было. Только в окошке кассы беззастенчиво зевала кассирша, да у дверей продмага равнодушно пряла ушами пегая лошадь. Ее хозяин, цыганистого вида мужик лет пятидесяти, грузил на телегу мешки, обсыпанные чем-то белым.
- Поищем такси? – спросила Светка.
Я молча покрутила у виска пальцем. В этой дыре?
- Вот наше такси! – обрадовано показала на кобылу Кропотина. – Сейчас с «шофером» договорюсь.
На нашу удачу мужик собирался ехать именно в Гармонику и согласился нас подвезти.
- У меня в деревне тетка живет, я ей продукты туда доставляю время от времени, - словоохотливо рассказывал возница, назвавшийся Михаилом.
Мы со Светкой, обвалившись на телегу, слушали.
- А вы к кому в Гармонику? - вдруг спросил «цыган».
- К Коробьеву. Юре. Знаете такого? – отвечала я.
- Юрку-то? А как же! Странноватый парень! Я и не думал, что у него где-то друзья-приятели имеются, - присвистнул мужик.
- Почему? – заинтересовалась Светка.
- Да ото всех шарахается, его о чем-нибудь спросишь, а он – молчком, да к себе во двор. Отец у него другой был, душа-человек, только погиб. Сгорел на пожаре! А в деревне болтали, что Иван-то сыну богатое наследство оставил.
- Кто говорит? – жадно спросила моя журналистка.
- Тетка моя, Клавдия, в соседнем с Коробьевым дворе живет, она и рассказывала. По пьянке как-то Ванька хвастался, дескать, обеспечит мальчишку не на одну жизнь. Еще болтал про какую-то невесту, которая много плакала, а теперь слезы этой «царевны Несмеяны» сделают Юрку богачом. Да ну, треп это пустой! Сказки!
Ой ли? Про невесту что-то такое я уже слышала.
- А вы не знаете, Миша, почему деревня так называется – Гармоника? – включила репортера Кропотина. Даже блокнотик, зараза такая, достала, карандашиком нацелилась.
- Как не знать? – усмехнулся мужик. – Легенда есть одна. Хотите послушать?
Светлана радостно затрясла челкой.
ххх
В маленькой деревушке у мутной речки с островком посередине и было всего-то дворов двадцать. Когда создавали колхозы, здесь тоже образовалась сельскохозяйственная артель. Название выбрали громкое и модное по тем временам – «Заветы Ильича». Растили рожь, пасли коров. Но хозяйство было захудалое и в годы Великой Отечественной разорилось вовсе, когда в деревне не осталось ни одного рукастого мужика.
Как называлась сама деревня – сначала знали, а потом забыли. Гармоникой же прозвали это местечко из-за Павлухи Громова, гармониста-самоучки. Жил он в избе у самого леса, там, у завалинки собирались парни и девчата попеть и поплясать под его гармонь. Слава о талантливом гармонисте разлетелась далеко, из соседних сел и деревень приходили послушать Павлухины переливы. А если свадьбу играли – Громова приглашали непременно!
Всем был хорош Павлуха, только заикался сильно. Рассказывали, его мальчонкой бык напугал. По докторам, ясное дело, никто пацаненка не возил, так и остался заикой на всю жизнь. Слова вымолвить не мог! Вот и приклеилось к парню прозвище – Ик. Парни с девушками, назначая встречу у завалинки Громова, нередко договаривались меж собой, что пойдут «на гармонь Ика». А потом эти два слова в одно слились: гармоника. Постепенно и деревеньку так стали называть. Старожилы не возражали. Потому что прежнее название было то ли Грязево, то ли Осокино. А тут – Гармоника!
Радовал Павлуха жителей своей музыкой до июня сорок первого. Грянула война, забрали на фронт мужиков. Ушел и Громов, оставив гармонь девушке Клаве и попросив беречь до его возвращения. Только не вернулся Ик. На него первого похоронка и пришла. А гармонь баба Клава отдала в городской музей воинской славы, теперь она там хранится.
Глава 8
- А та Клава уж не ваша ли тетушка? – спросила Светлана, убирая в карман блокнотик и карандаш.
- Точно, - оскалился в улыбке Михаил. – Замуж она так и не вышла, всю жизнь в няньках при чужих детях прожила.
