ИОЛАНТА

         
         То, что шрамы, оставляемые в душе человека жестоким временем, иногда начинают кровоточить – истина давно известная, и мы не стали бы говорить об этом, если бы не желание вспомнить об одной из жертв великого революционного противостояния.
         Как известно, террористке Каплан удалось избежать гильотины. Но показания, данные ею после ареста, в которых она пытается объяснить причины, толкнувшие её на столь дерзкий шаг, проливают новый свет на запутанные обстоятельства драматических событий восемнадцатого года. Бόльшую часть исторических документов этого периода, как известно, время не пощадило. Однако некоторые из них Клио надёжно укрыла в своей шкатулке, к которой будущим поколениям иногда удаётся подобрать ключи.
         Ниже мы приводим недавно обнаруженный в архиве N-ской волости протокол допроса арестованной Каплан. Этот документ представляет собой машинопись, отпечатанную на семи страницах серой нелинованной бумаги. На полях имеются пометки чернильным (химическим) карандашом.


         
         Во время допроса, произведённого 30 августа 2-го года Революции, арестованная Каплан показала следующее.

         Следователь. Ваши фамилия, имя, отчество?
         Ответ. Каплан Фанни Моисеевна.
         С. Ваш отец был Моисей?
         Ответ. А вы думали – Абдулла или Василий?
         С. Я ничего не думал.
         Ответ. Заметно.
         С. Моисей… Это он водил евреев по пустыне?
         Ответ. Нет. К тому времени, когда я родилась, евреи из пустыни уже выбрались, и надобность в том, чтобы отец повторил подвиг библейского пророка, отпала.
         С. Год рождения?
         Ответ. Мне двадцать восемь – считайте.
         С. Скажите, зачем вы хотели убить – horribile dictu! – вождя всемирного пролетариата гражданина Ленина В.И.?
         Ответ. Я вас умоляю, только не надо вот этого – убить. Я никого не хотела убивать. А уж если бы хотела, то убила. Я хотела попасть мимо. И если бы не этот дурак Гиль…
         С. Вы знаете шофёра гражданина Ленина?
         Ответ. Знаю ли я этого Гиля? Ещё бы я его не знала!
         С. Где вы познакомились?
         Ответ. Где мы познакомились… В детстве мы познакомились. Он жил на соседней улице и уже тогда был глуп как пробка.
         С. Вы не имеете права обвинять шофёра гражданина Ленина В.И. в отсутствии ума. У вас есть доказательства?
         Ответ. Я – обвиняю? Вы смеётесь. Что тут обвинять, когда у него на лбу написано то, что я сказала.
         С. Неправда. Если бы это было написано у него на лбу, это являлось бы свидетельством того, что принявший его на работу вождь всемирного пролетариата гражданин Ленин В.И. тоже недостаточно умён. А разве это так?
         Ответ. У меня нет оснований сомневаться в интеллектуальных способностях гражданина Ленина – я с ним не знакома. Кстати, как его здоровье?
         С. А как вы думаете?
         Ответ. Ну, мало ли что я думаю! Я должна знать факты. А гипотезы строить – это, знаете ли…
         С. Зачем вам – факты? Мы вас просто расстреляем, да и всё. Согласны?
         Ответ. Странно… Как вы можете спрашивать у меня согласия на то, чтоб я добровольно подчинилась вашему решению, тем более что оно, некоторым образом, влияет на продолжительность моего земного существования. Я ещё не спятила.
         С. А вы не верите в загробную жизнь?
         Ответ. Верю ли я в загробную жизнь? Я хотела бы верить, но…
         С. Ладно. Перейдём к существу дела. Ваша партийная принадлежность?
         Ответ. Я должна отвечать на этот вопрос?
         С. А сами-то вы как думаете?
         Ответ. И всё-таки я хотела бы уточнить.
         С. Ну, если для вас это очень личное, то… А впрочем – отвечайте! Немедленно!!
