ДОЧЕНЬКА

мамы – папа будет обижаться; ну, а примешь сторону папы – с мамой возникнут проблемы.  Так они и жили…  А Рой продолжал упрямо, превозмогая  усталость и боль во всём теле, вести их плот на Восток – вслед уходящему Солнцу.

Даже сейчас, когда Мали стала заметно отдаляться от отца и всё меньше проводила с ним времени, Рой любил свою доченьку так, как мало кто из матерей любит своих детей.  Он жил лишь ею, дышал лишь ею…  Даже изнемогая от смертельной усталости и боли в костях, Рой, всякий раз, вставал по ночам, чтобы убедиться в том, что с доченькой и на этот раз всё в порядке.  Вставал, потому что вставать было больше некому: его раздобревшая телом и очень здоровая жена спала, по обыкновению, непробудным сном и спящее море оглашал её громоподобный храп.  Для Роя было привычным делом отдать Мали свою накидку, укрыть её от порывов холодного ветра.  Да и лучшие куски еды доставались Мали только лишь от Роя, а не от Улы.  (К сожалению, у многих женщин, нередко, присутствует какое-то странное животное начало, побуждающее, например, голодную женщину насыщать, прежде всего, своё чрево, и лишь потом, обратить свой взор на других членов её семейства.  В том числе, - и на собственных детей.  Я далёк от того, чтобы приписывать указанное свойство абсолютно всем женщинам, однако мне довелось наблюдать подобное – и не раз. – Авт!).  Поэтому, Рой прощал своей кровинушке все настоящие и будущие её прегрешения.  Прощал, - и всё тут!

Иногда он спрашивал Мали:

- Любишь ли ты меня, дочка?

- Люблю! – как то односложно и бесцветно отвечала Мали, не глядя на отца и думая о чём-то, о своём.

- Ладно, - говорил про себя Рой.  – Подрастёт, познает беду, может и станет больше жалеть и любить отца.

Но, однажды, случилось негаданное: их тяжелый семейный плот догнал лёгкий плотик одинокого мужчины.  Этот плотик, даже, и не выглядел нормальным плотом, а скорее напоминал доску для теперешнего виндсёрфинга: на связанных вместе стволах бамбука можно было, пожалуй, лишь стоять, или, в крайнем случае, сидеть, но никак не лежать…  Видимо, за счет этой легкости конструкции этот плотик и развивал хорошую скорость.

- Интересно, как он додумался до такого паруса, как у меня? – подумал Рой.  – Наверное, подглядел у меня!  А как он управляет им без кормила?

Этот вопрос повис в воздухе и моментально разрешился сам собой, стоило лишь Рою увидеть, как ловко незнакомец причалил к его плоту…  Оказалось, что плотик легко и быстро менял направление своего движения, стоило лишь пловцу наклониться в нужную сторону и чуть-чуть подправить парус..

- Эй, хозяева!  Я могу подплыть к вам и немного отдохнуть?  Видит Бог, что я не спал как должно уже больше, чем 30 восходов и закатов Солнца! – прокричал незнакомец и, не дожидаясь ответа, лихо запрыгнул на плот Роя и Улы.

Это был рослый, хорошо сложенный мужчина лет 35.  Он улыбался во весь свой большой рот, показывая крупные, как тыквенные семечки желтоватые зубы.  Такие зубы весьма ценились и считались красивыми в те далёкие времена, поскольку никаких зубных паст и щеток люди тогда не знали, и, вдобавок, считались признаком отменного здоровья.

- Меня зовут Эби и я тоже плыву туда, куда садится Солнце, но я не уверен, что принял правильное решение…  Ведь большинство людей поплыли на Восток, так, чтобы ветер дул в спину, а не в лицо!

И, после небольшой паузы, Эби продолжил:

- А почему вы выбрали путь против ветра?

Рою совершенно не хотелось разговаривать о чём-либо с этим человеком.  Все его инстинкты подсказывали ему, что пришелец представляет угрозу для него, Роя,  и всей его семьи.  И не догадывался бедный Рой, насколько он был прав!  

«Похоже, что моя жена и дочь уж слишком рады этому новому человеку.  Рады настолько, что уже и не обращают никакого внимания на того, кто всё ещё остаётся их мужем и отцом….» - уныло размышлял про себя Рой.