- Что так?
- Да в неудобное время тетка заневестилась – всех женихов на фронт забрали. А когда уцелевшие домой вернулись, новые невесты подросли, кому нужен перестарок?
- А может, Клавдия не вышла замуж, потому что не захотела разменивать память о Павле Громове? Наверное, у них любовь была, раз он гармонь свою ей оставил? – задумчиво произнесла Кропотина.
Возница причмокнул губами, неторопливая его кобыла лениво махнула хвостом.
- Может, и так. Тетя Клава об этом говорить не любит…
Так, мило беседуя, мы добрались-таки до Гармоники.
Показались первые дома, какие-то скособоченные, печальные. Нигде не было видно жителей, ни у колодца, ни на огородных грядках за горбатыми рассохшимися заборами. Тишина стояла могильная, даже собаки, и те не лаяли, а уныло лежали в тени кривых, полу-засохших кустов у пыльной дороги. С первого взгляда становилось ясно: если деревня еще не умерла, то уже находится в агонии. И это Гармоника?!
- Приехали, - сказал Михаил.
Телега остановилась напротив довольно крепкого еще дома (он здорово выделялся среди прочих изб) с крытым, по уральским обычаям, двором и высоким, выкрашенным в синий цвет, забором.
- Здесь живет моя тетя, а Коробьевы – правее.
«Цыган» взвалил на спину один из мешков, отворил калитку и скрылся во дворе, не прощаясь. Мы со Светланой побрели в поисках Юркиного дома.
Впрочем, долго идти не пришлось. Синий забор скоро продолжился странной ветхой конструкцией из сгнивших досок, удерживающихся в вертикальном положении только чудом. За «плетнем» виднелся заросший сорняками двор и низенький, с какой-то словно приплюснутой крышей домишко, сидящий в злой крапиве по самые наличники. Из трубы на крыше шел дымок, а на расшатанном крыльце стояла Алка и расчесывала свои рыжие волосы. У крыльца дремал Грей.
- Картина маслом, - пробормотала Светка.
- ЗдорОво! – завопила Рюмина, роняя расческу, кажется, на спину Грея (пес вздрогнул и поспешил переместиться в тень смородинового куста, росшего неподалеку от крыльца, на безопасное расстояние от своей эксцентричной хозяйки). – Как вы нас напугали! Болтов аж позеленел, когда вы пропали: купе пустое, сотовые телефоны на столике лежат, одежда вся на месте, а пассажирок нет! Юрик скулит: «Похитили, хотят выкуп стребовать!» Стасик его за грудки: «Это ты во всем виноват!» Хорошо, что Кропотин позвонил и всех успокоил. Ну, вы и устроили нам похохотать!
- Ничего, зарядка для нервов тоже иногда полезна, - гордо бросила Светка, входя в дом. – А где все?
В комнате за столом сидел только Петька, который уминал оладушки со сметаной и смотрел какую-то передачу по маленькому черно-белому телевизору (я и не подозревала, что такие еще где-то сохранились!).
- Да вчера еще все умотали кто куда, - безрадостно сообщила Алка. – Болтов зачем-то в город уехал и Стаса с собой прихватил, а Руслан с Юркой на остров уплыли. Что-то хотят там проверить. Астру с собой забрали. А нам с Петечкой велели тут ждать и никуда не соваться. Я пока решила в доме да во дворе прибрать немного, а то как на помойке, право слово! Поможете?
- Непременно, - согласилась Светка, ухватив одну особенно пышную оладью, - только перекусим. Боже, какая вкуснотища! Сама испекла?
- Да нет, - смутилась Аллочка. – Соседка угостила, баба Клавдия. Она недавно заходила, помогла мне печь затопить, я ведь такую только на картинке видела!
- Ничего, разберемся, - Кропотину, похоже, переполнял энтузиазм и желание действовать, – выше нос, гвардия! Ну-ка, где тут ведро и тряпки? Полька, хватит прохлаждаться! Берись за веник!
