Элег и я

Просыпаешься от едкого гадкого дыма... кашляешь... ругаешься... закрываешь окно... не можешь уснуть... кашляешь... ворчишь... сердишься... проклинаешь... кашляешь... Особенно с твоей аллергией, с твоим хроническим бронхитом... на грани астмы... Что ж поделать-то, а?
Курит сосед две-три сигареты подряд, минут пятнадцать, а то и дольше... Цикл возобновления курения, как упомянуто выше, минут сорок... Спит он, значит, минуть двадцать, от силы двадцать пять... просыпается... вскакивает... и, вероятно, судорожно (дрожащими руками, да?) вытягивает... нет, выдёргивает, нервно так вырывает сигарету из пачки, чиркает спичкой (зажигалкой) и... вдооохх... уфф...ыыхх... ффууу... выыдоххх... Клубы маразма. Кайф прокажённых...
И так каждую ночь. И ему ведь на работу...
Гомо глупиус.
Правда, он часто болеет (неудивительно) и сидит дома. И – дымит, дымит, дымит... Уверен, больше ничем он не занимается – некогда... ...
Это – под. А теперь – над.
Над нами проживает семейство «синти-рома», как политкорректно выражаются здесь, в Германии, хотя сами эти синти-рома предпочитают называть себя цыганами. В этом слове плохого ж ничего нет... Разумеется. Плохого зато, к сожалению, много в их поведении (одна эта констатация уже НЕполиткорректна в пропитанном лицемерием обществе).
Шумят сии синти беспрерывно. Перпетуум мобиле. А прежде - несколько лет подряд - и «шарманка» их не прекращала оглашать округу окаянными заунывными завываниями... Мега-децибеллы дикой ориентальной музыки... Особенно нам, в квартире под ними, доставалось... (а ведь в любой момент прошедшее время может смениться настоящим; и, знаете, периодически сменяется...).
Производя у себя ремонт, они ходят по соседям и настойчиво, более чем настойчиво выклянчивают всякий инструмент. В самом деле, зачем же покупать, когда можно одолжить! Не отдают взятое месяцами – приходится напоминать... Возвращают, если не «потеряли», с таким видом, будто делают великое одолжение... Или скажут: «Э! Мы ничего не брали! ... Мы давно отдали!»
Их малолетние отпрыски при встрече с нами глядят исподлобья, с нескрываемой ненавистью, и демонстративно плюют нам вслед... Ну, это такой особый вид благодарности... Надо просто понять. И проникнуться умилением.
Названивали они когда-то по нашему телефону (йисстесственно, за наш счёт), пока нам не надоело... Месть их была жестокой, разнообразной и затяжной... Во всяком случае, нам это стоило изрядной части здоровья... Стук, грохот, топот, гвалт, усердное скрипение дверьми (несмазанными шарнирами) утром, днём и ночью... Грязные клочья бумаги и комья земли в нашем почтовом ящике... Вытряхивают половики и пепельницу над нашими окнами. Хотя удобнее (проще) вытряхнуть пепел в унитаз. Но ведь приятнее угостить им соседей...
Мусорят они везде – на лужайке, на улице, на автостоянке, у двери подъезда, на лестничном марше и площадках всех четырёх этажей... В бачок для пищевых отходов они непременно напихают бумагу, картон, изношенную обувь или ремонтный мусор, а в контейнер, предназначенный только для бумаги (макулатуры), они запросто засунут мешок с пищевыми отходами – и потом это гниёт, разлагается... а мусорщики – вполне резонно – отказываются опорожнять контейнер, в коем присутствует посторонний, не соответствующий назначению мусор, да ещё источающий адскую вонь (а летом, к тому же, порождающий тучи мух)... Ну, и затем с нас всех взимают штраф, а синти-рома продолжают в том же духе. Остальные жильцы (включая нас) их побаиваются, вернее, не столько их, сколько – журналюг немецких, кои очень даже могут, что и происходит регулярно, представить дело таким образом, будто это мы, МЫ терроризируем синти, а не они нас. Сюжеты с разоблачением и порицанием ксенофобии очень, оч-чень популярны и похвальны в этой... собственно, неплохой стране.
Когда всё же, утомившись их выходками, жильцы делают этим синти замечание или просто просят их прекратить бесчинствовать, те сразу ужасно, ужасно обижаются, хамят и вопят на весь город, благо он небольшой... Вот-вот. Неровен час, понаедут идейно-левые мульти-культи-журналюги, будут стоять на цыпочках перед экзотами, рьяно сопереживая этим обездоленным (получающим хорошее пособие плюс «киндергельд»), а нас, кошмарных ксенофобов, припечатают гневной статьёй в известной всей стране газете.
И потом будет бурлить буря благородного общественного возмущения!
Н-нет уж, ди дада! Пущай уж синти-рома вытворяют всё, что им заблагорассудится - ради дружбы народов! во имя всемирной толерантности! Ур-ра-а!..