Что тут сказать!  Этот Эби был заметно крепче и краше собой стареющего Роя и, вдобавок, он был постоянно весел и много шутил…  Молодым женщинам казалось, что в их однообразную и тоскливую жизнь, наконец, пришло что-то новое и многообещающее.  А вот Рой не мог сладить с новой ситуацией и он угрюмо и недружелюбно посматривал на чужака и на то, как молодые женщины похотливо хихикают и ежеминутно прихорашиваются на глазах у незнакомца…

Не нравилось Рою всё это.  Ему бы возвысить голос, вытолкать прочь этого треклятого Эби с его, Роя, плота, но сил у него оставалось всё меньше и меньше, а работы – всё больше и больше.  Вот и терпел он это странное соседство в своём доме…  Да и любил он свою статную Улу и, хорошеющую с каждым часом, Мали больше собственной жизни…  И проглядел бедный Рой, как сговорилась его жена с тем красавцем, что станут они теперь жить вместе, а дочь, - Мали, - заберут с собой.  А куда её заберёшь то – на крохотный челнок Эби?  Нет, конечно, и, похоже, что новой «молодой семье» придется жить… на большом и просторном плоту Роя!  Вы спросите, а куда же деваться Рою?  А вот куда!

Однажды, когда жаркий день сменился непроглядной ночью, а в безмолвном море стоял липкий до тошноты штиль, кто-то сильно ударил по голове, лежащего у кромки плота Роя, и столкнул в воду его измученное дневными заботами и жарой тело.  Удар был точный и сильный - прямо в темя, из-за чего несчастный стал сразу идти ко дну.  К счастью вода той ночью была неожиданно холодной на глубине, и это вернуло к сознанию бедного Роя.  Он всплыл на поверхность и оглянулся.  Плот его был рядом, но, почему то, удалялся от него, и пришлось Рою немало потрудиться, чтобы приблизиться к нему.

- Почему такая холодная вода?  Почему плот плывет так быстро при полном отсутствии ветра?  Наверное, мы попали в морское течение… – пробормотал бедный Рой и тут же уставился на темную фигуру верзилы, возвышающегося на его, Роя, плоту!  - Кто это?  Почему я в воде?

Постепенно ему удалось свести воедино болезненные и разрозненные слова, мысли и воспоминания, все ещё гнездящихся в глубинах его потускневшего сознания…  Тот верзила на плоту, что стоит, по-хозяйски широко расставив ноги – вовсе не витязь из детской сказки, которую Рой часто рассказывал Мали, а тот самый Мужчина, что перебрался к ним на плот к несказанной радости его женщин…
 
- Как же его имя? – мучительно напряг свою окровавленную голову Рой, но мозг отказывался предоставить ему ответ.

- А где Мали?  Где Ула?  - забеспокоился он.  - Да вот она, Ула!  Сидит, ссутулившись, рядом с Тем Мужчиной…  А чуть дальше, сливаясь с непроглядной теменью воды и неба – его маленькая Мали.  Но почему они сидят, отвернувшись от него, Роя?  Почему не пытаются вытащить его из воды?

Рой подплыл к плоту и ухватился руками за его скользкий край, но мужчина злобно и больно наступил своей огромной ступнёй ему на пальцы и снова молча ударил палкой по голове.  От нестерпимой боли Рой опять ушел под воду, но вскоре вынырнул и, как мог, прокричал:

- Ула!  Что он делает здесь?  Почему ты молчишь?  Подай мне руку, Ула!

Ула молчала.  Её сгорбившаяся  фигура и нежелание смотреть в ту сторону, где, истекая кровью, тонул отец её ребёнка, говорили о многом.  Слишком о многом.  Рой хорошо понимал, что, если тотчас же не выберется на свой плот, то, пожалуй, погибнет.  Скрежеща зубами, он сделал очередную попытку и,… снова получил сильнейший удар по голове.  Все повторилось сначала: кратковременная потеря сознания, погружение в морскую бездну, включение «божественного механизма бессознательного спасения гибнущей жизни» (спасибо Ангелу Хранителю!), отчаянное барахтанье и выныривание всё ещё живого тела Роя из воды, хрипы, фырканье и судорожные попытки восстановить дыхание и т.д.  В общем, всё, что, обычно, происходит с тонущим человеком до того, как он либо окончательно  утонет, либо – спасется…

