Очевидцы вспоминают

новенькое.
Понт быстро оделся. Вокруг весело горлопанили на незнако мом языке бывшие раненные бойцы. Они, как и Понт, облачались в свои “доспехи” не перставая смеяться и подтрунивать друг над дру гом. Некоторые из соседей с удивлением косились на его снаряже ние, но с расспросами тактично не приставали. И все бойцы были кто на голову, а кто и две выше двухметрового богатыря Понта.
Санитар стоял рядом и терпеливо ждал. Когда Понт был готов, он взял его за руку и молча отвёл по коридору в каую-то комнату, где за столом сидело двое военных. Понт сразу угадал в них командиров среднего звена, типа наших летёх или старлеев. Санитар им что-то коротко рассказал про Понта, поминутно указывая пальцем то на его обмундирование, то на “калаш”. Затем ушёл.
Офицеры, до того скучавшие от безделья, явно оживились. Они спросили его о чём-то, но он в ответ развёл руками и показал на рот, мол, по-вашему не разговариваю и не понимаю. Тогда они, бело зубо скалясь, принялись разглядывать его обмундирование и авто мат, заглянули в подсумок. После чего обменялись быстрыми репли ками и расхохотались.
Затем они вывели его из госпиталя и усадили в летательный аппарат, копию того, на котором его привезли, но только с рядами скамеек, и на прощанье помахали руками. Когда все места оказались заполнены исцелёнными бойцами, снова вставшими в строй, аппарат бесшумно взмыл в серо-жёлтое небо и взял курс против солнца. Полёт проходил над пиками высоких гор.
Внизу простирался незнакомый, чуждый Понту пейзаж. И го ры выглядели какими-то не такими, как у нас, и зелёнка в ущельях, и деревья… В небе ко всему прочему светило аж два солнца: малень кое золотистое и большое фиолетовое. И бледными сферами над горизонтом зависли пять лун…
Внезапно из ущелья, над которым проплывал аппарат, вылете ла огненная стрела. Через секунду она ударила его в брюхо, хотя пилот и попытался отвернуть в сторону. Пламя мгновенно охватило
транспорт и все находящиеся на его борту завапили от ужаса…
От жгучей боли Понт наверно уже в десятый раз за сегодняш ний день потерял сознание, а когда очнулся, то обнаружил, что снова находится на родной вертушке и раненых уносят на носилках…
На этот раз он сильно обгорел. Но прежние ранения, исцелён ные незнамо где, к нему, на его счастье, не вернулись. Он провёл в
госпитале с ожогами не пару месяцев, как пророчили доктора, а всего лишь пару часов. Страшные раны зажили прямо на глазах у изумлённых эскулапов. Светила медицинской науки в последствии
прозвали Понта “Афганским синдромом” и настояли, что бы его оставили при госпитале для подробнейшего изучения организма.
О своём приключении мой приятель тогда благоразумно умолчал. Когда кончился срок службы, он вернулся на родину и зажил как все люди: работа, семья, дети. Вот только старость отчего
то обходит его стороной. Ко мне он завернул с оказией и теперь, наверное, появится только на моих похоронах.
Свою историю он никому кроме меня не рассказывал, держать язык за зубами не предупреждал, вот я и разоткровенничался с то бой. Правда, изменил его имя и место жительства, но зато всё остальное - истин ная правда, если приятель, конечно, ничего не присочинил…

 
                    Конец первой части.