ххх
К вечеру, когда все дела были переделаны, крапива скошена, двор подметен и даже сварена на ужин каша из риса и мясных консервов, Алка закручинилась. Она устало опустилась на отмытое трудолюбивой Светкой крыльцо, обхватила плечи руками и задумалась. Я не привыкла видеть подругу в таком настроении, обычно она – сама огонь, а в зеленых глазах вечно скачут веселые бесенята. А тут ее словно подменили.
- Ты чего? – я тронула ее за рукав.
- Что-то Руслана долго нет, - нехотя проговорила Аллочка, и на ее ресницах я заметила слезинки.
Надо же, никогда не думала, что Рюмина такая чувствительная особа!
- Вернутся, не переживай! – постаралась я придать ей духа.
- А вдруг… что-то случилось? – Алла повернула ко мне бледное лицо.
– Ты ведь не знаешь, а мы, как сюда приехали, с Русланом толком и не говорили. Они с Валерием о чем-то своем без конца толковали, куда-то уезжали, с кем-то встречались. Мы с Петечкой со двора и шага не делали – Руслан велел никуда не уходить. Мне кажется, все гораздо серьезнее, чем мы думали.
- Почему ты так решила? – Алкина тревога невольно передавалась и мне.
- В первый же день, когда мы приехали в Гармонику и еще вещи не успели разобрать, во двор явился какой-то мужик, - продолжала рассказывать подруга. – Морда – во, глазки злые, а на щеке – здоровенное родимое пятно. Безобразное такое, красное, словно ожог. Стал требовать Коробьева. Мол, какие-то обязательства у Юрика перед этим молодчиком имеются. Но Валерий втолкнул Юру в дом, сам с этим мужиком стал разговаривать. Они минут пять так толковали, а потом этот мордоворот что-то Болтову сказал, так тот в лице изменился и рявкнет: «С тобой я ни о чем договариваться не собираюсь. Не дорос…». Вытолкал он «гостя» со двора, а потом с Русланом и Стаськой о чем-то долго шептался.
Светлана выглянула из окна:
- Чего в дом не идете? Спать пора, мужики, верно, на острове заночуют. Может, и порыбачат, как думаете? Я бы ухи поела. Девчонки, дверь не прикрывайте, душно…
ххх
Сквозь сон я услышала странный стон, будто нечеловеческий, но исполненный страданием и тоской. «Только кошмаров не хватало», - подумала я, и тут же упала с кровати, сорванная диким Алкиным воплем:
- Астра!!!
Сна как не бывало. Я вскочила на ноги и бросилась к подруге, которая стояла на коленях у лежащей у порога овчарки. Астра тяжело, со всхрипом, дышала, шерсть на груди была пугающе темной и липкой. Забившись в угол у печки, скулил Грей.
- Черт! Черт! Черт! – бормотала Светка, хватая со стула первое, что попалось под руку, - мою белую блузку - и прикладывая к собачьей груди. Ткань тут же пропиталась кровью.
- Похоже, огнестрел. Нужен ветеринар, самим не справится, - глухо сказала Алка. – Есть в этой идиотской глуши ветеринар?!
Петька, бестолково топтавшийся рядом, сорвался с места и выскочил во двор.
Я почувствовала дурноту. Уши словно ватой заложило, перед глазами заплясали тысячи черных точек, и я свалилась на дощатый пол рядом с умирающей Астрой.
- Полька, блин! Нашла время!
Светка могла злиться сколько угодно, я провалилась в глубокий обморок.
Когда я очнулась, в комнате было тихо и темно.
- Какой странный сон, - подумалось мне.
Но тут на лоб легла чья-то прохладная рука и незнакомый старческий голос произнес:
- Очнулась, вот и ладно. Не бойся, я – баба Клава, можешь меня так называть. Алла попросила за тобой присмотреть…
Надо мной наклонилось доброе старушечье лицо в простеньком белом платочке. Яркие голубые глаза, которые больше подошли бы не бабусе-божий одуванчик, а молодой женщине, смотрели на меня пытливо и с пониманием.
- Срок-то какой? – спросила моя сиделка.
- Вы о чем? – удивилась я.
Тут же перед глазами встала жуткая ночная сцена: на полу окровавленная Астра, Алка, застывшая перед ней на коленях, заплаканный Петька, Светка, сующая зачем-то мне в зубы кружку с водой… Это не сон!
Надо же, я