- Ты знаешь, Рой…,  - вдруг бесцветно произнесла Ула!  - Я еще вчера хотела тебе сказать, что полюбила другого человека!  Ты уж прости меня за это.  Я устала жить с тобой.  Ты всегда такой безрадостный и унылый, а он…
 
Она кивнула головой в сторону стоящего рядом с ней мужчины и, с обожанием посмотрела на него.  Не отводя глаз от своего нового возлюбленного, Ула продолжила:
- Он всегда такой весёлый и знает много шуток…  Кроме того, он обещал мне ещё одного ребёночка, Рой, которого я не могла допроситься у тебя…!

- Ула!  Мне уже не по силам иметь ещё одного ребёнка… Ты с Мали, почти не помогали мне, и тяжелый труд без отдыха состарил меня раньше срока, Ула, и…  Ты понимаешь, о чем я?

- А что мне понимать, Рой?  Что понимать?  Вот он…, - при этом Ула снова повела головой в сторону пришельца,… - он всегда такой весёлый и обещал мне сделать красивого, похожего на него мальчика…  Вот у нашей Мали и появится братик!  Разве это плохо, Рой?

- Ула!  Но как же так?  Мы ведь прожили с тобой столько счастливых, хотя и трудных лет!  У нас есть дочь, Ула!  И помнишь ли ты свою клятву Богу быть вместе до последнего вздоха? – произнес, а, может, и прохрипел, Рой.

- Дорогой мой!  Ну, прости меня, пожалуйста!  Прости и не мешай моему счастью, Рой! – проникновенно пропела в ответ Ула и снова нежно посмотрела на своего Нового Мужчину.

Подул ветер – такой долгожданный ветер и, вялая, почти неподвижная поверхность моря, утыканная отражениями звезд в ней, заиграла и покрылась разновысокой рябью невысоких волн.  Из-за низких туч выглянула полная, недобрая в такой час, луна и, тут же, проложила - протоптала по воде извилистую дорожку света, - да прямо к плоту.  Тот самый, Новый Мужчина, отрывисто сказал что-то Уле и сноровито переставил парус на его, Роя, плоту: поставил так, что плот проворно развернулся на Восток.

- Что вы делаете? – воскликнул Рой.  – Ведь я отдал столько сил и времени, чтобы доплыть до Земли, или большого острова!  Я чувствую, он уже близко и нам следует плыть туда, на Запад.

- Может и близко твой Остров, может и на Западе, - проговорила Ула.  – Но Он, - и она снова посмотрела на своего Нового Мужчину, - сказал, что нам надо плыть на Восток.

- Постой, Ула! – воскликнул Рой, - но что же будет со мной?  - Кроме того, это я сделал этот плот и мне полагается решать, куда на нем плыть!

В ответ Ула лишь повела своими полными плечами, раздобревшей от ничегонеделания молодухи, и снова отвернулась от Роя.  
Вечер уже давно сменился ночью, и небо почернело, словно человеческое горе, а россыпи его звёзд превратились в крупные мерцающие алмазы, полные блеска, свежести и прохлады.

От производимого взрослыми шума, вдруг проснулась прекрасная Мали.  Она сонно осмотрелась вокруг и вяло спросила:

- Почему вы не спите, мама, и почему вы не даёте спать мне?

- Мы плывём обратно, доченька, - ответила ей Ула. – Ну, а твой папа остаётся здесь.

Ула сделала паузу, а потом продолжила:

- Я тебе уже говорила раньше, Мали, что твой папа никогда не уделял мне достаточно внимания.  Он всегда такой угрюмый и всегда чем-то занят…  Я не хочу больше такой жизни.

- А что же будет с папой, и где он будет жить? – поинтересовалась Мали.

- Что будет с папой? – произнесла Ула, склонившись над дочерью.  - Я думаю, он ещё кого-нибудь встретит, Мали.  Ведь мы не можем теперь, жить все вместе!  Верно?  Ведь кто-то должен пожертвовать собой!  - А после непродолжительной паузы, Ула обронила: «Да и не отец он тебе вовсе!».

Слышала, иль не слышала