         Ответ. Ну-ну, куда вы так спешите! С женщинами не надо спешить, уж поверьте мне.
         С. Хорошо. Но вы дадите ответ?
         Ответ. Дам… Но не сейчас.
         С. Так… Да, а где вы родились? Вы не сказали.
         Ответ. Так вы ж не спрашивали. Где я родилась… Разве я могу помнить, где я родилась? В этот момент я была настолько мала, что едва ли обращала какое-либо внимание на особые приметы тех мест, где мне довелось появиться на свет, хотя моя мама всегда мне говорила, что это было где-то на Волыни.
         С. Ладно, это неинтересно. Вернёмся к шофёру вождя всемирного пролетариата гражданина Ленина В.И. Расскажите о ваших отношениях с этим гражданином.
         Ответ. У меня не было никаких отношений с гражданином Лениным.
         С. Я говорю о шофёре – вы должны подробно рассказать об отношениях с ним!
         Ответ. Подробнее рассказать могу, но боюсь, это займёт слишком много времени.
         С. Но вы же не спешите, не так ли? Я следую вашему совету.
         Ответ. Да, я не спешу. Но вот у вас, полагаю, времени не так уж много.
         С. Вы не верите в прочность рабоче-крестьянской власти?
         Ответ. Видите ли, это не предмет веры.
         С. Ну и не верьте. Всё равно мы победим. А вас все равно мы пустим в расход. Итак, что вас связывает с гражданином Гиль?
         Ответ. Вы плохо знаете родной язык. Гиль – не гражданка, а гражданин. С гражданином Гилем меня связывают общие воспоминания о моём прекрасном детстве.
         С. У вас было счастливое детство?
         Ответ. Счастливое… Разве оно бывает другое?
         С. Не знаю… Моё – едва ли можно назвать таким. Я вырос в деревне. Батрачил… На таких вот мироедов, как вы! А вы ещё улыбаетесь!
         Ответ. Я – мироед? Ну да, ещё бы… Дочь меламеда… А улыбка… Это, скорее, гримаса ужаса. Ужаса перед той бездной, в которую вы толкаете наше Отечество.
         С. Вы нас боитесь? Боитесь – значит, у вас есть для этого причины?
         Ответ. Вы опять клоните к своей версии о моём замысле теракта по отношению к вашему Ленину?
         С. Значит, был замысел, был?
         Ответ. Я устала вам повторять – я не собиралась убивать ни Ленина, ни кого бы то ни было ещё.
         С. Но вы стреляли? Зачем?
         Ответ. Я не буду отвечать на этот вопрос.
         С. По чьему заданию вы подготовили покушение на жизнь Великого Учителя гражданина Ленина В.И.?
         Ответ. Я действовала по собственным убеждениям.
         С. Значит, вы признаёте, что покушались на жизнь вождя всемирного пролетариата?
         Ответ. Не пытайтесь ловить меня на слове. Слово – здесь, у вас – ничего не значит.
         С. Вы ошибаетесь. Вы сильно ошибаетесь, и у вас ещё будет повод в этом убедиться. Да, вернёмся к вашим убеждениям. Каковы они?
         Ответ. Разве можно рассказать о том, к чему шёл всю жизнь? Я верила в революцию. В революцию, которая освободит человечество, даст равные права всем… достойным. La liberté et l’indépendanse – je ne connais que ça! А вы – извратили великую идею!
         С. А как вы собирались определять достойных, отделять агнцев от козлищ?
         Ответ. Да, я согласна, это нелёгкая задача. Но есть – революционное сознание, преданность идее социализма, той идее, которая вами превращается в фарс, в трагический фарс, в вакханалию примитивных существ, в торжество плебеев, чей уровень не только не достиг революционной сознательности, но и не в состоянии сколько-нибудь осмыслить цель собственного убогого существования!