Приятель юности Дима. Наведываясь ко мне, эдак снисходительно-покровительственно: ну-с, что мы читали?.. (Сегодня я бы задал вопрос ему: КОГО мы читали, а?) Да, ему хорошо, у него дома полки от книг ломятся. Блат. У моих же родителей блата ни-ка-ко-го. Нуль-ль. В библиотеках поры застойной, да ещё в провинции чахлой (в глубокой ж...), сами знаете что: павлики морозовы зои космодемьянские клавы назаровы олеги кашевые александры матросовы – свихнулась, свихнулась Россия на теме войны ВЕЛИКОЙ! Тем самым – неосознанно! – нарекая ВЕЛИКИМИ врагов своих былых... ((Не вычеркнут ли?))... Ну и, конечно, корчагин. Ну и, конечно, соль земли. Ну и, конечно, вечный зов. Ну и, конечно, строговы (за хронологию не ручаюсь)... Ну и, конечно, сам писательский секретарь георгий марков (и его секретарь обкома соболев! Да-да! СОБОЛЕВ, представьте себе!.. Хм. Коммунист Ценномехов). Ну и, конечно, багрицкий... Ну и, конечно, симонов... Ну и, конечно... И...
Так вот, Дима, значит. Спросил я как-то его робко, с затаённым пиететом: сколько ж книг, сколько ж книг ты... прочитал?!
Дима устало откинулся на спинку нашего дряхлого дивана (здесь надобно, конечно, написать, что диван жалобно скрипел), взором мудреца пронзая меня: н-ну, г-де-т-то ты-щщ пя-ать – растягивая слова, чрезвычайно солидно произнёс корифей всех наук Дима. Я ахнул. К тому времени (мне лет шестнадцать, ему столько же) я прочёл едва ли две сотни книг, из них три четверти – безусловная макулатура (фабрики большевичка)... А тут, блин, передо мной, блин, сидит великий, понимаешь, человек, чуть не лопающийся от скромности, и непринуждённо так прикидывает(ся), сколько тысяч томов на данный исторический момент он проглотил... Поразительной была серьёзность, с какой Дима одарил меня этой сакральной информацией. Да-а-а... Тогда я попытался представить себе, когда же... когда же я прочту мои пять тыщщ фолиантов... Эх.
Диме было пятнадцать лет, когда родился его брат Илья. Это я вот к чему: иногда Дима, представьте себе, одалживал у меня (у меня!) кое-какие книжки, которых в их обширной домашней библиотеке не имелось (надо же!). Например, двухтомник О’Генри («оттепельское» издание конца 50-х)... К удручению моему (до сих пор!), к чужим вещам Дима относился довольно небрежно... Весьма, весьма небрежно... Возвратил мне сей двухтомник Дима с видом самым невозмутимым, но когда я раскрыл один из томов... – и ныне, вспоминая, становится почти дурно – страницы были изуродованы: почти полностью окрашенные тёмной желтизной, пропитанные ею, одеревеневшие, скукоженные... с кривой коричневой канвой – границей, отделявшей лишь кое-где по краю сохранившийся целомудренный белый цвет... Вид и запах не оставляли сомнений в том, что это – урин...
К-как же так... ш-што же это такое? – пролепетал я сквозь ш-шок... А чё такого? – невинный раздался встречный глас... Пропаясничав пару минут, Дима всё же милостиво довёл до моего сведения, что книга случайно (ну, случайно, понимаешь?!) попала в кроватку с младенцем-братишкой и... того. Замочилась слегка.
Н-да. «Такие дела», как сказал бы и в этом случае Курт Воннегут (перевод на русский).
В один прекрасный день, а может, вечер Дима спёр у меня «Маленькую хозяйку большого дома» Джека Лондона (наверное, засунул её за пояс, пока я находился в туалете), но я его за это, собственно, не осудил... Говорят же, если воруют именно КНИГИ (атрибут мира духовного!), то это... м-м... как бы должно... э-э... умилять... (бл...)
Родители Димы были врачи, оба – кандидаты наук. Его мама являлась главным научным консультантом железнодорожной поликлиники, где работала и моя мама – простым врачом-терапевтом. Как-то рассматривался очень сложный случай с одним из пациентов моей мамы, собрался консилиум, заслушали мнения специалистов-медиков. Диагноз, поставленный моей мамой, разошёлся с диагнозом главного научного консультанта (диминой мамы)... Вскоре подтвердился диагноз... простого врача, а научный консультант – оплошала... Такого, конечно, прощать низя. И не простили. Верите? – дружба наша с Димой после ЭТОГО стала резко угасать. Вероятно, не без участия его очень научной мамы. Оно и понятно: неслыханная дерзость – перечить научному консультанту, к тому же главному, будучи всего лишь простым врачом! да ещё - о, ужас! - оказаться правым... Безобразие!
P.S. Через сколько-то лет Дима тоже стал врачом. Быть может, даже непростым. Быть может, он нынче научный консультант... или главврач... или тайный советник...
P.P.S. И сколько теперь-то, теперь-то книг он прочитал?! Ох, чувствую, где-то уже за миллион.

