочки не достают. Чувствуешь все! Там твоя погибель. Ты знаешь, что там твой конец, но сделать уже ничего нельзя. Нет сил сопротивляться. Вот так это было. В омут головой! В омут к тебе.
-Вот умеют же люди выражаться… Это я люблю, - она сделала губы трубочкой и послала воздушный поцелуй.
-Ну, это было давно…,- вздохнул я тяжело и смущенно.
Таня встала. Оглянулась на окружающих, поцеловала меня в щечку, и засмеялась:
-Это не забыл?
-Конечно. Тогда даже голова, пошла кругом.
-Не сочиняем?
-Нет.
-А сейчас.
-И сейчас тоже. Я весь дрожу просто от того, что ты рядом, и когда ты касаешься меня.
Она взяла мою руку и поцеловала каждый пальчик в отдельности, потом в обратном порядке и засмеялась как девочка. Ей было наплевать на окружающих.
-Расскажи еще что-нибудь. Пожалуйста, …,- промолвила Таня дурашливо и с мольбой в голосе.
-А что ты читала тогда?
-Ты знаешь, не помню.
-Я хотел взять эту книгу и случайно дотронуться твоей руки, почувствовать переплетение пальцев и что ты не убирала их.
-Сознаюсь, мне тоже что-то смутно хотелось. Но я к этому конечно была не готова. Я ведь была такая домашняя и неиспорченная совсем... - Она замолчала, и добавила жмуря глаза,- Сделай же это сейчас.
Я взял ее ладошку, под столом и мы вложили пальцы друг в друга.
-Вы читаете эту книгу? – улыбаясь, проговорил я чуть слышно.
-Читаю.
-На какой странице?
-Там пишут про настоящую любовь.
-Я так и думал.
-Вы наверно тоже можете почитать, я вам разрешу.
Она пододвинулась ближе, взяла и заплела мне вторую ладошку своими пальцами, и я почувствовал себя как в капкане. Она потянула свои и мои руки вниз и наши лица, тела сблизились. Мы поцеловались, но коротко.
-Мы привлекаем внимание,- прошептал я ей в ухо.
-Мы ведем себя неприлично?- шутливо спросила она наклоняясь к моему уху и засмеялась.
-Не без того.
-Это правда. Пускай порадуются за нас,- сказала она, бесшабашно оглядывая полупустое помещение с редкими посетителями.- А! У нас же вино! – вспомнила она, делая широкой жест рукой и отпуская меня.
Мы выпили еще. Она ела пластик ананаса и ее глаза лучились, испепеляли меня.
-О чем ты сейчас думаешь?- спросил я, видя напряженную работу мысли у нее на лице.
-Честно?
-Конечно, честно.
-Я выбрала дурацкое место, пойдем лучше ко мне,- сказала она запросто как само собой разумеющееся.
Мне не пришло в голову возражать.
Я взял в буфете бутылку красного «Мулен Ван Домэн » 2008 года, из Бургундии, Божоле, которое продавали здесь с тройной наценкой, немного швейцарского сыра Эмменталь и фруктов. Не скрою, мне хотелось повыбирать, но я понимал, что это неправильно. Потому, что когда ты долго выбираешь, хочешь купить подешевле, женщина это чувствует и радости уже не получается. Тут должно быть какое-то безрассудство. Поступок.
Бармен все сложил в полиэтиленовый непрозрачный пакет, слащаво улыбнулся, косясь на мою спутницу, он явно зарабатывал удар в физиономию, и мы, молча, отправились на соседнюю улицу Красных Авиаторов. Пройдя ее, свернули в арку бывшего дома пионеров и поднялись по лестнице к бассейну «Русалка». Дальше наш путь лежал по аллее березового парка, где раньше вплоть до 1955 года было кладбище, и пройдя его очутились на улице Лебедевского. Здесь стояли три женских общежития от завода «Точмаш». Это были знаменитые в молодежной среде дома, получившие название «Три сестры». Когда то я тоже бывал здесь. Это когда мне было двадцать, и ездил я на мотоцикле «Ява» привезенном с Волгограда. По молодости можно было подъехать и посигналить на площади образованной тремя домами. Порой выходили девушки и спрашивали, кого я жду. Слово за слово и вот уже ветер шумит, а милая девушка сзади плотно прижимается к сиденью и тебе.
Молодость, когда это было!? И было ли вообще.
Она жила в семиэтажной пристройке из силикатного кирпича. Здание предназначалось для молодых семей и сотрудников с детьми. Там не было строгой вахтерши на входе, стены не были исписаны, и все было прилично, хотя дизайн был явно советский из глубоких семидесятых.
- Я так ждала этой встречи…., - сказала Таня немного виновато, когда мы поднимались в облезлом лифте, и когда молчать было уж совсем невмоготу.
Мне трудно было найти подходящие слова. В горле застрял комок. В лифте пахло собаками. Она опять сжала мою руку и тут лифт открылся. Она вела меня, придерживая за рукав, сама находясь чуть впереди. Узким коридором с зажигающимися от шагов лампами мы прошли до ее комнаты. На дверях угадывалась плохо закрашенная надпись «Кастелянша. Отв. Волкова». Руки ее дрожали, и она никак не могла открыть. Мне пришлось помочь ей справиться с замком. Я почувствовал, что ее ладони стали влажные, когда она отдавала ключ. Мы успешно зашли в полутемный пенал с двумя кроватями и трубами бойлерной над головой. Летом они не шумели, и было терпимо. Мало ли что там болтается высоко над головой.
