Последний американец

начинал тренироваться в этом лагере — выбыли. И это выбывание — тоже было обставлено для психологического давления на оставшихся.
На Каллисто это нонсенс.
Здесь — правило.
У нас, любые трудности — инструмент для усиления сплочённости, воспитания сметки и упрочения коллективизма. Чувства локтя. Для того, чтобы выявить индивидуальные таланты и встроить их в общее дело. В коллектив. Воспитывается здоровый индивидуализм, который помогает коллективу.
Для этой же армии, наоборот, надо сломать индивидуалиста. Воспитать тупой винтик. Чтобы у него не возникало сомнений и вообще мыслей, за что и почему он воюет. Чтобы его личный индивидуализм не мешал выполнению конкретной боевой задачи. Чтобы не мешал тем слаженным действиям, что делало его подразделение. Выполнял тупо. Не думая. На автоматизме.
У нас всегда была за плечами родная Каллисто. Мы всегда знаем, что и зачем мы делаем. Ради чего. У нас нет сомнений в том, что те задачи, что решаются в каждой такой большой и длительной звёздной экспедиции, идут на благо всех. И на благо Каллисто, и на благо других цивилизаций Кольца. Мы знаем, что наши усилия воздадутся сторицей.
Даже смерть кого-то из нас — она великая. Мы уходим из жизни героями.
Но здесь... Даже у самих уроженцев Ёс, у большинства, имеются очень серьёзные и очень обоснованные сомнения в том, зачем воюем.
Абсолютное большинство идут на Федеральную Службу за, в принципе, эфемерной привилегией избирать и быть избранными. Некоторая часть — романтики, - хотят увидеть звёзды. Ещё одна часть, с каждым годом всё большая, идёт в «федералы» за тем, что Служба даёт преимущественное право на иммиграцию в колонии. Опять таки — тоже романтики, правда иного сорта. И лишь очень малая часть идёт на службу из патриотических соображений.
Вот это самое обстоятельство, что мало кто верит в Дело Десанта, в Дело Войны — очень сильно подкашивает, ломает курсантов. Им по настоящему не за что рвать жилы постоянно стараясь стать лучше. Не личная воля и желание стать лучше их движет (за исключением, опять таки карьеристов), а банальное желание минимизировать страдания. Сержант у них — протез воли. Они даже и не замечают, как в конце-то концов ломаются, оставляют где-то на стылых полях равнины полигона свои индивидуальности.  За ненадобностью и вредностью. Но их беда в том, что чувства братства не возникает. Каждый чувствует себя маленьким винтиком, где он лишь безмозглая часть огромного, бездушного механизма армии. А выкинуть и заменить его — ничего никому не мешает. Соседи, в большинстве своём, даже не заметят этого. По сути это просто стадо. С пастухом сержантом.
Однако, если поломали индивидуализм, то как и где будет вводиться хотя бы некий протез коллективизма? Как он будет выглядеть?»

Пока Диего-Сергей бежал в общем строю таких же как и он по предгорьям, куда их загнали инструктора. И ждал, когда же их по настоящему будут сплачивать. Ведь должны по идее!
Что-то новое должно было быть в этот день. Ведь не зря же загнали в эту глушь, да ещё почти без остановок. Обычно, когда гоняли по степи, всегда, там, где должен был быть привал или остановка, всех ждала кухня. Тут же уже целый день все три взвода рысили без еды. Даже перекуса. Вечером удивлённые новобранцы были «обрадованы» тем, что ни еды, ни тёплого спанья не будет. Спать, конечно, не запрещали. Но спать пришлось на холоде, без привычных спальных мешков.
Диего быстро раздал остатки своих запасов галет, которые он всегда брал в такие забеги и с интересом стал дожидаться что именно сейчас должны предпринять инструктора. Они же не сделали ничего, кроме пары замечаний и простейших советов, продолжая наблюдать что же предпримут сами курсанты.
Тут уже у Диего терпение истощилось, и он взял всё в свои руки. По прошествии нескольких недель его уже слушали внимательно, а не презрительно тыкали ему его же происхождением. И капральские нашивки только добавляли авторитету. Диего быстро соорганизовал своё отделение и в целом ночь для него прошла удовлетворительно. С его физическими кондициями, он мог и вообще не спать. Холод как таковой, для его тела, так же был несерьёзен. Но для других курсантов эта ночь превратилась в пытку.
Чтобы не замёрзнуть им таки пришлось кооперироваться с соседями. Сбившись в кучу курсанты грели друг друга, как овцы в снежную бурю. Те, кто находился снаружи, быстро замерзали, и лезли в середину, поэтому вся эта куча людей находилась в постоянном «броуновском» движении. Стоило кому-то хотя бы чуть-чуть задремать, как его выпирали на холод, он быстро прочухивался и лез в середину. Впрочем и дрёма для них была не полной. Поэтому, как они ни старались, но выспаться никому не удалось. В ледяное утро их также грубо, как и в первый день пребывания в лагере подняли на ноги, заставили сделать зарядку и погнали обратно. Как стадо.
«И это всё?!» - с удивлением думал про себя Диего который уже раз анализируя действия инструкторов. - «Проделали самое элементарное упражнение на выживание но для воспитания взаимопомощи ничего?».
Всё было очень странным  с точки зрения Диего. Можно было бы списать на то, что тут этого не знают.
Но после длительного размышления, Диего пришёл уже к окончательному выводу — в этой Армии, люди не ценны. Они просто расходный материал... Отсюда и отношение к ним такое: не подходит, сломался — выкинуть и заменить!
На этих безрадостных выводах, Диего завершил свои социопсихологические микроисследования Армии. После было лишь подтверждениями той схемы, что он вывел ранее.
Печально!
Но таков мир конкуренции...