         С. Каким образом вы смогли бы определять уровень этой революционной сознательности у каждого, повторяю, каждого, кому вы не отказали бы в праве стать строителем будущего общества в том виде, как вы его себе представляете? И как, без коренной ломки прежних общественных отношений, вы сможете сформировать такого нового человека? И Маркс, и Сен-Симон, и Курт Швиттерс, и член Политического Бюро тов. Рудзутак прямо указывают, что это невозможно. Надеюсь, вы не подвергаете сомнению справедливость законов диалектического развития общественных отношений?
         Ответ. Конечно, это не произойдёт сразу. Но власть должна быть в руках тех, кто руководствуется интересами всеобщего блага, кто не имеет иных целей, кроме как –  направленных на обеспечение прав и свобод российского народа.
         С. Но если, как вы говорите, плебс не достоин сам определять путь развития общества, то кому вы собирались доверить это дело?
         Ответ. Говоря о плебсе, я не имела в виду лучшую часть пролетариата, лучшую часть крестьянства, лучшую часть революционно мыслящей интеллигенции – тех, кто знает цену труду, свободе, равенству, братству, независимости, прогрессу, просвещению, творчеству, гуманизму, национализации, экстерриториальности, компаративизму, девальвации, супрематизму, интерполяции, вейсманизму, акклиматизированию, ноосфере, легитимности, тьюторству, дезориентации, интегрированию, теософии, патернализму, русофобству, антропоморфизации, традиционализму, модернизации, поликультурности, фандрайзингу, интенсификации, гражданственности, информатизации, скоморошничеству, агглютинации, фиброэзофагогастродуоденоскопии, амальгамированию, декомпрессии…
         С. Да успокойтесь же, арестованная! Вы не на митинге!
         Ответ. Где… это я?..
         С. На допросе. И вы несёте какую-то ахинею.
         Ответ. Не бόльшую, чем вы. Я могу продолжать?
         С. Сделайте одолжение. Но – говорите по существу, хорошо?
         Ответ. Ладно. Итак, я продолжу. Народ наш глубоко и страстно ненавидит государство, ненавидит всех представителей его, в каком бы виде они перед ним ни являлись. В таком положении что может делать наш умственный пролетариат, русская честная, искренняя, до конца преданная социально-революционная молодежь? Она…
         С. Прекратите! Вы понимаете, что цитируете Бакунина? Что это сейчас запрещено? Что это оказывает разлагающее влияние на революционные умы? Понимаете вы это, безумная? Бакунин – враг!
         Ответ. Вы знакомы с его трудами?
         С. Он выступал у нас в Конвенте. И на последнем пленуме они жутко разругались с Бабёфом. Вы ведь знаете Гракха?
         Ответ. Да. Нас познакомил всё тот же Гиль.
         С. Кстати, вернёмся к нему. Где вы впервые его встретили?
         Ответ. Я уже сообщала.
         С. Ах да… извините, я забыл. Тогда расскажите о чём-нибудь другом. Почему вы стреляли в вождя всемирного пролетариата гражданина Ленина В.И.?
         Ответ. Вы и об этом тоже спрашивали. У вас что, с памятью совсем плохо?
         С. Да, знаете ли.
         Ответ. Аскорбиновая кислота – очень помогает. Я пила её в Акатуйской тюрьме.
         С. Нет, я не верю в витаминизацию всей страны. Я винпоцетин пью.
         Ответ. И каков результат?
         С. Неутешительный. Гиль вам сильно досаждал в детстве?
         Ответ. Мы играли. Он разбил мою любимую куклу. И не попросил прощения. Он просто ушёл. Как уходят все мужчины – без объяснения причин. Или – находят такие причины, что когда объявляют их женщине, которую бросают, то сами краснеют от стыда за ту жалкую ложь, которую они лепечут. А стреляла я потому, что разгон Учредительного собрания стал последней каплей, переполнившей чашу моего – поверьте, железного – терпения. Стреляла я лишь затем, чтобы меня арестовали. Я хотела привлечь внимание. Истероиды – они все такие. Мне надо было – трибуну! Я хотела