-Я отправила Вику сегодня на ночь к Марии,- сказала она как бы про себя после небольшой паузы.
Я не знал кто эта Мария. Мне было все равно. Я понял ее слова, но сознание противилось этому. Не хотелось верить, что вот сейчас я так близок к тому, что трудно укладывалось у меня в голове. «Какой смысл было вести меня пусть с заурядного кафе в бойлерную с трубами над головой!», билась волнующая, радостная мысль, но я гнал ее от себя. «Может она оговорилась, может я что-то неправильно понял».
Таня зажгла деревянный ночник из резной фанеры, который светил и отбрасывал, голубые и оранжевые лучи света на небольшой столик у стены, и предложила открыть вино. Штопор два раза срывался и пробка раскрошилась.
-Не спеши, мы никуда не торопимся, - сказала она, заботливо поправляя выбившийся ворот на моей рубашке,- сейчас все получится.
Действительно с третьего раза пробка пошла.
-Вот видишь!- с радостью в голосе произнесла Таня, убирая противную пробку и сметая крошки рукой.
Дышала она прерывисто. Лицо ее было в тени, и я ощущал его очень близко. Иногда даже мне казалось, я улавливал тепло ее дыхания у себя на шее. Мы выпили сразу и помногу. Просто я так налил, ошибся, а она не возразила или ей было все равно. Вино было неплохое. Во рту появилось вяжущее послевкусье. Она вытащила заколки и встряхнула волосами. Они тяжело светлым веером рассыпались у нее по плечам.
-У тебя хорошие волосы,- сказал я, видя только белки ее глаз.
Она взяла меня за руку и положила мою ладонь себе на щеку.
-Мы больше не будем пить?- спросил я, немного растерянно.
-А ты хочешь?
-Не знаю.
-Ты выпей. Я уже не хочу, - сказала она с придыханием. - Все очень печально.
-Что печально?
-Что произошло со мной.
-Я тебя не сдавал.
-Конечно, ты ни в чем не виноват.
-Это только кажется,- возразил я.
-Выбрось это из головы. Все прошло уже.
-Он сам нашел тебя, а я выставил его из квартиры. Правда еще Коллиуре я имел неосторожность рассказать про Обь, общество Солнечное, назвать твое имя, ну и картина у него была перед глазами. Кто же знал про его намерения. Речь шла о работе, которую он купил.
-Тебе нравятся мои волосы?
-Да. Только давай немножко добавим света.
-Сними эту стеклянную пластинку с ночника. … … Зачем ты убрал руку. Я хочу твою ладошку у меня в волосах. Так ласкала меня мама, когда я была маленькой.
-Ведь я тебя, правда, боюсь Таня. Может мне все же уйти? Так с бухты барахты… столько лет не виделись.
-Я не хочу, что бы ты уходил. Зачем уходить?
-Что бы потом лежать и весь вечер думать о тебе. О нас.
-Ты странный. Художники все такие не от мира сего?
Она доверчиво приблизилась ко мне и коснулась меня грудью. Под моей рубашкой я почувствовал точки ее сосков напряженные пружинистые. Легкий топик расходился на пуговичках полуволнами и слышно было биение ее сердца.
- Moi, en effet, non tel terrible il ne me faut pas craindre!
-Ты же знаешь что я ничего не пойму?
-И не надо ничего понимать. Я, правда, не такая страшная и не надо меня бояться, - сказала она чуть слышно.
-Но я все равно…
Фразу мне не удалось закончить, она губами коснулась моего рта и влажные скользкие они заскользили, втягивая меня в водоворот неги и блаженства. Это было восхитительно и чувственно и глубоко приникало во все уголки тела.
В глазах у меня все поплыло, неясные очертания бойлерной дрожащим маревом смазались в легкой дымке. Я ощущал ее всю, даже трепещущие ресницы у себя на щеках.
-Vous voulez lire encore ce livre!!!???
-Что?
-Вы еще хотите читать эту книгу,- сказала она, отстраняясь и лучезарно улыбаясь, блестя влажными зубами, как победительница после удачного сражения.
-На этой же странице?
-На этой и другой…
-А другая где?
-Вы не знаете…
-Опыта мало.
-У вас-то опыта мало!!!? Vous avez l'exp;rience peu de!!!?...Вы просто трусишка. Зайка серенький. Но я вам подсказывать не буду, не дождетесь и так счет один ноль в мою пользу.
-Хотите ничью.
-Возможно. А то так не честно.
Мы поцеловались еще раз долго протяжно, и я завел ее, и свои руки ей за спину прижал ее сильней к себе. Она выгнулась, слегка сдавленно всхлипнула:
- Mon dieu!... Comme c'est bien!!!
Я осыпал ее лицо шею короткими поцелуями, скользнул дальше и начал целовать ключицы, начало груди. Она откинула назад голову. Она трепетала в моих руках как пойманная птица.
-Один один?- сказал я, в перерыве пытаясь отдышаться.
-Ну, может быть, хотя я не уверена.
-Ты ангел… ты мой ангел, которого я желал больше всего в жизни. И
