Ахматова. Возвращение

книги, - предложил он.
- Договорились.

13. Гаагская конференция

Лучьяна отправили на конференцию в голландский город Гаага в составе замнаркоминдела с Литвиновым, Раковским, Красиным, Крестинским и Сокольниковым. Эта конференция стала продолжением Генуэзской, на ней решались поставленные ранее вопросы о политических отношениях Советской России и стран Европы. Делегации стран теперь состояли из экспертов, а не влиятельных политических деятелей.
От России потребовали возвращения собственности европейским капиталистам. Лучьян заявил, что Россия согласится признать долги при предоставлении ей финансовой помощи. Литвинов поставил вопрос о возможности предоставления России кредитов.
На втором собрании подкомиссии кредитов Литвинов огласил меморандум, в котором общая сумма необходимых для Советской Республики кредитов была определена в 3 миллиарда 224 миллиона золотых рублей. Капиталистические державы вынесли резолюцию, в которой говорилось, что "для участия Европы в восстановлении России и для продолжения дальнейших переговоров необходимо создать благоприятную атмосферу доверия". Так закончилась Гаагская конференция.

14. Встреча однополчан

- Папа, куда ты собираешься? - спросил Никита-младший, увидев, что отец нарядился в костюм.
- На встречу однополчан, Кит. Мы, скорее всего, засидимся допоздна, так что ты тут ложись спать, меня не жди. Прочитай себе какую-нибудь сказку и спи.
Получив премию за роман о Лучьяне, Никита-старший недавно смог купить автомобиль. На нём он докатил до пивной, где его ждали бывшие однополчане - Кондрат Голованов, Эмиль Дюруа, Ньютон Холидей и Бенедикт Лившиц. Все они выглядели уставшими - с сединой в волосах, морщинами на лицах, хотя в среднем им было тоже по тридцать лет.
- Неужели это Никита? - удивился Бенедикт. - Как ты изменился...
- Годы идут, все меняемся... - улыбнулся Никита.
Друзья заказали по кружке пива, вспомнили погибших боевых товарищей. Стали рассказывать друг другу о себе. Кондрат работал преподавателем в институте. Эмиль продолжил служить во французской армии. Ньютон всё так же работал сыщиком. Бенедикт был поэтом и переводчиком.
Выяснилось, что из всех женат только Бенедикт; он женился год назад. Остальные были пока одиноки.
- Ищу, ищу жену, но пока не могу найти... - вздохнул Эмиль.
- Зачем искать? - возразил Никита. - Искать не надо. Если суждено - она сама появится в твоей жизни, а не суждено - то сколько ни ищи...
Он говорил так, но понимал, что его друзьям хочется поскорее создать семьи, а у него всё-таки уже есть семья, хоть и небольшая: он и сын.
- А вообще холостяцкая жизнь неплоха, - заметил Ньютон. - Никакой суеты, жизнь проходит спокойно, ты свободен...
- Я даже сочинил стихотворение о такой жизни, - сказал Никита.
- Расскажи! - попросил Кондрат.
И Никита рассказал стихотворение:

Я к одиночеству привык,
Нет большей для меня отрады.
Я будто брошенный старик,
Но только это мне и надо.

Советовали мне жениться,
Создать большую семью -
Но вот пришлось мне откреститься
От этой общепринятой идеи.

Если тебе и одному живётся хорошо,
Если всего хватает вдоволь,
То счастье ты уже нашёл
И смыслом жизнь свою наполнил.

- Вообще у тебя всё здорово, - кивнул Кондрат. - Хотя бы сын есть - и есть ради кого жить.
Никита задумался. Исполнился его главный замысел: он написал роман-эпопею. И вообще у него всё есть. Растёт-подрастает замечательный сын. Есть работа, квартира, автомобиль. Он знаком с прекрасной женщиной, поэтессой. Больше желать нечего; всё, что должно было случиться, случилось.

15. Два профессора

Женившись, Лучьян подпал под постоянный контроль Яны Стефановны, любящей порядок во всём. Со многими привычками ему пришлось распрощаться навсегда.
Нельзя было читать за едой, ходить по квартире неодетым, любезничать с дамами. Он обязан был соблюдать все правила этикета: подавать жене пальто, делать комплименты, разговаривать с ней и так далее. Когда он выходил из дома даже на минуту, ему нужно было подробно доложить супруге, где он был и что делал. Когда она ходила на танцы, то брала его с собой, хотел он этого или нет. И вообще возражать в чём-то Яне Стефановне было бесполезно: на одно его слово она находила десять слов.
Иногда он тайком уходил в гости к Никите или к своим коллегам - учёным. Его закадычным другом был известный биолог Иван Петрович Павлов, у которого он часто бывал.
Придёт, бывает, Лучьян к своему другу, живущему возле набережной, постучится в дверь - а Иван Петрович уже тут как тут, будто знал, что он придёт.
- Как здоровьице, Иван Петрович?
- Да потихоньку... Жив, как видишь. Проходи, проходи, Лучьян Кристианович, сейчас чай будем пить.
За чаем они много спорили - о том да о сём. Иван Петрович спорить любил, всегда старался переспорить Лучьяна. Когда уставали спорить - раскладывали пасьянс.
Этим летом, как всегда, Иван Петрович занимался садоводством да читал историческую литературу. А тут Лучьян привёз ему книгу в подарок: вот, мол, повесть о моём детстве. И Иван Петрович погрузился в чтение, ничего не видя и не слыша вокруг.
А Лучьян думал о том, что всё-таки неплохо всё у них сложилось: и он, и Иван Петрович были хорошо приняты Советской властью, даже сам Ленин распорядился о том, чтобы им для работы были созданы хорошие условия. И Иван Петрович теперь сможет спокойно работать в Военно-медицинской академии и в "Башне молчания" - проводить дальнейшие исследования.
Ну а сам Лучьян так и будет жить в своей квартире - маленьком тоталитарном царстве, под неусыпным надзором Яны Стефановны.