Новое назначение

Дальше, после этих измывательств над цивильными пацанами было испытание на выживание. Нужно было пройти по горам сто километров. Из вооружения, не давали ничего. Только то, что можешь изобрести, сделать по пути: «Камней в дороге найдёте достаточно». Из одежды... Ну, если то даже одеждой можно было назвать! Практически босыми и голыми.
Каждого выкидывали в разных местах, в разное время. Так, чтобы они даже случайно не встретились, и не имели возможности ни помешать ни, тем более, помочь друг другу.
Диего повезло буквально с первых же шагов испытания на выживание. Он наткнулся на змейку. Маленькую такую, невзрачную. Не из тех, что когда-то давно притащили колонисты с собой, как деталь экосистемы Земли, чтобы её тут, в новом мире воспроизвести. Для преобразования этого мира под себя.
Эта змейка была реликтом очень давней эволюции, часто прерываемой радиационными ударами из космоса. Вероятно организм этого пресмыкающегося был как-то более устойчив к ионизирующему излучению. Потому она и осталась одной из немногих видов, переживших проход системы через области вспышек сверхновых.
Вообще изначальный животный мир, да также и растительный, на Ёс был бедноват. Абсолютное большинство видов  было привнесено колонистами. Так что эту змейку изучали даже в школе, как одну из представителей аборигенных видов.
Не случайно, правда наткнулся. Специально искал, высматривал, так как знал, каковы свойства у этого плюгавого на вид пресмыкающегося. А свойства были выдающиеся — великолепный нервно-паралитический яд, вырабатываемый её железами. Можно было бы и не говорить, что сия невзрачная мелочь вызывала дикий страх  у любого, кто жил на этом континенте, так как немало людей, кому не повезло наступить на неё, распрощались с жизнью. Особенность её яда была в том, что действовал он слишком быстро. Именно из-за неё один из группы испытуемых не вернулся. Не повезло бедняге. Он невнимательно смотрел под ноги.
Но Диего смотрел под ноги более чем внимательно. И не только под ноги, но и по сторонам. Так как целенаправленно искал именно её. Далее, сделать себе небольшой «вундерваффе» этого испытания, не представляло труда. Смочив ядом змеи две, попутно, на  ходу изготавливаемые стрелы и отметив их хвосты соком лианы, окрашивающей всё  в тёмно-синий цвет (ещё один аборигенный вид) он почувствовал себя совершенно уверенно. За оставшееся время до захода Саны, соорудил себе лук, наловил мелкой живности на ужин, и с лёгким сердцем улёгся спать.
На следующий день, он, идя через горы уже специально, целенаправленно искал не змею, а горного медведя. Для безоружного человека это было бы чистейшим безумием, потому, что тот медведь был скотиной злобной, сильной, вечно голодной и всеядной. А отдельный путник, для него был просто великолепной и лёгкой добычей. Но в данном случае не повезло не путнику, а медведю.
Диего постарался аккуратно снять шкуру с медведя-неудачника (ну не повезло животному нарваться именно на Диего  - встреться медведю кто иной из того же отделения, остался бы сытым, а не мёртвым). После, чисто уже для смеху набил голову снятой шкуры сухой растительностью, что нарвал на засушливых склонах, и пристроил всё это так, чтобы голова была на макушке.
Заготовив  и засушив мяса, выскоблив шкуру, Диего уже совершенно спокойно, не отвлекаясь ни на какие посторонние дела, двинул быстрым шагом к месту сбора.
Появление его, в лагере вызвало фурор. Сначала на него вылупился дежурный сержант, поставленный на «отлов» прибывающих. Он как увидел нечто мохнатое, явно напоминающее медведя, идущее на задних лапах с копьём в руке и луком со стрелами за плечами, так и челюсть вывалил. Когда чудо-юдо подошло ближе, стало видно, что голые ноги были обуты в некие, так же мохнатые, ботинки.
Сержант потряс головой, подумав нечаянно, что вчерась в баре для младших офицеров перепил, а сейчас у него глюки. Но «глюк» от этого ни куда и не думал исчезать. Более того, подошёл поближе, встал во фрунт и отрекомендовался по полной программе. Только вблизи он заметил сияющую харю Диего под шапкой искусно набитой головы горного медведя.
Весть о таком феерическом завершении испытания одним из курсантов быстро облетела лагерь. Поглядеть на чудака завалившего горного медведя, сбежалось почти всё свободное от работ немногочисленное население  лагеря.
Диего-Сергей так и не узнал: вся та комиссия из офицеров, которая собралась его послушать была официальная, или эти господа просто удовлетворили таким образом своё любопытство. Тем не менее, он попал в некие списки, которые велись в лагере. Но об этом он узнал значительно позже.


****


Оказалось, что медкомиссия при поступлении на Федеральную службу была только первым этапом отбора. Самым грубым.
Наступал второй этап. Мало кто о нём знал, но он не только существовал, но и имел для некоторых из курсантов очень большое значение. Введён он был недавно. И причина его, была острая нехватка младшего командного состава в резко увеличивающихся вооружённых силах Ёс.
Где-то наверху, кто-то не слишком тупой и «заслужившийся» сообразил, что для армии вообще будет очень хорошо, если произвести дополнительный набор из лучших курсантов, которые имели нужные таланты. Предпочтения, естественно, отдавались династиям. Но на все появляющиеся вакансии сынков из военных династий заведомо не хватало. Поэтому, в один прекрасный день в Лагере появилась странная
комиссия.
Возглавлял её некий чин, перед которым вытягивались в струнку буквально все. И тут дело  явно было не в количестве и качестве звёзд на погонах. Как отметили многие, это