Тома фантомов.

Зной летний. Ты плетёшься с безучастным взором, кляня себя за то, что вышел на прогулку в дикую жару... и вдруг забываешь досаду... На газончике подле нарядного особняка сидит девочка в бикини и весело смотрит на тебя... А ты аж рот разинул... Аж приостановился. А девочка тут встаёт, выпрямляется и – радостно улыбается! Мысли её угадывались, буквально читались: он интересуется мною, да? он любуется мною, да? я ему нравлюсь, да? ах, как хорошо!..
Обмениваясь с девочкой улыбками, медленно-медленно идя, оглядываясь...
Затем вздыхая с сожалением (девочку уже не видно), но и – с наслаждением.
Как славно, что вышел на ЭТУ прогулку! В такую прекрасную дикую жару...

Ведь это не напрасно всё. Не случайно. Ведь есть великий смысл во всём этом...
Жизнь. Сущности. Данности... Прелесть. Радость...
Вечность... Бесконечность...

Кому-то бог нужен. Бедные. Вон, Солнце – чем вам не бог!.. Ах нет, это им не то, не то... Бессмертия хотят. А для этого, полагают, нужен именно вот тот самый ихний бог. А без него нельзя? Они «думают» - нет. Он у них раздаёт бессмертие как кашу в миски, в котелки. Шлёп, шлёп... Тебе бессмертие, и тебе... Эй! А ты не получишь! Ты в Меня не верил, х-хад! Убирайся отседова!..
От спасибо, Господь! Не хочу Твоего бессмертия! Ибо условие его – всегда под пятой Твоей! Кошмар!.. Идиоты Твои, Господь-Изувер, пусть и валяются у ног Твоих вечно... А меня уж избавь, избавь от этого, тьфу, рая...
(...Ух! Слышь, как вопит фанатичная мр...!)
Вы любите бога? Хм. Можно ли любить того, с кем вы никогда не встречались и даже понятия не имеете, что он собой представляет? Странная эта ваша любовь, и не только странная, но – корыстная. Любовь пресловутая к богу – разновидность холопской любви: из той же категории, что и любовь к власти. Собственно, любви как таковой здесь нет, но есть страх перед властью и стремление (желание жгучее) примкнуть к сильным, могущественным, ожидая от них покровительства и подачек.

Не навязывайте СВОИХ богов ДРУГИМ.
Если угодно, исповедуйте вашу личную, интимную веру. Обращайтесь к своим богам непосредственно – без посредников.
Не забывайте, что КОЛЛЕКТИВНЫМ богам с незапамятных времён приносят в жертву настоящих людей. Губят ЖИВОЕ ради фантомов чьих-то